Сочинения. Письма

Отвечая тов. Васильеву, писатель Бруно Ясенский предостерегал поэтов от увлечения чисто внешней „восточной“ спецификой Таджикистана, излишнее увлечение которой заставило многих русских писателей, работавших на материале Средней Азии, удариться в поверхностный экзотизм».

Весьма характерная полемика. Спор идет не об «экзотизме», а о сохранении своего национального лица, но лишь один Васильев из всех присутствующих пытается назвать вещи своими именами. Газетный отчет, естественно, не передает эмоционального накала всего разговора, но можно предположить, что проходил он отнюдь не в академических тонах.

О том, что происходило в дальнейшем, у нас нет достоверных сведений, но можно предположить, что события развивались следующим образом: С. Айни и А. Лахути попытались в приватном застольном разговоре объяснить Васильеву его «неправоту». Павел никогда не лез за словом в карман, а эта «воспитательная беседа», надо полагать, возмутила его до последней степени. Результатом стал крупный скандал, следы которого обнаруживаются в бумагах Союза писателей:

«Протокол № 8

Присутствовали: Ясенский, Лахути, Шкловский, Лапин, Зенкевич, Хацревин, Айни.

30 апреля 1934 г.

Постановили:

поэта Васильева за поведение, недостойное советского писателя, исключить из состава бригады и предложить ему ближайшим поездом выехать в Москву. Довести подробно о причинах этого мероприятия до сведения Оргкомитета Союза писателей СССР».

В этот же день Васильев, прекрасно зная, чем обернётся это «доведение до сведения», написал покаянное письмо, которое возымело действие.

18. М. Горькому. После 22 июня 1934 г.

14 июня 1934 года «Правда» опубликовала первую статью А. М. Горького из цикла под названием «О литературных забавах», содержащую, в частности, следующие положения:

«Жалуются, что Павел Васильев хулиганит хуже, чем хулиганил Сергей Есенин. Но в то время, как одни порицают хулигана, — другие восхищаются его даровитостью, „широтой натуры“, его „кондовой кулацкой силищей“ и т. д. Но порицающие ничего не делают для того, чтобы обеззаразить свою среду от присутствия в ней хулигана, хотя ясно, что, если он действительно является заразным началом, его следует как-то изолировать. А те, которые восхищаются талантом П. Васильева, не делают никаких попыток, чтоб перевоспитать его. Вывод отсюда ясен: и те и другие одинаково социально пассивны, и те и другие, по существу своему, равнодушно „взирают“ на порчу литературных нравов, на отравление молодежи хулиганством, хотя от хулиганства до фашизма расстояние „короче воробьиного носа“».

Комментируемое письмо Васильева было первым вариантом его ответа Горькому. «Литературной газетой» была напечатана (в сокращении) его вторая редакция (см. след, письмо).

Неизвестный автор. — А. М. Горький привел в своей статье цитату анонимного «партийца», «ознакомившегося с писательской ячейкой комсомола»: «…на характеристике молодого поэта Яр. Смелякова все более и более отражаются личные качества поэта Павла Васильева. Нет ничего грязнее этого осколка буржуазно-литературной богемы. Политически (это не ново знающим творчество Васильева) это враг…». Евгений Долматовский в своих воспоминаниях указывал: «Признаться, без особого труда разгадал, кто автор письма. Это был вовсе и не партиец, а окололитературный переросток, всеобщий ненавистник и завистник, а сообщение его было адресовано вовсе не одному из литераторов, а в иное, весьма серьезное учреждение». Отдельные же конъюнктурщики, типа Льва Никулина… — В письме «партийца», процитированном Горьким, Лев Никулин упоминался в следующем контексте: «В самом деле — пусть прочт<у>т меня Олеша, Никулин, В. Катаев и многие другие, — не мне и не нам их учить, они воспитывались в другие времена. Нам важна их работа, пусть живут, как хотят, но не балуют дружбой наших молодых литераторов, ибо в результате этой „дружбы“ многие из них, начиная подражать им, усваивают не столько мастерство, сколько манеру поведения, отличающую их в кабачке Дома Герцена!». Лев Никулин напечатал ответное письмо в «Правде» от 22 июня 1934 года: «В связи с цитированным в статье М. Горького „Литературные забавы“ письмом, в котором упоминается моя фамилия, я считаю необходимым указать, что хотя и не являюсь активным членом общества борьбы с алкоголизмом (что вообще не очень существенно), но ни в какой связи с хулиганствующими и антисемитствующими литераторами типа Павла Васильева не состоял и не состою и отношусь глубоко отрицательно не только к ним, но и к тем, кто в порядке меценатства и „перевоспитания“ им благоволит».

