Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
IX
– Потерпи, Муса, немного! Сердце к встрече приготовь! Собирается в дорогу Нафисат – твоя любовь.
О Муса! Твой взгляд мне снится… Не оставлю я Мусу! Из погибельной темницы Скоро я тебя спасу!
Я хурджины наполняю, Хоть никто мне не помог. Вот она – буза хмельная. Вот – бараний жирный бок.
Из муки пшеничной лучшей Я лепешек напекла. И с собой – на всякий случай, И одежду я взяла.
Мне к Мусе добраться надо По дороге по любой!.. Одолеет все преграды Красная моя любовь!
X
Вышла
Выше, день на пути обгоняя, Выше, – ночь позади отстает. Что ей, смелой, тропа ледяная?! Вровень с тучей горянка идет.
Оттянула ей плечи поклажа, Выше, вверх – по тропинке любой! Все идет и не ведает даже, Кто с ней рядом… А рядом – любовь!
В разных обликах – в черном и красном – Чуть приметно скользит на пути. На уступе, на месте опасном Руку даст и успеет спасти…
Вот и кончена злая дорога. Наверху, у истока дорог Возвышается сумрачно, строго Акнада – трижды клятый острог…
Нафисат заметает пургою, Щеки ветер сердитый сечет. Все ж она разглядела, что трое, Трое стражей стоят у ворот.
XI
– О, стражи, салам! Что джигиты вы все, Приметно по гордой осанке. – Чего тебе нужно? – Пришла я к Мусе. Друзья, помогите горянке!
– Да кто он тебе? – Он – возлюбленный мой! Желанный жених… Я – невеста. – Ступай, черноглазая, лучше домой! Невесте в остроге – не место!
– Нет, я пошутила… Ваш пленник – мой муж. – Кто дал вам на свадьбу согласье? – Сердца наши дали. Веление душ… Любовь своей высшею властью!
– В какой вас мечети женили? Когда? – Спросил ее стражник построже. – Мы здесь и поженимся. Здесь, в Акнада! Сегодня. Ни раньше, ни позже!..
Джигиты! Я шла через холод и тьму, Так боязно было, так жутко! Хотя б на часок пропустите в тюрьму! Пустите хотя б на минутку!
Суровые стражи молчанье хранят. Не видят, что с девушкой рядом, Что рядом с дрожащей как лист Нафисат Другая – с пронзительным взглядом.
А женщина эта – нездешней красы, Подмогу свою предлагая, Шепнула горянке: – Плесни им бузы! (Любовью звалась та – другая.)
И девушка, следуя слову Любви, Кувшин торопливо достала: – Хлебните! Огонь запылает в крови! И холода – как не бывало!
Понюхали стражи – буза хороша! Понюхав – согрелись как будто. Хлебнули… И разом взыграла душа: – Что ж, пустим ее на минуту?..
Со скрипом открыли тюремную дверь, Для женщины, может, впервые. Вошла Нафисат… Что-то будет теперь?.. И слышат сквозь дверь часовые:
XII
– Муса! Муса! Я – Нафисат! Вот я стою у двери. – Ты?.. Ты явилась в этот ад?! Ты – Нафисат?.. Не верю!
А голосок и вправду твой! Вот личика не вижу… Щекою повернись!.. Постой! Тебя я шлепну трижды…
Ведь ты виденьем можешь быть… Приснилось мне, быть может?.. – Любимую при встрече бить?! На что оно похоже?!
А я-то лезла вверх и вниз, Взбиралась днем и ночью… Как похудел ты!.. Повернись!..
Ну да, рубашка – в клочья!Но я другую принесла. Ты обносился лихо! Похоже, что тебя рвала Ветвями облепиха.
– Пускай я ободрался в кровь, – Но здесь ты, долгожданная! Ты – красная моя любовь!.. Любовь моя желанная!..
Привыкли к темноте глаза, Хоть видят все – в тумане. – Кувшин нащупал? В нем – буза. А рядом – бок бараний.
– Благодарю! – Муса умолк. И – что скрывать – затрясся. Он, как зимой голодный волк, Впился зубами в мясо.
Все, все до косточек обгрыз, Все обсосал он жадно. – Возлюбленная, не сердись! Оголодал изрядно!..
Зато сейчас я – как в раю… – Муса, забыв печали, Так обнял милую свою, Что кости затрещали.
К губам любимой он приник И целовал так сладко, Что там, за дверью, часовых Забила лихорадка.
Толкаясь, смотрят сквозь глазок, Чем кончилось свиданье, Глядят… И вдруг их сбило с ног – Лишились вдруг сознанья…
Очнулись… Никого в тюрьме – Ни узника, ни гостьи, Лишь слабо светятся во тьме Обглоданные кости.
XIII
Где Муса? Смотря влюбленно На родную Нафисат, С нею он бежит по склону Вниз, к Атаеву в отряд, Чтобы вместе встать под знамя Самых честных, молодых…
С распростертыми руками Взял Атаев их – двоих.
О делах четы удалой И поныне говорят, От Мусы не отставала В ратном деле Нафисат.
Оба в дни войны гражданской – Правой, яростной войны – Шли тропою партизанской, Чести воинской верны.
А среди руин и пепла, В боевом дыму, в огне, Их любовь вдвойне окрепла, Стала прочною вдвойне…
Возродили человека Те геройские года, А от своры Халимбека Не осталось и следа…
…Вот как, Солнце, дело было… Ну, скорее дай ответ, Близорукое светило: Есть у нас любовь иль нет?
Посмотри, какие пары На свидания спешат… И они еще не стары – И Муса, и Нафисат,
Потому что сердце греет. Красно-черная, как кровь, И вовеки не стареет Наша горская любовь! Ахульго
I.
В селениях, что выше гнезд орлиных, Частенько я слыхал от стариков: Мол, тот аварец лишь наполовину, Кто не был никогда на Ахульго1.
И, поразмыслив, добавляли старцы, На молодость взирая с высоты: Мол, истинным не может быть аварцем Тот горец, что не видел Ашильты2.
Холм ашильтинский — крепость и могила — Живых сердец гранитная стена. Здесь некогда в одно соединила Два подвига кавказская война.
Был первый подвиг горский — камнепадом Он сыпался на головы врага. Второй был русский — пушечным снарядом Мюридов с ног валил наверняка.
Шли сверху вниз каленые кинжалы, Шли снизу вверх хваленые штыки. От столкновенья их земля дрожала И небо разрывалось на клочки.
Под непрерывный грохот барабана В угаре рукопашной кутерьмы Перемешалась кровушка Ивана С такой же точно кровью Магомы.
Отважно шел на вражеские дула Имам Шамиль с другими наравне, Меж тем как вдалеке полковник Пулло Сидел с трубой подзорной на коне.