Собрание стихотворений и поэм

… Убитые и канувшие в вечность Герои всех народов и времен Встают и оживают, и навстречу Решительно спешат со всех сторон.

Вновь из пучины сумрачного Эго, Сияя первозданной чистотой, Потерянная Богом, словно эхо, Всплывает Атлантида над водой.

И скорбная земля Святой Елены, Где пленник знаменитый угасал, В тот миг, когда склоняю я колено, Мне салютует черным блеском скал.

И остров Крит изяществом порталов Своих дворцов манит издалека… Как будто бы еще не прикасалась К их совершенству варвара рука.

Так тянется воспоминаний лента Картины черно-белой, будто жизнь. Так тикают часы во тьме вселенной. Так возникают ночью миражи.

… Но вот уже заря зарделась ало, И Дагестана славного певец, Я гордо поднимаю покрывало, Чтоб показать невесту, наконец.

СТАРЫМ ДРУЗЬЯМ

Друзья мои старые, я не хочу Поверить в безумие ваше… Ведь если и я, оробев, промолчу, Никто больше правды не скажет.

Коль бедная кляча свой срок отживет, Хозяин ослабит подпругу. Да, что говорить, Дикий лебедь — и тот, В беде не оставит подругу.

Он вскормит птенцов желторотых своих, Научит летать их высоко… Об этом расскажут вам лучше, чем стих, Прибрежный камыш и осока.

А вы, потерявшие разум и стыд, Покинули дом без волненья. Как камень надгробный, очаг ваш остыл А как в нем трещали поленья!

Но разве состарили женщин родных Не ваши грехи и ошибки, Которые честно они на двоих Делили с покорной улыбкой?

И эти-то руки, что вас уберечь Могли от любого дурмана, Сегодня небрежно вы сбросили с плеч, Как сор с пиджаков иностранных.

Друзья мои старые, я не хочу Поверить в безумие ваше… Ведь если и я, оробев, промолчу, Никто больше правда не скажет.

Когда вы в атаку по тонкому льду Бежали, звеня орденами, И в смертном бреду, И в кровавом поту Не их ли клялись именами?

А где-то в тылу на работе мужской Они без упреков и жалоб От доли лихой, от могилы сырой Хранили ребят ваших малых.

Когда же стихи тяжких лет фронтовых Вам добрую славу снискали, Вы вдруг позабыли тех женщин седых, Что в юности вас вдохновляли.

Опасен успех, как лавина в горах, Заманчивы юные лица… Они отражаются в ваших глазах, Мелькают на ваших страницах.

И вот уже снежный предательский ком Несется по склону с разбега, Сметая и память, и совесть, и дом — Лишь стекла торчат из-под снега.

Разбился навек драгоценный сосуд, Лет сорок не знавший угрозы. И только по темным морщинам текут Скупые холодные слезы…

Пусть муза устала и стала больной, Но вспомните — в простеньком ситце Она прибегала полночной порой, Бесшумно листая страницы.

То ярко сияла, как будто звезда. То робко, как свечка, светила. В чернильницах ваших при ней никогда Не пересыхали чернила.

А новая вихрем джинсовым влетит, Наделает шума и гама. Неоновым светом стихи озарит, Слепящим, как эпиталама.

Друзья мои старые, я не хочу Поверить в безумие ваше… Ведь, если и я, оробев, промолчу, Никто больше правды не скажет.

Вы губы кривите и морщите лбы — Мол, в дело чужое не суйся. Мол, это не прихоть, А выбор судьбы, Что чувства, как карты, тасует.

Мол, вещи и деньги, квартиру и сад Мы бывшим оставили честно… А кто и насколько во всем виноват Теперь разбирать неуместно.

… Ах, как вы гордитесь своей прямотой, Своим благородством упрямым. Спешите в театр с красивой женой, Как будто с ходячей рекламой.

Но те, кого вы не водили туда, Вас не осуждают, ей-богу. Хоть вы и сбежали трусливо, когда Зима подступила к порогу.

Живут себе тихо, а не напоказ, Предчувствием тягостным мучась: А что, коль нежданно-негаданно вас Постигнет такая же участь?

Друзья мои старые, я не хочу Поверить в безумие ваше… Ведь если и я, оробев, промолчу, Никто больше правды не скажет.

А, впрочем, приятели, Бог вам судья — Утешьтесь последней любовью! Но если бы смерть подступила моя И встала бы у изголовья.

Как вешенский тот знаменитый казак, Великий мудрец и писатель, Я смерти бы на ухо тихо сказал: — А-ну, отойди от кровати…

Позволь напоследок увидеть жену, Мне данную раз и навеки. К горячей ладони губами прильнуть, Вздохнуть… И закрыть свои веки.

КОГДА УШЛИ ГОСТИ

Один я остался в квартире пустой — Друзья разошлись, попрощавшись со мной… И друг мой любимый унес, как на грех, Гитару свою и раскатистый смех.

И в доме напротив погасли огни, Все разом — как будто устали они. А я, как ни странно, и бодр и без сна Готов до рассвета стоять у окна.

И вновь вспоминать до пустых мелочей Всю глупость и мудрость застольных речей: И кто с кем шептался, не тронув бокал, И кто минеральной вино разбавлял.

И кто, не дослушавши тост тамады, К тому же не будучи другом воды, Спешил поскорей опрокинуть стакан И снова наполнить, покуда не пьян.

Ах, как удивительно вечер прошел! Не знаю я — плохо или хорошо? Но что бы там ни было, жаль мне сейчас По комнате скучной слоняться без вас.

Друзья мои верные, пусть никогда Не лазал я с вами по скалам Цада В Москве не делил ни угла, ни гроша, И руку впервые кому-то пожал.

Вы все одинаково дороги мне, Как братья, оставшиеся на войне… Товарищ старинный и юный, и тот, Кого только завтра судьба ниспошлет.

Поэтому горько мне думать теперь, Что рано закрылась парадная дверь И даже любимый мой друг, как на грех, Со мной не простившись, ушел раньше всех.

***

Оседланный конь ждет меня у подножья, Готовый своей подчиниться судьбе… Пускай я умру раньше срока, Но все же Взберусь на вершину по скользкой тропе.

Смоленая лодка стоит у причала, И парус напрягся, как мускул тугой… Пускай я погибну, Но все же сначала Я в ней переправлюсь на берег другой.

Былой мореплаватель Васко да Гама Открыл континент не для братской любви — На тропах звериных И в нищих вигвамах Еще не засохли подтеки крови.

Но я был рожден для открытья иного: Чтоб птица и зверь, И прохожий любой Откликнулись разом на доброе слово, Забыв на мгновение жгучую боль.