Социализм. Экономический и социологический анализ

Зла не хватает для описания процедур, используемых "расовыми экспертами". Они устанавливают критерии расовых различий совершенно произвольно. Больше думающие о звонких лозунгах для политической борьбы, чем о прогрессе знания, они пренебрегают всеми требованиями научного исследования. А критики этого дилетантизма относятся к своей задаче легкомысленно. Они обращают внимание исключительно на конкретный облик, который придают расовой теории отдельные авторы, на высказывания об отдельных расах, их физических и умственных признаках и свойствах. Даже когда доказывается, что произвольные, лишенные всякого основания и противоречивые гипотезы Гобино и Чемберлена должны быть отброшены как пустые химеры, при этом не затрагивается корень расовой теории, не связанный с разделением рас на благородные и подлые. [272]

[272]

Гобино Жозеф Артюр (1816--1882) -- французский социолог, дипломат и писатель, заложивший своей работой "О неравенстве человеческих рас" (1853--1855) основы "научного" расизма. Чемберлен Хаустон Стюарт (1855--1927) -- германский социолог, англичанин по происхождению. Развивая идеи Гобино, провозгласил немцев эталоном арийской расы.

В теории Гобино раса есть начало всего; созданная особым актом творения, она наделена особыми качествами. Влияние окружения оценивается как незначительное: смешение рас создает ублюдков, у которых хорошие наследственные свойства благородной расы затухают или исчезают вовсе. Чтобы оспорить социологическую "ценность" расовой теории, недостаточно доказать неосновательность подобных утверждений или показать, что расы есть результат эволюции, протекавшей под воздействием чрезвычайно различных факторов. Этому возражению можно противопоставить тезис, что длительно действовавшие факторы способствовали появлению одной или нескольких рас с чрезвычайно благоприятными свойствами и что представители этих рас благодаря этим преимуществам настолько далеко обошли всех, что другие расы должны признать их первенство. В своем современном виде теория рас и на самом деле выдвигает аргументы такого рода. Необходимо проанализировать эту форму расовой теории и выяснить, как она соотносится с развитой в данной книге теорией трудового общественного сотрудничества [302*] .

[302*]

Oppenheimer, Die rassentheoretische Geschichtsphilosophie, S. 110 ff.

Совершенно ясно, что расовая теория не враждебна учению о разделении труда. Они вполне совместимы. Можно предположить, что умственные и волевые качества рас различны, а потому они весьма неравны по своей способности создавать общество, и более того, что совершенные расы отличает как раз особая склонность к усилению общественного сотрудничества. Эта гипотеза бросает свет на некоторые аспекты эволюции общества, которые при другом подходе понять нелегко. Она позволяет нам объяснить развитие и упадок системы общественного разделения труда, процветание и упадок цивилизаций. Мы оставляем открытым вопрос о логичности этой гипотезы и других, выстроенных на ее основе. Сейчас нас занимает иное. Нам нужно здесь показать, что расовая теория легко совместима с теорией общественного сотрудничества.

Когда расовая теория сражается с постулатом естественного права о равенстве и равных правах человека, она не затрагивает либеральную концепцию свободной торговли. Ведь либерализм выступает в защиту свободы рабочих не с позиций естественного права, а потому, что считает несвободный труд (т. е. отсутствие полного вознаграждения работника в соответствии с продуктом, экономически вменяемым его труду, и отрыв дохода от производительности труда) менее производительным, чем свободный. Аргументы расовой теории не опровергают утверждений теории свободной торговли относительно роли расширения системы общественного разделения труда. Можно утверждать, что расы отличаются по своей талантливости и свойствам характера и что нет надежд на выравнивание этих различий. Но теория свободной торговли показывает, что даже самые одаренные расы выигрывают от объединения усилий с менее способными и что общественное сотрудничество приносит им преимущества более высокой производительности в процессе общего труда [303*] .

[303*]

см. о теории международного разделения труда (глава 18, параграф 2) в настоящем издании

Расовая теория вступает в конфликт с либеральной теорией общества, когда она начинает проповедовать борьбу между расами. При этом она использует те же аргументы, что и другие милитаристские теории общества. Высказывание Гераклита о том, что "война есть отец всех вещей", является недоказуемой догмой [273] . Невозможно показать, каким образом общественные структуры возникают из разрушения и уничтожения. Нет, адепты расовой теории -- в той мере, в какой они пытаются быть беспристрастными, а не просто следовать своей склонности к идеологии милитаризма и конфликта, -- должны признать, что война должна быть осуждена как раз с точки зрения отбора. Ляпуж показал, что только у примитивных племен война осуществляет отбор самых сильных и одаренных; у цивилизованных народов она ведет к упадку расы в силу неблагоприятного отбора. [304*] Скорее будут убиты пригодные к военной службе, чем непригодные, которые попадают на фронт позже всех, если попадают вообще. Выжившие на войне с меньшей вероятностью -- из-за различных увечий -- дадут здоровое потомство.

[273]

Гераклит Эфесский (535?--475? до н. э.), философ-диалектик, выдвинул положение о единстве и борьбе противоположностей. В его ставшем крылатым высказывании война есть синоним борьбы противоположностей как основы всего сущего.

[304*]

"Chez les peuples moderne, la guerre et le militarisme sont de veritables fleaux dont le resultat definitif est de deprimer la race" <"Для современных народов война и милитаризм есть совершенные бедствия, конечный результат которых -- оскудение рода человеческого" (фр.)> (Lapouge, Les selections sociales, Paris, 1896, Р. 230)

Результаты научного исследования рас никоим образом не могут опровергнуть либеральную теорию развития общества. Они скорее подтверждают ее. Расовые теории Гобино и многих других возникли из чувств горечи и обиды военных и дворян на буржуазную демократию и капиталистическую экономику. Для обслуживания насущных потребностей современного империализма они впитали старые теории насилия и войны. Но их критические суждения могут затронуть только лозунги старой философии естественного права. Они совершенно непригодны применительно к либерализму. Даже расовая теория не может пошатнуть утверждения, что цивилизация представляет собой результат мирного сотрудничества.

