Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии

Он понимал. Просто не желал принимать эту правду — невыносимую и омерзительную.

— Тебе сложно было отпускать? — тихо спросил Риан, когда дрожь в теле утихла.

Но она поднялась вновь, все затрепетало внутри, будто предчувствуя беду. Он уже знал ответ. Конечно, знал.

— Я словно сердце вырвал из груди. Ей и себе.

Глава 33. Обещание

Соль. Морская соль.

Это первое, что я почувствовала, когда сознание вернулось ко мне. Море близко. Очень. Возможно, я даже посреди него.

С нюхом медленно возвращался слух, и я уловила какое-то шуршание недалеко от себя, стук… стук сердца и шум волн, ударяющихся, кажется, об борт. Я попыталась пошевелиться, но по телу растеклась такая жуткая слабость, что я вновь замерла, лишь со стоном разлепила слипшиеся веки.

Раздался удар. Что-то упало на пол, и в следующий миг надо мной нависла тень. Я не могла рассмотреть ее, разглядеть черты: перед глазами все было размыто.

— Мира, — позвал знакомый голос, отчего сердце больно сжалось, а после со всей силы стукнуло о ребра.

Тетя. О Кхела, это правда она…

— Тетушка… — выдавила глухо. Пелену в глазах размыли слезы, и я наконец увидела ее лицо.

— Не вставай. — Она мягко надавила на плечи, присела на край. — Все хорошо.

Словно и не услышав ее наказа, я приподнялась, плотно сжимая зубы, не обращая внимания на боль, обхватила ее за плечи и рывком прижала к себе.

— Это ты, — выдохнула ей в плечо. — Ты жива.

— Все хорошо, милая. — Ее теплые ладони заскользили по моим волосам. — Я с тобой. Все позади.

По лицу без остановки бежали слезы, накаляли холодную кожу. Было больно и легко одновременно. Будто все это время я тащила за собой повозку, нагруженную бочками, а сейчас наконец-то оставила ее вместе с мыслями, что мне следует продолжить давить на себя, тащить груз в никому неизвестном направлении.

Мы слегка покачивались, не отлипая друг от друга. Я боялась. Боялась, что, если отпущу, она исчезнет как видение. Но это не могло быть сном. Ее тепло слишком обжигающее, руки дрожат чересчур заметно, и объятия крепки как никогда раньше. И она плачет. Я слышу и чувствую ее слезы.

— Что с тобой случилось? — спросила, когда дыхание выровнялось. Чуть отстранилась, заглянула в золотистые глаза. — Где ты была?

Вулья облизнула губы, и я только сейчас заметила, как бледно ее лицо. Под глазами тени, губы сухие, в трещинках. Она осунулась, но была по-прежнему красива. Даже сейчас. Даже когда смертельно устала.

— Здесь, на острове, — шепнула она в ответ. — Миранда была в сговоре с пиратами. Все это время я пробыла на их острове. Филя и Риан нашли меня несколько дней назад.

Сердце подпрыгнуло при упоминании мужчин, но застучало тихонечко, точно прислушиваясь к чему-то.

— Они в порядке?

Вулья кивнула.

— Если хочешь, я позову их.

— Нет. — Сжала ее ладони, мотнула головой. — Посиди со мной еще немного. Не уходи.

Нежная улыбка коснулась ее губ, и она осторожно погладила меня по щеке. Какая же она теплая. Или это я стала жутко холодной, пока была без сознания?

И моя рана…

Я коснулась пальцами того места, куда был вонзен кинжал, и ощутила легкое покалывание.

— Спасибо, — сказала еле слышно. То, что я очнулась и почти не чувствовала боли, — ее заслуга.

— Стоит благодарить короля. Он подарил тебе королевские розы в благодарность за спасение. С помощью них я излечила и принца.

— А что стало с Мирандой?

Мой вопрос заставил тетушку напрячься: она посильнее стиснула пальцами мои ладони, тяжело вздохнула.

— Она там, где ей и место. В тюрьме. И Хелия тоже.

— Хелию нужно вернуть в море.

Брови тети взмыли, но я продолжила:

— Она была марионеткой в ее руках. И делала все это, только чтобы выжить. Я обещала ей, что сирены вернуться в наши гроты. Это и их дом тоже.

Я видела, что тетя хотела возразить мне, видела, что ей не понравились эти слова. Но она не сказала того, о чем думала.

— Не мне это решать. И не тебе. Если твой отец одобрит это решение, Кхела прислушается к нему.

Я верила, что так и будет. Я готова была настаивать на своем, убеждать, что мы можем жить вместе, если только захотим. Это обещание не будет нарушено — сирены обретут утерянный дом.

— Ты можешь позвать отца? Я все ему объясню, а потом мы вернемся на берег и…

— Мира.

Вулья несильно сжала плечо, обрывая мою пылкую речь. И взгляд ее вдруг стал таким тоскливым. Таким… прощальным?..

Нет.

Я не хочу это слышать. Не хочу.

Но почему я поняла все без всяких слов? Почему увидела внезапно, что меня ждет впереди?

— Я не смогу, — качая головой, шепнула сиплым, дрожащим голосом. — Я не оставлю вас. Не уйду.

— Но если останешься… — тетя мягко коснулась моей раны, — … я не смогу тебя спасти. Море — твой единственный шанс выжить.

— Не правда… У меня больше не будет хвоста. Он полюбил меня. Правда полюбил.

— Отец заберет тебя, — будто и не слыша, произнесла Вулья. — Он уже здесь, ждет тебя внизу. Пойдем.

Она поднялась, избегая моего взгляда.

— А Риан? — Голос дрогнул, стал настолько жалким, что внутри сделалось гадко. Но я не могла контролировать ни его, ни эмоции.

Было страшно. Мерзко. Я злилась, так сильно злилась!.. Но чувствовала себя совершенно бессильной.

— Позови его, — попросила жалобно, наконец поймав ее взгляд. Но то, что я в нем прочла, ранило гораздо сильнее, чем молчание.

— Его здесь нет.

— Зачем ты так? — Давя отвратительную слабость, я поднялась. Ноги силились не то удержать меня, не то повалить обратно на койку. — Зачем лжешь? Я же чувствую, что он здесь!

Сделала шаг вперед. Едва не упала, но, прижав руку к ране, заковыляла к выходу.

— Мира, — тетушка схватила за руку, только не решилась дернуть. Лишь придержала. — Долгие прощания — лишние слезы.

Возможно, она была права. И я не могла, не должна была злиться на нее… Она желала лучшего, но это стремление только ранило. Она не понимала.