19. М. Горькому. До 12 июля 1934 г. Воспроизводится по первопечатному тексту (без имеющегося в подлиннике окончания; см. ниже).

Исследовательница, опубликовавшая предшествующее письмо Васильева Горькому (см. его выше под № 18), высказывает такое мнение о возникновении последующего его варианта: «Получив это письмо <речь идет о № 18>, Горький, видимо, понял, какую оплошность он совершил <в статье „О литературных забавах“>, давая столь резкую публичную оценку Васильеву. Нравы писательской братии были ему хорошо известны. Не раз предостерегал он писателей от слишком небрежного отношения друг к другу. И Горький решил выступить с открытым ответом Васильеву, которым намеревался остановить оголтелых критиков поэта. Однако его письмо Горький, вероятно, счел недостаточно самообличающим и попросил переписать его заново.

Васильев пошел на уступки и написал то, что от него требовали. В конце письма он, правда, все же попытался как-то протестовать против травли и несправедливых обвинений. Однако Горький, редактировавший письмо, отсек этот конец, оставив одно безоговорочное признание вины и обещание исправиться. В таком усеченном виде оно появилось впервые 12 июля 1934 г. в „Литературной газете“ и затем неоднократно воспроизводилось в критической литературе» (Примочкина Н. Художник и власть: М. Горький в литературном движении 20-х годов. М.: РОССПЭН, 1996, с. 63).

«Стойло Пегаса»— название московского кафе (1919–1924), дела которого на кооперативных началах вели поэты-имажинисты, в т. ч. Есенин …я оказал влияние… на Смелякова. — Отклик на цитированные в статье «О литературных забавах» слова из письма некоего «партийца»: «…на характеристике молодого поэта Яр. Смелякова все более и более отражаются личные качества поэта Павла Васильева» … я никогда не являлся и не буду являться врагом советской власти. — В ответе Горького Васильеву есть место, имеющее оттенок оправдания перед адресатом: «О поведении Вашем говорили так громко, писали мне так часто, что я должен был упомянуть о Вас — в числе прочих, как Вы знаете. Мой долг старого литератора, всецело преданного великому делу пролетариата, — охранять литературу Советов от засорения фокусниками слова, хулиганами, халтурщиками и вообще паразитами. Это — не очень легкая и очень неприятная работа. Особенно неприятна она тем, что как только дружески скажешь о ком-либо неласковое или резкое слово — то тотчас же на этого человека со всех сторон начинают орать люди, которые ничем не лучше, а часто — хуже».

20. А.Е. Крученых. После 1 сентября 1934 г. «Наш современник», 1997, № 7.

Полушуточное «открытое письмо», оставшееся достоянием автора и его адресата, относится к периоду дружбы Васильева и Крученых и совместной работы над сборником «Ирине Горлицыной».

Только что прошедший Всесоюзный Съезд писателей… — Съезд проходил в Колонном зале Дома союзов с 17 по 31 августа 1934 года… начиная с самого В. Маяковского… — В. В. Маяковский и А. Е. Крученых вместе публиковали стихи в первых футуристических сборниках «Пощечина общественному вкусу», «Садок судей», «Дохлая луна» и др… таким прозаиком, как Артем Веселый… — Артем Веселый (Кочкуров Н. И.; 1899–1938) — прозаик. Вы молчите… — Последний сборник стихов А. Крученых вышел в 1930 году. Ваши первые выступления вместе с Хлебниковым, Бурлюком и Маяковским… — Имеются в виду совместные публикации футуристов в первых коллективных сборниках… футуристические набеги на Северянина и Кo… — Имеется в виду ожесточенная полемика кубофутуристов (В. В. Хлебникова, Д. Д. Бурлюка, В. В. Маяковского и А. Е. Крученых) с эгофутуристами, ярчайшим представителем которых был Игорь Северянин. Ваши прекрасные стихи… — Васильев далее перечисляет стихи Крученых, написанные в начале 1910-х годов. «Игра в аду» — совместная поэма А. Е. Крученых и В. В. Хлебникова, изданная в 1912 г.

