Сокровища старой церкви
Шрифт:
Кузякин: Спустился…
Следователь (подсказывает): Пошел дальше…
Кузякин: Нет. Назад вернулся.
Следователь: Не понимаю…
Кузякин: За водкой. Забрал ящик. На ступеньки поставил. Тута сверху еще одна цепь шевелится, ржавая вся, обрывок такой. Дернул ее, потянул - и стена на место стала…
Следователь (нетерпеливо): Продолжайте, продолжайте.
Кузякин:
Следователь: Почему вы так решили?
Кузякин: У них язык другой. Обликом вроде на наших людей похожи: в фуфайках, в сапогах, а по-нашему не понимают».
Да и где ж тебя, Федя, понять, если ты всю дорогу водкой подкреплялся. Поди ни слова выговорить толком не мог. А то и совсем язык родной позабыл.
«Кузякин: Ну, а потом меня менты взяли и сюда, стало быть, обратно на родину доставили».
– Все понял?
– спросил Андрей, когда Платонов дочитал выписки и положил листы на стол.
– А как же! Еще как! «Стена упала. Стена встала. Водку на плечо. И в Париж, прямо в фуфайке».
– Зря зубоскалишь, - усмехнулся Андрей.
– Смотри, - он стал рисовать на листе какое-то техническое устройство.
– В церкви четыре колонны. Вот эта - полая, с секретом. Один из облицовочных камней закреплен на оси, может вокруг нее вращаться. Причем ось расположена ниже центра тяжести. Фиксируется камень наверху вот этим кольцом. Повернул его - камень освобождается и ложится на пол. Можно заходить. Внутри, я так предполагаю, тоже цепь, перекинутая через блок. Вошел, потянул за цепь - камень встал на место. Просто, как все гениальное.
– Стена упала, стена встала, - подхватил Платонов.
– Какой ты умный, - иронически протянул Андрей.
– А вот Федор чуть глупее. Секрета этого не знал, плиту не придержал, она на пол ахнулась - кольцо сломалось, механизм повредился.
– Значит, на место он плиту поставил, но теперь ее со стороны входа, из церкви, не открыть. А вот изнутри…
– Вот-вот! В том и беда. Если лихой человек найдет подземный ход, то темной ночью проникнет в церковь, вынесет из нее все самое ценное - ищи его тогда хоть до пенсии.
– Думаешь, есть такой человек?
– прямо спросил Платонов.
– Подозреваешь?
– Подозреваю. А сделать ничего не могу.
– Потряси его как следует. С пристрастием.
– И что? Что я ему могу предъявить? Преступный умысел? А доказательства? Он посмеется надо мной и в прокуратуру заявит. А ты на меня уголовное дело заведешь.
– Наблюдаешь за ним?
– Наблюдаю. Но дело сложнее. Он, мне кажется, на это хищение пацанов наших нацеливает, а сам до конца в сторонке останется.
– С чего ты взял?
– Ребята стали в церковь захаживать. По кладбищу ночами рыщут. И, кстати, - Ратников кивнул на кассеты, - есть сведения, что к деду Федору плавали, на разведку.
– Это серьезно. Пацаны ведь из-за этого негодяя срок могут отхватить. И немалый. Жаль. Ты ведь только-только контакт с
ними наладил.Андрей вздохнул с обидой.
– У них сейчас другие контакты.
– Постой, а может, это все фантазии? От чрезмерной твоей бдительности?
– Это тоже фантазии?
– и Андрей положил перед следователем листок из школьной тетради со схемой церкви.
Платонов присвистнул.
– Отдать на экспертизу?
– А я и без экспертизы эту руку знаю. Не знаю только, как этот листок ко мне попал?
– Подбросили…
– Подбросили.
– Андрей встал.
– Поеду, поздно уже. А ночь сегодня будет трудная.
Но в село участковый поехал не сразу, завернул по дороге в музей, к обаятельному директору.
Староверцев уже собирался уходить. Он церемонно поздоровался и заметил:
– Меня начинают тревожить ваши визиты, Андрей Сергеевич.
– Я позже все вам расскажу, - пообещал Ратников.
–
И, надеюсь, вы узнаете очень много интересного. И я отвечу вам на все ваши вопросы. У вас их будет много. А сейчас…
– Да, да, - засуетился Староверцев.
– Я отчасти выполнил вашу просьбу.
– Он переворошил бумаги на столе, нашел нужную.
– Просмотрел все наши архивы, чтобы найти хоть что-то, относящееся к данному вопросу. Сведения очень скудные. Но интересные. Вот отрывок из семейной переписки Шуваловых. К сожалению, ни автора письма, ни адресата установить не удалось - письмо без начала и без конца, - но это значения в данном случае не имеет. Важен факт…
«Как бы его вежливо остановить, - думал Андрей, - он так до ночи не доберется до сути».
– … А факт, голубчик, вот какой. Я вам процитирую этот отрывок. «Папинька теперь покоен. А что до меня, то эта его идея, казавшаяся прежде смешной и нелепой, согласись со мной, нынче представляется и остроумной, и своевременной. Времена настают беспокойные, и такого рода убежища, такого рода хитрость, как пустотелый постамент под саркофагом, становятся не токмо полезными, но и необходимыми устройствами…» - Староверцев поднял на Андрея глаза, произнес значительно: - Надеюсь, вы понимаете, что речь идет о склепе на кладбище вашего села? И вполне возможно, что не только сам постамент пуст изнутри, но под ним тоже пустота…
– И никому это за много лет не пришло в голову?
– не без сомнения поинтересовался Андрей.
– Друг мой, да как можно! Громадный мраморный монолит на львиных лапах! Кто может подумать? А между тем… Я полагаю, что этот склеп, так сказать, врезали в подземный ход на его изгибе, в непосредственной близости к церкви. И через полый постамент спускается в подземелье что-то вроде отвесного колодца. Но, подчеркиваю, это только мои предположения.
– Надеюсь, Афанасий Иванович, что вы ни с кем больше не делились этими предположениями?
– Ну что вы, голубчик! Как можно!
– А если вдруг кто-то заинтересуется…
– Я отговорюсь незнанием, - подхватил директор, - и тут же сообщу вам.
– Спасибо, Афанасий Иванович. Надеюсь скоро порадовать вас.
– Постойте, - вдруг спохватился директор.
– Не знаю, будет ли вам это полезно, но вчера нас посещала очень милая девочка. Девушка, - подумав, поправился он.
– И тоже интересовалась этими вопросами.
– Кто такая?
– спросил Андрей, уже догадываясь об ответе.