Социалистический реализм

– Да, – признал Скворцов, – и, признаться, весьма удивлен.

– О чем вы? – удивилась Трейси, которая по графику отдыхала как раз во время сеанса связи.

– Хьюстон передал, что в течение двух дней со станции будет эвакуирован весь персонал, – ответил Александр. – Приказано законсервировать все…

– Буллшит, – от неожиданного известия сорвалась Трейси.

– Вот и я также отреагировал, – печально улыбнулся Александр.

– Они что, решили прекратить все космические исследования из-за одного События? – нет, удивление Колдуэлл было вполне естественным. Значит, она тоже ничего не знала, как и Уилкок, решил Скворцов. Тогда вполне вероятно, что американцы действительно решились на эвакуацию только из-за недостатка ресурса "Спейс Шаттлов". Только, как помнил Александр, вывод челноков из эксплуатации планировался лишь в следующем году. "Кажется, НАСА нашла какие-то другие задачи для своих аппаратов. Или американцы решили эвакуировать всех, чтобы потом спокойно вернуться на станцию одним, получив ее в свое полное распоряжение" – опять вспомнил свою первую реакцию на сообщение Александр.

– Неожиданное решение, – протянула Трейси, – но я так понимаю, что вы уже приступили к его выполнению, – посмотрев на влетевшего в отсек Михаила, заметила она.

– Александр, нужна помощь, – извинившись, перед американцами, заметил Корниенко, – там одна стойка не разбирается.

Извинившись и оставив американцев обсуждать последние новости и действия русских, Александр с Михаилом перебрались в модуль "Рассвет", где прицепившийся у стойки Юрихин изображал демонтаж недавно собранной для эксперимента с металлами схемы.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил он.

– А ничего, – ответил Александр, – в смысле ничего хорошего. Трейси не в курсе, Уилкок хамит, но скорее по собственному почину.

– Я все же считаю, что американцы хотят отхватить всю станцию для себя, – заметил Федор, понизив голос. – Нашим сейчас не до станции, если они вообще что-то знают о космических программах.

– Знают, или нет, – отсоединяя кабель, произнес Михаил, – ничем помочь нам они не могут. Нет сейчас у СССр ни ракет, ни космодромов.

– А ракеты на Куру? А наш персонал там и в Хьюстоне? Неужели ничего нельзя сделать?

– Пожалуй, ничего. Разве что включить программу "Одиночество", – печально улыбнулся Александр.

– Это еще что за хрень? – Какую программу? – одновременно спросили оба его собеседника. Федор даже отцепился от неожиданности, отлетел в сторону и сейчас аккуратно возвращался назад, оттолкнувшись от соседней стойки.

– В самом начале создания наши программисты предусмотрел возможность враждебных действий против русских модулей. Ну и создали такую программу. Если мы ее запустим, то любой несанкционированный вход в систему управления приведет к отделению от МКС всех наших модулей с последующей их разгерметизацией…

– Это слишком, – заметил Федор, – Россия потеряет модули, а их можно еще использовать. Да и договариваться с другими странами после такого поступка будет невозможно.

Продолжая разбирать стойки и переводить аппаратуру в ждущий режим, космонавты еще долго обсуждали возможные действия. В результате было решено ограничиться сменой всех паролей в программах на известные только Александру и полной консервацией станции. У каждого, хотя они ни за что не признались бы в этом, в глубине души до сих пор тлела надежда, что все происходящее окажется всего лишь затянувшейся галлюцинацией…

Япония, г. Вакканай.

Тейго Ёсино, капитан, пехотная группа 'Карафуто' 7-й пехотной дивизии

По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем 'Курама', пароход 'Сикока-мару', несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер против линкора. Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить прибывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаёси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. 'Шпаки' – пренебрежительно подумал Ёсино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный выкрик при виде взлетевшего с кормы 'Курамы' необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.

– Красиво, – стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в раздумьи, произнес хокку:

– О стрекоза!

С каким же трудом на былинке

Ты примостилась!

Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:

– Над волной ручья

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.

Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.

– Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега, – капитан решительно повернулся, придерживая ножны с фамильным клинком, оформленным, как син-гунто, рукой,- поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.

– Слушаюсь, капитан, – заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго. 'Молодость все переносит легче, – раздраженно подумал Ёсино, – даже полную потерю всех родных и близких И привычной жизни тоже'. Но раздражение сразу прошло, едва подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых перчатках поставил перед севшими за столик офицерами токкури с подогретым саке, чоко и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное: 'Кампай' поднимали свои чоко, в салон вошли еще несколько чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока офицеры допьют и подошел к столику. Вежливо поколонившись, он спросил:

– Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ним томительную тяжесть ожидания прибытия на землю предков?

Капитан, улыбнувшись, ответил:

– Конечно разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более, за счет самого губернатора, – неприминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо 'японского флага'.

После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма заметно, что он сильно взволнован.

– Вы уже видели потомков, господа? – спросил он, доливая саке капитану.

– Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы 'отдыхали' в Котоне, – ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтнанту.

– Укрепления готовили, – понимающе протянул чиновник, тут же добавив, – не волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты, словно раскрытая книга. Но самое неприятное, они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев. Но они мне понятны. А эти, – он подхватил свою чоко и жесом предложил всем выпить, – хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев их душами. Они совершенно другие, совершенно…

– Да перестаньте вы пугать моего лейтенанта, – улыбнулся Ёсио, – он видите, уже готов сбежать с парохода, чтобы не встречаться с этими… 'кумо'

– Если бы это были все лишь оборотни. Они из другого времени, понимаете, – секретарь еще раз долил саке обеим офицерам. – Жаль, я плохо владею словом, не могу донести до вас увиденное, – тут секретарь вдруг продекламировал:

– Бедствия сердца.

Тоску, печальную память

Снесу безмолвно,

И все же, о этот мир,