21. М. Горькому. 23 сентября 1935 г. Письмо было прислано из колонии, где Васильев отбывал наказание после суда по обвинению в избиении Джека Алтаузена и «антисемитизме».

Аморальный, хулиганский, отвратительный, фашистский… — Все эти эпитеты щедро использовались в откликах на статью М. Горького «Литературные забавы» («Правда», 1934, 22 июня; «Рост», 1934, № 15 и др.). Ваше чудесное и доброе письмо… — 12 июля 1934 г. в «Литературной газете» появилось «Открытое письмо Максиму Горькому» Павла Васильева (см. выше № 19) и горьковский ответ на него: «Я не стал бы отвечать Вам, Павел Васильев, если б не думал, что Вы писали искренно и уверенно в силе Вашей воли. Если этой воли хватит Вам для того, чтоб Вы серьезно отнеслись к недюжинному дарованию Вашему, которое — как подросток — требует внимательного воспитания, если это сбудется, тогда Вы, наверное, войдете в советскую литературу как большой и своеобразный поэт…». Я сработал поэму «Кулаки»… — Поэма «Кулаки» была завершена в 1934 г. и напечатана в № 8 «Нового мира» за 1936 г. Из-за ерунды поскандалил с Эфросом… — Эфрос А. М. (1883–1954) — искусствовед, переводчик, литературный критик. В результате этого скандала, произошедшего в ресторане Клуба писателей, Васильев был исключен из ССП в январе 1935 г… фактически запретили мне печататься… — Произведения Васильева не появлялись в печати с января 1935 г. по май 1936 г. ЩербаковА.С. (1901–1945) — секретарь правления ССП СССР. ГронскийИ.М. (1894–1985) — главный редактор журнала «Новый мир». «Христолюбовские ситцы»— поэма, начатая в конце 1934 г. и завершенная в начале 1936 г. в Рязанском домзаке… историю с Алтаузеном расписали в «Правде» страшно преувеличенно… — Имеется в виду письмо двадцати писателей в «Правде» от 24 мая 1935 г., посвященное инциденту, разыгравшемуся на квартире Д. М. Алтаузена. «Восьмипудовые», «зверская…работа», «не хватает… свободы! Зачем мне так крутят руки…». — Эти слова в оригинале подчеркнуты М. Горьким. Я хотел бы сейчас работать где-нибудь на окраинах Союза… — 26 февраля 1936 г. А. С. Щербаков направил записку Н. И. Ежову со следующим «ходатайством»: «За последний месяц в ССП обращалась жена П. Васильева Вялова с просьбой ходатайствовать или о досрочном освобождении П. Васильева, или о переводе его из Рязанского домзака в Московский домзак. Секретариат ССП не считал возможным ходатайствовать о досрочном освобождении П. Васильева. Было бы целесообразным перевести П. Васильева из Рязанского домзака в Дмитровский лагерь на строительство канала Москва-Волга». Но на строительство Васильев отправлен не был, а благодаря ходатайству И. М. Гронского был освобожден в марте 1936 г.

22. Н. Н. Асееву. 14 августа 1936 г. Газ. «Омская правда», 1988, 28 дек. Николай Николаевич Асеев(1889–1963) — поэт.

27 марта 1956 г. Н. Н. Асеев писал в Главную военную прокуратуру: «Лично я знал поэта П. Н. Васильева мало. Он относился ко мне, как к поэту старшего поколения, с мнением которого он считался, и суждениями моими о его стихах он, очевидно, дорожил. У меня он бывал раза два или три, читал свои произведения… Меня он привлекал к себе главным образом той непосредственностью таланта, которая сквозила во всех проявлениях его характера. Даже его выходки и бравады против меня были доказательством его непосредственной заинтересованности в поэзии. Я, как мог, доказывал ему, что линия Маяковского в поэзии — единственная правильная и приемлемая для советского поэта. Он слушал меня, противопоставляя свое знание народного быта, коренного уклада жизни, не изменяющегося в течение долгих сроков и не могущего измениться сразу. Маяковский, да и я, казались ему чересчур поспешными людьми, старающимися изменить бытовой идиотизм деревенской жизни без точного знания его уклада. В этом были наши с ним расхождения…».