Глава XX. Столкновение классовых интересов и классовая борьба

1. Концепция классов и классовых конфликтов

В каждый данный момент положение индивидуума в общественном хозяйстве определяет его отношения с другими членами общества. Он связан с ними отношениями обмена как дающий и получающий, как продавец и покупатель. Положение в обществе не предопределяет однозначно его деятельность. Можно быть одновременно землевладельцем, капиталистом и получать заработную плату; другой может быть одновременно предпринимателем, служащим и землевладельцем; третий -- предпринимателем, капиталистом, землевладельцем и т. д. Можно производить сыр и корзинки и при этом подрабатывать поденщиной. Но даже положение тех, кто занимает примерно одинаковые позиции, не вполне идентично. Даже в качестве потребителя один человек отличается от другого своими особыми нуждами. На рынке всегда выступают отдельные индивидуумы. В свободной экономике рынок дает проявиться индивидуальным отличиям; как не без сожаления порой говорят, -- рынок "атомизирует". Даже Марксу пришлось отметить это: "Так как купли и продажи совершаются лишь между отдельными индивидуумами, то недопустимо искать в них отношения между целыми общественными классами". [305*]

[305*]

Marx, Das Kapital, I Bd., S. 550 <Маркс К., Капитал, Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 25, С. 600> Цитированный текст отсутствовал в первом издании, опубликованном в 1867 г. Маркс включил его только во французское издание в 1873 г., откуда Энгельс и перенес его в четвертое немецкое издание. Масарик (Masaryk, Die philosophischen und soziologischen Grundlagen des Marxismus, Wien, 1899, S. 299) резонно отмечает, что эта вставка, скорее всего, связана с изменением теоретического подхода в третьем томе "Капитала". [274] Ее можно рассматривать как отречение от марксистской классовой теории. Знаменательно, что третий том обрывается на нескольких фразах главы "Классы". В подходе к проблеме классов Маркс не сумел выйти за пределы отдельных бездоказательных догм.

Обозначая термином "класс" всех тех, кто занимает примерно одинаковые позиции в обществе, важно помнить, что мы так и не ответили на вопрос: принадлежит ли классам какая-либо особая роль в общественной жизни. Сами по себе схемы и классификации не обладают никакой познавательной ценностью. Научное значение понятия определяется его местом в теории; вне теоретического контекста это просто интеллектуальная игрушка. Ссылка на то, что различие общественных положений людей делает бесспорным существование классов, вовсе не доказывает полезности теории классов. Важен ведь не сам факт различий в общественном положении индивидуумов, но то, какое значение этот факт имеет в жизни общества.

Давно признано, что противоположность между богатыми и бедными подобно всем другим экономическим оппозициям играет важную роль в политике. Столь же хорошо известно значение кастовых и сословных различий, т. е. различий в правовом положении, в неравенстве перед законом. Классическая политэкономия не отрицала этого. Но она показала, что все эти противоположности суть результаты извращенных политических установлении. Согласно классической политэкономии, интересы индивидуумов, будучи правильно понятыми, никогда не бывают полностью несовместимыми. Вера в противоположность интересов, столь важная прежде, проистекает из непонимания естественных законов общественной жизни. Стоит только осознать, что все верно понятые интересы совпадают, -- старые аргументы перестают служить в политической борьбе.

Но классическая политэкономия, которая провозглашала солидарность интересов, сама заложила краеугольный камень новой теории классовых противоречий. Меркантилисты центром экономической теории, которая была для них теорией объективного богатства, сделали экономические блага. Великим достижением классиков в этом отношении было то, что за благами они увидели хозяйствующего человека. Этим они подготовили путь для современной политической экономии, которая центром системы сделала человека с его субъективными ценностными предпочтениями. Система, в которой человек и экономические блага рассматриваются в одной плоскости, неизбежно распадается на две части. Одна становится теорией производства богатства, а другая -- распределения. Чем ближе экономика к точной науке, чем в большей степени она превращается в каталактику [275] , тем менее удовлетворительна эта концепция. Но понятие распределения еще остается, и с ним невольно связано представление о границе между процессами производства и распределения: блага сначала общественно производятся, а затем распределяются. Неразрывность производства и "распределения" в капиталистической экономике может быть уяснена лишь в той мере, в какой вытесняется это злополучное словцо [306*] .

[275]

каталаксия (каталактика) -- аристотелевский термин, означающий "рыночное хозяйство, использующее деньги в качестве посредника в обмене", "превращение врагов в друзей", "превращение чужого в члена общины"

[306*]

об истории концепции распределения см. Cannan, A History of the Theories of Production and Distribution, P. 183 ff.

Но если термин "распределение" принят и проблема вменения истолковывается как проблема распределения, недоразумений не избежать. Ведь теория вменения, или, если использовать термин, более соответствующий классической постановке проблемы, теория дохода должна различать разные категории факторов производства, при том, что на деле ко всем этим факторам равно применим основной закон формирования ценности. "Труд" отделяется от "капитала" и от "земли". При таком подходе нет ничего естественней, чем рассматривать работников, капиталистов и землевладельцев как отдельные классы, что и сделал первым Рикардо в предисловии к своим "Началам политической экономии". Тот факт, что классики не расщепили "прибыль" на составные части, только усилил эту тенденцию, и в результате мы получили картину общества, разделенного на три основных класса.