Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии
Шрифт:
Из его дрожащей груди чуть не вырвался вздох облегчения. Это не она. Он страшился ошибиться, причинить ей вред из-за помутившегося рассудка. Понимание, что перед ним не Мира, успокаивало и в то же время усиливало волнение.
Что они сделали с ней?..
— Отвечай. — Он сжал ее шею еще сильнее, а затем, когда она захрипела, ослабил хватку. — Где она?
— Там, — выдавила сипло, — где ты ее не сможешь достать. Ей не выбраться. Ни тетушки, ни зелья, ни истинного… Что же ее избавит от хвоста? Бедная… бедная Мира…
Ее шепот загремел в голове, выводя из себя, издеваясь
Но что останавливало на самом деле: то, что она почти неотличима от настоящей, или же то, что она может и должна все рассказать?
— Зачем ты это делаешь?
— А ты еще не понял? — Она с вызовом посмотрела в его черные глаза. — Нет, ты уже догадался. Она твоя слабость. Не так ли? Возможность влиять на тебя.
— Ничего не вышло.
— И я до сих пор не могу понять почему.
— Потому что ты упустила важную деталь. — Мужчина быстро оттянул пальцами ворот рубахи, представляя взору часть слабо сияющего узора. — Если бы ты была ею, вязь зажгла бы так сильно, что единственным шансом избавиться от боли стала бы ее близость.
Он заметил, как пошатнулась ее уверенность, как блеснул в голубых глазах огонек удивления.
— Ее не было, — почти испуганно шепнула она, не отводя взора от вязи до тех пор, пока мужчина не отпустил ворот.
— Всегда была. И скрывать ее от посторонних глаз не составляло труда.
— Да ты чертов подлец, — усмехнулась девушка. Неуверенность сменилась на какую-то нездоровую, пугающую радость. — И все это время ты терзал ее неизвестностью? Молчал о том, что любишь? Бедная русалочка. Она из кожи вон лезла, чтобы понравиться тебе, а ты предпочел держать ее рядом, храня в тайне свои чувства. И кто из нас настоящее зло?
Наверное, ее слова задели бы его. Наверное, они смогли бы сделать больно, если бы действительно были правдивыми...
— Ты не видишь сути.
— Да неужели? — Она дернулась, точно желала вырваться в эту секунду, но мужчина рывком прижал ее обратно к стене, с новой силой начал сдавливать горло, пока она не промычала: — Суть ясна как день: ты жалкий эгоист.
— Я лишь хотел, чтобы у нее был выбор, — неожиданно для самого себя признался Риан. — Она не должна была оставаться на суше только из-за меня. Не должна была возвращаться в море только потому, что не добилась моей любви. Я хотел, чтобы она сама разобралась в своих чувствах. Поняла, чего желает больше, где и с кем желает остаться. Ее выбор не должен быть ограничен связью. Она вольна решать, и я бы смирился с любым ее решением.
— Не верю.
— Потому что слепа.
Девушка улыбнулась — хищно и довольно. Лицо ее начало меняться, приобретать родные черты. Кожа темнела, испарялись остатки иллюзии.
— Ты тоже слеп, Риан, — сказала Миранда, наконец представ перед ним в родном облике. — Потому что до последнего не видел своих врагов.
Он хотел возразить, желал лишить ее дыхания — немедля, прямо в это мгновение. Но вместо этого разжал
пальцы, обернулся, не контролируя свое тело, чувствуя, как исчезает доселе несокрушимая воля.— Риан, — улыбнулась ему Мира.
Она стояла совсем рядом, нужно только сделать пару шагов, прикоснуться, чтобы убедиться — она реальна.
Его Мира. Правда его?..
— Ты прав: у меня не вышло, — наклонившись к его уху, шепотом произнесла Миранда. — Но ее голос в сочетании с чарами сирены… В целом мире не сыскать ничего сильнее, что способно лишить тебя разума.
Глава 29. Ненастоящая
Тьма спала с глаз резко, будто ее и вовсе не было. Вдохнула глубоко, с небывалой жадностью, и задышала часто-часто, как выброшенная на берег рыба.
Впрочем, я и так оказалась выброшенной: распростерлась верхней частью тела на траве, пока низ по-прежнему находился в воде. Но... я была вовсе не рыбой. Выбравшись из воды, откинулась на спину. Понадобилось несколько долгих минут, чтобы вспомнить, что произошло. Вспомнить сирену, безумие на лице Миранды, болезненные стоны Фили...
Против воли на глаза навернулись слезы, и я накрыла лицо ладонями, и скрывая его от солнца, и пытаясь унять гадкое чувство внутри. Мысль, что Филя в опасности, подобно воде из целебного источника, придала сил, и я быстро поднялась на ноги.
Ноги.
Я не превратилась.
Коснулась ключиц, оттянула ворот, но кулона так и не нащупала. Миранда сорвала его, поэтому я должна была принять родной облик. Но почему же осталась человеком?
Осознание пронзило насквозь, что я не смогла сделать и шага. Это все связь? Значит ли это, что магистр любит меня? Что его любовь оказалась той силой, не давшей мне обратиться, удерживающей на суше?..
Понимание этого вдруг перекрыло всю боль, остудило гнев и вселило уверенность для того, чтобы действовать.
Я не знала, где оказалась и сколько прошло времени с тех пор, как я потеряла сознание. Солнце уже вовсю господствовало на небе, отчего-то не даря тепла, будто нарочно обласкивая лучами все вокруг, кроме меня. Глянула на зеркальную гладь воды и побежала.
Побежала настолько быстро, насколько могла, вдоль реки, против течения, надеясь, что она выведет к знакомым местам.
Вскоре так и случилось: взору предстали конюшня и лениво жующие траву лошади. Ускорилась, перебежала реку, не обращая внимания на хлюпанье в сапогах и противно прилипшую к коже ткань. Конюх, заметив меня, взбегающую наверх по холму, что-то крикнул вслед, но я, не расслышав, даже не остановилась.
Все тряслось внутри, сердце бухало с надрывом, с каждым ударом причиняя боль. Что же я сделаю, когда застану их? Что же сделаю?..
У меня не было ответа на этот вопрос, как и на множество других, грызущих сознание, как белка орехи. Я просто продолжала бежать. Просто потому, что... должна была сделать хоть что-нибудь.
Оказавшись наверху, вбежала через ворота во внутренний двор, минуя адептов, провожающих меня вопрошающими взглядами. И остановилась тотчас, как пронзенная стрелой.