Собрание стихотворений и поэм

МОЛОДОМУ ПОЭТУ

Мой юный друг, За прежние грехи В наставники я попаду едва ли… Но помни — не рождаются стихи В душе, где нет и отзвука печали.

Я оптимизму искреннему рад, /Сам должное отдал ему с лихвою/. Но саван, как и свадебный наряд, В горах одной и той же шьют иглою.

Поверь… Я знаю это не из книг — Что по пятам за счастьем ходит горе. Что солнце, пробудившее родник, Рождает реку, хлынувшую в море.

Воспой любовь крылатою строкой, Но не забудь поставить многоточье… В груди того, кому претит покой, С любовью рядом ненависть клокочет.

Не торопи перо, как скакуна, Чтоб из седла не выпасть ненароком. Не пей недобродившего вина И плод незрелый без нужды не трогай.

***

Камиль Даниялович, друг мой старинный, Сказал мне однажды, вздохнув тяжело, Что молодость нашу, Как будто лавину, Палящее солнце с вершины смело.

Что зрелость в никчемных прошла разговорах, В пустой трескотне телефонных звонков. Что время бесценное Мы, точно воры, Украли у будущих наших стихов.

Что те, кого мы горячо обнимали, Пленяясь цветущею юностью их, Негаданно дряхлыми вдовами стали С неровным оскалом зубов золотых.

Он мне говорил, головою качая, Что прав был Махмуд, Написавший о том — Как в спешке ослицу хромую, седлая, Мы путаем часто с лихим скакуном.

Камиль Даниялович, друг мой сердечный, Я с мнением этим поспорить готов: Ни жизнь, ни любовь, ни случайные встречи Не канули в бурном потоке годов.

И разве кого-нибудь стих наш обманет, В который мы кровь перелили свою?.. Когда он был найден в нагрудном кармане Солдата, погибшего в правом бою.

Пускай наши стрелы не все до единой Попали, Камиль, в золотое кольцо… Но, небо свидетель — Хотя б половина Его поразила в конце-то концов.

Нам трудное время досталось с тобою, Где все получалось с грехом пополам. Но только и мы увезли под полою Гордячек красивых, подобно Марьям.

Камиль Даниялович, друг мой любезный, Прошу тебя — С горечью не повторяй: Что молодость наша была бесполезной И зрелость напрасно лилась через край.

Мы этой земле не дарили по крохам Ни дружбу, ни ярость, Ни злость, ни любовь! Так значит достойная нашей эпохи В сердцах клокотала горячая кровь.

РАБОТА

I.

Терпение покинуло мой дом… А тот, кому я верил, как себе, Расставив сети — скрылся за кустом, Доверившись охотничьей судьбе.

И недруг старый вылез из норы В неподходящем месте, как назло. И конь мой добрый выбыл из игры И потерял уздечку и седло.

Да и жена ввязалась в ближний бой, Бессмысленный, как жизненный пустяк, Где все равно победа не за мной, Хоть атакуй, хоть выбрось белый флаг.

Тогда я хлопнуть дверью захотел, Пальто набросить, мелочью звеня, И убежать туда от важных дел, Где никому нет дела до меня.

Хоть на Чукотку, хоть на Колыму… На Крайний Север, Дальний ли Восток Куда-нибудь, где, судя по всему, Я так, как здесь, не буду одинок.

Но пыл погас… И уходящий день, Увидев, что я тяжко занемог, Мне прописал бесчувственную лень, Как будто врач снотворный порошок.

Я долго спал…Потом глазел в окно. Не брился и журналов не читал. Хоть дождь, хоть снег — мне было все равно, Что телеясновидец предсказал.

Я с влагою искристой и хмельной Беседовал, как с другом, но она Убила суть отравленной стрелой, Лишив меня спасительного сна.

Казалось обо мне забыл весь свет… Стихи, молчите! Карандаш, замри! Хотя я жил не так уж много лет, Но что-то надломилось изнутри.

Сковал недуг мучительный меня… О, музыка!.. Твой звездный час истек. И все же дай погреться у огня, Переступая жизненный порог.

II.

Но жизнь расхохоталась надо мной: Мол, ты забыл добро в плену невзгод. Да надо ль отправляться в мир иной, Коль в этом мире дел невпроворот?

Встряхнись, побрейся — окна распахни! Возьми бумагу, перья отточи… В пыль превратятся каменные дни, И музыка былая зазвучит.

… И пальцы снова стиснули перо, Как злой клинок отважная рука. На белый лист, как чернь на серебро, Легла, быть может, лучшая строка.

От напряженья страх мой побледнел, Как на заре ущербная луна. И на столе осталась не удел Бутылка чужеземного вина.

Забыл я про чукотские снега… Да что они? Не нужен мне Мадрид! И здесь быка схвачу я за рога, Каким бы грозным не был он на вид.

Пусть хороши Камбоджа и Непал — Моя не закружится голова. На золотую жилу я напал, Где вспыхнули бесценные слова.

Работа и работа — лишь она Дороже всех сокровищ на земле. В бессмертье погоняя скакуна, И день, и ночь качается в седле.

Теперь я понял, почему гниет От ржавчины машина в гараже И первым на земле стареет тот, Кому не труд, а отдых по душе.

Но молод я и горд, как аргамак, Почуявший вдали кинжальный звон… А где же мой до гроба верный враг?.. Пускай теперь шушукается он.

***

Махмуд, хоть век недолог твой Оплакивать его не стану, Затем, что не было такой Любви в аулах Дагестана.

Пусть безответной, пусть слепой… Но позавидуешь ли зрячим, Когда не стоит их покой Одной слезы твоей горячей.

Что толку умереть седым?.. Уж лучше лечь и не проснуться. И ныне именем святым Влюбленные в горах клянутся.

Махмуд, страдание твое Я не оплакиваю тоже — Пусть в песню целится ружье, Оно убить ее не сможет.

Ах, если б «Мариам», как ты, Я написал сегодня ночью, То завтра бы без суеты В конце судьбы поставил точку.

Тебе отпустятся грехи, Но на земле, а не в могиле, Поскольку за твои стихи Свинцовой пулей заплатили.

Махмуд, других, а не тебя Я вслух оплакиваю даром — Тех, что любили, не скорбя, Но получали гонорары.

И даже нищенскую страсть За грудою макулатуры Скрывали, трепетно страшась Не то жены, не то цензуры.

Бог с ними — Пусть себе живут Глухонемые музыканты… Оплачем вместе мы, Махмуд, Их конъюнктурные таланты.

***

Пора уже довольствоваться малым И близко к сердцу зло не принимать. Есть время для стихов… И для начала Найдется в доме ручка и тетрадь.

А большего, пожалуй, и не надо — Другое пусть другие совершат. Но для таланта — Высшая награда: Поэзией, как воздухом дышать.