Социальная утопия и утопическое сознание в США

этом смысле ее никак нельзя упрекнуть в статичности), поскольку предполагается, что именно посредством постоянных частных изменений и систематических частных

улучшений, осуществляемых изнутри, только и можно в

итоге обеспечить общую стабильность системы, предотвратить катастрофу. При этом в отличие, скажем, от Платона, у которого стабильность основывалась на «справедливости», нынешний утопист-технократ связывает стабильность с организованностью, базирующейся на рациональности и эффективности. Что же касается «справедливости», то ее специфическим выражением является принцип меритократии, согласно которому каждый получает

«по заслугам»7.

Меритократия не исключает всеобщего и равного обеспечения некого минимума, который, как предполагает технократ, будет достаточно высок, чтобы его утопическое

общество могло быть названо «обществом благосостояния».

Правда, публикации докладов Римскому клубу, особенно

«Пределов роста», и вызванный ими резонанс, а главное —экономические трудности, с которыми столкнулись в 70-х

годах Соединенные Штаты, несколько умерили оптимизм

технократа. Тем не менее сам идеал «общества всеобщего

благосостояния» прочно входит в состав технократической

утопии, обещающей гарантированный минимум дохода, известную личную безопасность, существенное облегчение

труда и обеспечение досуга.

Однако за пределами всеобщего и равного минимума

гарантий в действие вступает принцип, в соответствии с

которым оценки индивидов и распределение общественного вознаграждения дифференцируются в зависимости от

достижений и интеллекта, определяемых при помощи тестов.

Подобно тому как в античной утопии идея справедливости служила нравственным обоснованием законности

7 О принципах меритократии см. в книге: Bell D. The Coming of PosHndustrial Society. N. Y., 1973.

248

власти философа-правителя, так и в современной технократической утопии принцип меритократии служит теоретическим обоснованием «законности» претензий на власть

ученого и инженера, которые, как предполагал Д. Белл, должны будут занять в «постиндустриальном обществе» то

место, которое в «индустриальном обществе» принадлежало бизнесмену, предпринимателю и промышленному администратору.

В том, что НТР в США привела к возрождению старой

утопической идеи «ученого-правителя», нет ничего удивительного. Со времен Ф. Бэкона эта идея неизменно поднималась на щит утопистами в периоды, сочетавшие научно-промышленный рост с политическими и социальными

кризисами. За выдвижением этого идеала скрывается

стремление — не всегда, быть может, даже осознаваемое —привести к власти интеллект, подчинить политику науке.

Нынешний утопист-технократ не ставит непосредственной целью ликвидацию существующих институтов власти — сильного централизованного государства и корпораций. Но он хотел бы передать их из рук профессиональных

политиков и предпринимателей в руки экспертов, которые

реорганизовали бы их в соответствии с требованиями науки

и технологии, возможно сделав их при этом более жесткими

и централизованными.

В «научно управляемой» утопии, где организация господствует над человеком, определяя все основные параметры его жизнедеятельности, границы свободы индивида

определяются исключительно с функциональной точки зрения: свобода выступает не как цель, не как условие формирования и существования гармонически развитой личности, а исключительно как средство поддержания рационального и эффективного функционирования организации

и стабильности общества. По сути дела, нынешние американские утописты-технократы занимают в отношении человека те же позиции, что и Говард Скотт со своими сподвижниками, разве только отличаются меньшим цинизмом

и обещают в «обмен» на отнятую свободу больше материальных жизненных благ.

В «постиндустриальном обществе» все люди, как увег

ряют Кан и Брюс-Бриггс, будут жить примерно так, как

жили в 70-х годах лица с высоким (хотя и не самым высоким) доходом, скажем «менеджеры и профессионалы».

«У них очень просторные дома, напичканные всевозможными приспособлениями, а часто даже два дома, один из

249

которых специально предназначен для отдыха. У них слуги, приходящие раз или два в неделю, но в нашем постиндустриальном обществе слуги будут нам не нужны-

почему бы там не осуществиться давним мечтам о домашних роботах или специально выдрессированных обезьянах? ...Они часто путешествуют — в деловых целях и ради

собственного удовольствия, проникая во все уголки земного шара. Они вкусно едят, если не сидят на диете, будь

то космополитическая кухня Востока или первоклассные

бифштексы западной кухни. У них одна или несколько

машин, кадиллак или мерседес, фургон или спортивная машина для детей. Многие из них имеют самолеты или яхты.

Их дети учатся в аспирантуре и не начинают работать, пока им, черт побери, не захочется этого, и родители, похоже, ничего не имеют против. Конечно,— добавляют Кан и

Брюс-Бриггс,— они могут быть подвержены умеренному

алкоголизму, потребляя слишком много мартини, их невротические жены могут лихорадочно глотать пилюли, их

младший отпрыск может быть необузданным и недисциплинированным, а маленькая Салли — соней...» 8.

Ирония и мягкий юмор, которым пронизано описание

быта «менеджеров и профессионалов», судя по всему, очень хорошо знакомого авторам этой милой картинки, не

могут скрыть их явной приверженности этому быту и

стремления перенести его в будущее. Но Кан и Брюс-Бриггс

бросают взгляд на жизнь в технократической утопии, так

сказать, извне, тогда как интересно было бы взглянуть на

эту жизнь «изнутри», в полной мере оценив все неисчислимые блага, ожидающие человечество. В какой-то мере

это любопытство может удовлетворить Бурхаз Скиннер —известный американский психолог и социолог, профессор