Сокровище тамплиеров

— Знаю. Поэтому и нахожу вас столь привлекательным.

Иоанна с вызовом взглянула на него, и Сен-Клер, чувствуя, что неспособен выдержать этот взор, отвёл глаза в сторону. Раздражённый, он даже не сразу осознал, что уставился на Беренгарию.

— Вы находите её красивой?

Молодому человеку потребовалось несколько секунд, чтобы уразуметь, о чём спросила королева, ибо он не отдавал себе отчёта в том, что глядит на лицо спящей Беренгарии. Когда же до него дошла суть вопроса, он напрягся и расправил плечи.

— Боюсь, я ослышался, мадам.

— «Мадам» — значит «моя дама», а я — не ваша дама, Андре. Я могу делить с вами постель, доставлять вам наслаждение и наслаждаться сама, но не могу быть вашей дамой. А вот Беренгария может. И возможно, станет ею, хотя, конечно, втайне.

Последовала пауза, для Сен-Клера наполненная оглушительным стуком его сердца. Когда Иоанна заговорила снова, в её голосе как будто звучала усмешка:

— Вы бы хотели лечь в постель с королевой, мессир Андре?

Она выдержала ещё одну паузу, на сей раз короткую.

— Ну же, мессир, пришло время стиснуть зубы и перестать краснеть. Скажите только слово — и вы получите нас обеих. Мы втроём сможем наслаждаться друг другом и жизнью, и ничто не омрачит её гладкое течение.

Андре даже не попытался ответить, ибо всерьёз испугался — не лишилась ли королева Сицилии рассудка? Биение собственного сердца громом отдавалось в его ушах, он сидел неподвижно, не поднимая глаз, и в конце концов Иоанна потеребила его за запястье.

— Андре, смотрите на меня! Смотрите и слушайте! Посмотрите на меня!

Рыцарь медленно, с трудом, поднял глаза и встретился с её хмурым взглядом.

— Сладчайший Иисус! — воскликнула Иоанна, скорее обращаясь к себе, чем к Андре. — Вы ещё более невинны, чем я предполагала. Вас просто боязно отпускать на улицу одного, без охраны! Выслушайте меня, Андре, а если вы никогда в жизни не слышали ничего подобного, особенно от женщины, тем более выслушайте.

Она сжала его руку обеими руками, так сильно, что юноша вздрогнул и уставился на Иоанну.

— Вы меня слушаете? Хорошо. Внемлите женщине, не имеющей ни малейшего желания вас обманывать, королеве, которой нет нужды лгать. Беренгария — ваша, можете располагать ею, и мною тоже. Но если для меня это чистое удовольствие, ничего более, то с Беренгарией всё несколько сложнее. Вы должны будете подарить ей сына, наследника Ричарда.

Сен-Клер вскочил, но Иоанна оказалась на ногах первой и снова усадила его.

— Да выслушайте же вы до конца, тугодум! Неужто вы вообразили, что я стала бы шутить с подобными вещами? Это чистая правда. Так решил Ричард, его чрезвычайно заботит этот вопрос, и, хотите вы того или нет, всё будет именно так, как он задумал. Если потребуется, Ричард пустит в ход свою власть и прикажет вам исполнить его волю. Вы сами знаете, что с вами станется в случае отказа. Уж поверьте мне, я знаю, о чём говорю! Да и сами вы достаточно хорошо знаете моего брата: если он что-то вбил себе в голову, то не потерпит непослушания. Ричард не боится ни Папы, ни епископов, ни церковного осуждения; среди нынешних монархов нет никого, кто мог бы принудить его изменить своё мнение.

Иоанна всплеснула руками, словно отгоняя такие мысли, и уже мягче договорила:

— Но всё не так уж скверно, как вам могло показаться. От вас не потребуется ничего неприятного, особенно в отношении моей сестры Беренгарии.

Королева растопырила пальцы и глубоко вздохнула.

— Ричард увёл Беренгарию в свою спальню и провёл с ней брачную ночь. Все, кому положено, видели это и могут подтвердить, что королевская чета провела ночь в одной постели. Приличия, таким образом, соблюдены, однако Ричард и не подумал с ней совокупляться. Она не девственна, да никто и не ожидал от неё целомудрия. Но она обязана хранить чистоту по отношению к законному мужу, а это значит, что, поскольку Ричард ею не интересуется, Беренгарии придётся всю жизнь оставаться монашкой.

