Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии
Шрифт:
Он знает… Или догадывается. Но я все равно не могу. Не могу выдать все как на духу. Пусть и очень этого хочу.
— Что ж… — вздохнул магистр. — Раз вы не торопитесь с правдой, я расскажу вам свою.
На секунду в его глазах вспыхнул огонек. Самый настоящий огонек! Словно бы предупреждая или же угрожая, давая понять, что ложь меня больше не спасет. Казалось, еще немного — и эти черные глаза затянутся огнем.
— Вначале я терзался вопросом, где вас раньше видел. Все никак не мог вспомнить, узнать... А после ваши чары… Вы хоть умеете ими пользоваться? — Он насмешливо изогнул бровь. — Трудно было противиться
Последнюю фразу он едва не выплюнул. Сказал так, будто ему была противна одна мысль о том, что я предприняла попытку обрести власть над его чувствами.
— Как долго вы собираетесь притворяться? — с пугающей отчаянной и болезненной злостью прошипел мужчина.
Но даже его злость, раздражение, страшные глаза не смогли принудить меня сдаться.
Вобрала в легкие воздуха и резко выдохнула:
— Притворяться кем?
Глупый!.. Глупый вопрос!
Но под таким тяжелым взглядом ничего умного в голову не приходило. Там вообще сейчас пусто, как в безымянном гроте...
— Это начинает надоедать. — Вздохнув, он закатил глаза, по-видимому, таким образом выражая свое неудовольствие по поводу моих вопиющей лжи и притворства.
— Но я правда не понимаю, о чем вы гово...
Внезапно меня самым наглым образом оборвали на полуслове: впились в губы жестким поцелуем, обездвижили, обхватив лицо руками.
Все мысли в одночасье рухнули куда-то глубоко в пустоту, как бывает при засыпании, — я не могла ни о чем подумать, только чувствовала...Чувствовала горячие пальцы — сначала грубо, а после с осторожностью касающиеся лица; чувствовала терпкий вкус мужских губ, его тепло, со страшной скоростью смешавшееся с жаром, моим жаром, что затронул лицо и безжалостной волной окатил грудь.
Мой первый поцелуй. Поцелуй жадный, на который я, не устояв, ответила: медленно, подрагивающими руками, обвила шею, прикрыла глаза, подавшись вперед.
Должно быть, это насторожило его... Он замер, но всего на миг, а затем спустил руки на спину, прижал теснее, хотя теснее было некуда. Поцеловал вновь — порывисто, как если бы мы были супругами, несколько лет томившимися в разлуке и наконец встретившимися. А после еще раз, нежнее...
В это мгновение я забыла даже как дышать. Биение увязшего в трепетном волнении сердца оглушало. Ноги стали слабыми, налились такой тяжестью, словно готовились оставить меня и вернуть хвост. Голова кружилась, в груди стеснило…
Мужчина вдруг оторвался — но только от губ — и, по-прежнему придерживая за талию, заглянул в глаза.
— Я вас помню, Мирабель, — выдохнул в губы. — Пусть вы и пытались скрыться с помощью заклинания дымки, я наконец-то вспомнил…
Заклинание! Вот же морской дьявол!
Как я могла забыть?..
Последний раз его накладывал Филя, но это было больше недели назад. Эффект дымки растворился уже давно, и все это время я бродила по академии без какого-либо прикрытия, точно вышла из воды на берег абсолютно нагая. Он узнал обо всем уже тогда…
— Я не…
— Что? — осторожно оборвал он меня. — И сейчас будете утверждать, что ничего не понимаете?
Взгляд его был серьезен, немного затуманен, но в голосе прорезались
веселые нотки.— Не понимаю…
На самом деле сейчас я не врала. Я правда не понимала, почему он молчал, если обо всем знал. Почему позволял дурачить себя. Почему чары влияли на него так сильно, что он решил противиться им. И почему поцеловал, сделав так, что я запуталась — в нем, в себе…
— Как пожелаете.
Он отступил, отбирая тепло, но оставляя трепет. Руки мои соскользнули с его шеи, и я обняла себя за плечи, точно в жалкой попытке спрятаться и от новых ощущений, и от затаившего какое-то странное чувство глаз.
— Дайте знать, когда будете готовы рассказать правду. Я должен знать наверняка… кто обучается в академии. Доброй ночи, Мирабель.
Мужчина развернулся и торопливо покинул кухню. Вот так просто. Ушел, оставив наедине с губительным потоком мыслей и всепоглощающим страхом.
Почему его голос был так холоден? И это после внезапного поцелуя? Отобранного у меня первого поцелуя?..
Это то же самое, что из жаркого лета резко ступить в суровую зиму. Такое противоречивое поведение пугало и в то же время раздражало.
А может, я и сама повинна в этом… Он давал мне возможность рассказать обо всем. Я же предпочла молчать. Наверное, и продолжу, пока…
Пока что?
Я не знала. Сейчас я ничего не знала. Мысли метались в поисках каких-то ответов, решения. Но думы не помогли бы мне — я понимала это, поэтому посеменила к себе в комнату.
Сон. Или горячая ванна. Вот что поможет мне расслабиться. А подумаю я завтра…
С таким намерением, упорно подавляя все мысли и успокаивая все еще гулко бьющееся сердце, я вошла в темную комнату. Но не успела и свечу нащупать на столике, как оказалась прижата к стене.
Резкий удар, головокружение... И обжигающая сталь, приставленная к горлу.
Ужас поглотил меня с головой, и я наконец увидела страшные, горящие синим огнем глаза.
Глава 17. Сущий монстр
О Кхела, это когда-нибудь закончится?..
— Кхела? — ворвался в сознание тонкий ровный голос.
Я больно прикусила язык, осознав, что сказала это вслух. Перестаралась… От боли заслезились глаза.
Зато напавший на меня отступил, и теперь, быстро привыкнув к темноте, чуть разгоняемой лунным светом, я увидела стройную женскую фигуру.
Огонь, который, казалось, обжигал кожу лица, как и лезвие кинжала, все еще опасно поблескивающее в руке незнакомки, поутих; глаза ее сощурились и приобрели естественный цвет — сапфировый, подобный цвету неспокойного моря.
— Интересно… — протянула девушка, склонив голову набок, будто под таким углом меня было лучше видно. — Так ты моя новая соседка? Видела чемодан, но во сне забылась… Прости за это.
Она кивнула на кинжал, и я заметила, как ее губы сложились в улыбку.
У нее приятный голос. Очень приятный. Как будто звучания флейты и арфы соединились в танце, и созданная мелодия полилась хрустальным потоком, чистым и удивительно изящным, напоминающим ленты, заполняя собой пространство, разум и души слушающих. Хотя столь мягкие спокойные нотки никак не вязались с точностью ее движений, той агрессивностью, что она успела проявить ко мне в первые секунды встречи, едва не вспоров мне горло.