— Но это позор. Мать Ричарда доставила её на Сицилию, устроила эту свадьбу. Как может Элеонора не знать о пороках своего сына?

— Да кто вам сказал, что она ничего не знает? Уж не я ли?

— Не вы, но...

— Никаких «но», мессир Андре. Мою мать не проведёт ни один мужчина, и нет ничего такого, чего бы она не знала о своих сыновьях... Да и о дочерях тоже. У ж она-то всегда знает, что делает!

— Но если она всё знает, как она могла так поступить с этой юной девушкой?

Вопрос прозвучал столь наивно, что в голосе Иоанны появилась нотка нетерпеливого раздражения.

— Она могла поступить так с этой девушкой по той простой причине, что девушка эта — дочь своего отца, обязанная повиноваться ему во всём, в том числе в вопросе брака. А отец её — король Наварры, в то время как сын Элеоноры — король Англии, правитель огромной державы, включающей в себя Гасконь. Поженив Ричарда и Беренгарию, моя мать устроила воистину превосходный союз, продемонстрировав блистательную инициативу и лишний раз подтвердив, что она не зря всю жизнь славилась политической прозорливостью. В Гаскони не прекращаются смуты, но заняться ими Ричарду некогда. Весь край разоряют шайки разномастных разбойников, называющих себя благородными дворянами, но в действительности являющихся отпетыми головорезами. Эти люди не питают ни малейшей любви к Аквитании, а ещё меньше — к моему брату и всему его дому, как ни назови нашу семью, хоть Плантагенетами, хоть Пуатье. К востоку от Гаскони лежит графство Тулузское, враждебное по отношению как к Гаскони, так и лично к Ричарду. Нетрудно понять, что неизбывная вражда между Гасконью и Тулузой порождает постоянный хаос и разброд, а порой открыто угрожает владениям и власти Ричарда. Но наша прозорливая матушка нашла способ устранить эту угрозу.

Иоанна помолчала, собираясь с мыслями, после чего продолжала уже более решительным тоном:

— В день бракосочетания с Беренгарией Ричард передал ей титулы и права на все свои земли и владения в Гаскони.

От королевы не укрылось, что Сен-Клера ошеломило это известие.

— На юге Гасконь примыкает к северным рубежам владений отца Беренгарии, короля Санчо. Это уважаемый и славный человек, сильный правитель, имеющий мощную армию, закалённую в постоянных боях с маврами — мусульманами из находящегося к югу от его рубежей эмирата Гранада. Теперь, когда его дочь стала владычицей Гаскони, Санчо будет добиваться того, чтобы обеспечить союз Гаскони и Наварры против Тулузы. Действуя от имени дочери, он усмирит гасконских смутьянов и разбойников и таким образом надёжно прикроет Анжуйскую Аквитанию от восточных соседей. Думаю, вы согласитесь с тем, что мои рассуждения логичны?

Сен-Клер кивнул.

— Да, это замечательно, но не...

— Никаких «не», мессир Андре. Долг монарха оправдывает всё, что либо волей, либо неволей делается для блага королевства. Беренгария это полностью понимает и признаёт. Кроме того, она... весьма обходительна. Именно это слово употребила моя матушка, имея в виду готовность Беренгарии принять Ричарда таким, каков он есть, и смириться с тем, что он будет, а вернее, не будет с нею делать. Матушка в отличие от большинства мужчин прекрасно знает, что женщины, как бы ими ни пренебрегали, почти всегда могут найти утешение. Да и брат мой, при всех своих недостатках, не совсем лишён совести. Перед первой брачной ночью он честно поведал Беренгарии о том, какая жизнь её ожидает, но заявил, что не будет возражать, если она станет удовлетворять свои естественные женские потребности и заведёт любовника. Лишь бы тот был человеком надёжным, на молчание которого можно будет положиться.

Иоанна выдержала драматическую паузу.

— А затем он пошёл ещё дальше и сказал: если его жена понесёт от этого любовника, он признает ребёнка своим и провозгласит его наследником. Однако такую важную роль нельзя доверить кому попало, поэтому его выбор остановился на вас.

— На мне? Нет! Нет, это невозможно. Немыслимо! Я отказываюсь в это верить.

— Но, бога ради, Андре, почему? Вы же знаете моего брата. Вы знаете, кто он, каковы его наклонности. Так почему вам трудно в это поверить? Я, например, уже давно догадывалась, что всё к тому идёт, видя доверие, которое он оказывает вам на каждом шагу.