Сокровище тамплиеров

— Вы, надо думать, слышали про Алису?

Ответ был написан на лице собеседника.

— Ну конечно, как вы могли не слышать, — продолжала Элеонора. — Нужно быть слепым и глухим, чтобы об этом не знать. Честно говоря, дело подошло к логической развязке, и всё же я ловлю себя на мысли, что мне жаль бедное создание. Хоть она и глупая гусыня, то, что с ней случилось, случилось не по её вине. Её всю жизнь использовали, а у неё никогда не хватало духа воспротивиться. Я в её годы собственными руками убила бы того, кто попытался бы обойтись со мной так, как обошлись с ней. Но Алиса — не я, и сейчас она снова на родине, во Франции, опозоренная на весь мир. Вряд ли она в ближайшее время найдёт себе другого мужа... В чём дело?

— О чём вы, моя госпожа?

— О том, что у вас на уме. У вас такой задумчивый вид. Выкладывайте, что за мысль вас посетила, и мы её обсудим.

Анри неопределённо махнул рукой.

— Всего лишь удивляюсь, моя госпожа. Удивляюсь, что вы говорите об этой особе совершенно спокойно, без горечи или злобы.

Уголки губ Элеоноры приподнялись в едва заметной улыбке.

— А с чего мне говорить о ней иначе, если я не питаю к ней недобрых чувств. Я ведь уже сказала — её всю жизнь использовали. По правде говоря, Анри, чего-чего, а горечи во мне в избытке, но это чувство не распространяется на Алису.

— Но... она украла у вас мужа.

— Украла? Украла Генриха Плантагенета?

Улыбка Элеоноры стала шире, но не стала теплее.

— Думайте, что говорите, мессир Сен-Клер. Вспомните, о каком человеке идёт речь. Не родилась ещё женщина, которая могла бы украсть Генриха Плантагенета или сделать так, чтобы он угождал ей хотя бы мгновение после того, как её оседлает. Это, к слову, относится и ко мне. Нет, Генрих всегда следовал зову своей плоти, брал и получал всё, что хотел. О, многие годы я была ему достойной парой, но стоило мне начать стареть, как он стал посматривать по сторонам. Старый козёл отличался похотью до самой смерти. Так что, друг мой, Алиса Капет не крала моего мужа. Напротив. Она была лишь одним из длинной череды сосудов, из которых он с наслаждением пил — и выбрасывал, как только его внимание привлекал следующий сосуд. Правда, Генрих приблизил к себе Алису больше, чем остальных, но не из-за неё самой, а из-за Вексена. Вексена, за который всё равно пришлось вести долгую, жестокую войну и которого он перед смертью всё-таки лишился. Но Алиса вовсе не была похитительницей, не говоря уж о том, что Генрих затащил её в постель намного позже, чем отправил меня в заточение. Он заявил, что не может оставить меня на свободе, чтобы я и дальше строила против него козни и плела интриги в сговоре со своими сыновьями. И он был прав. Теперь я это понимаю. Так за что же мне ненавидеть Алису? Винить дитя за то, что с ней случилось, так же глупо, как осуждать северный ветер за принесённый им снег. Именно её злосчастная судьба побудила Ричарда поступить так, как он поступил, едва Генрих признал его наследником. Как Ричард мог взять в жёны и сделать королевой женщину, о которой известно всему миру: будучи обручена с сыном, она много лет спала с отцом. Церковь Англии, возмущённая подобным бесстыдством, предала саму идею подобного брака анафеме и запретила Ричарду венчаться под угрозой отлучения. В данном случае Ричард не стал спорить с клириками и отослал Алису домой к её брату, Филиппу... Чего и следовало ожидать.

— Может, он и прав, моя госпожа, но её семья вряд ли обрадовалась. Наверное, король Филипп был вне себя от гнева.

— Чепуха. Да, конечно, Филипп зол на своего бывшего любовника, но вовсе не из-за сестры. Судьба Алисы его не волнует, как не волновала никогда, с самого её рождения. Его вообще не интересуют женщины. Единственное, что его волновало, это возвращение Вексена. А теперь, сумев прибрать провинцию к рукам, он, конечно же, превратит свою опороченную сестру в оружие против Ричарда — ради выгод, которые это сулит. Вот как Филипп относится к Алисе. Она — орудие переговоров.

— Это немыслимо, — упавшим голосом проговорил Анри.

Судя по всему, он и вправду так считал, но Элеонора лишь усмехнулась.

— Чепуха. Ничего подобного. Может, это не совсем естественно, но ведь и Филиппа Капета вряд ли можно назвать образцовым созданием природы.

— Да. Пожалуй, так оно и есть. Ну а как вы, моя госпожа? Вы были в Париже?

— Божья глотка, вовсе нет! Я была в Руане, по своим делам, а теперь еду домой, впервые за долгие годы. Там я, наверное, побуду некоторое время, по крайней мере, пока Ричард не коронуется в Англии.

— Простите, моя госпожа, но разве вы не поедете в Англию, чтобы присутствовать на коронации сына?

Элеонора одарила его лёгкой холодной улыбкой.

— И не подумаю. Ричард вполне способен короноваться сам и вовсе не нуждается, чтобы я приглядывала за церемонией. Уверена, всё пройдёт без сучка без задоринки. А я тем временем отправлюсь на юг, через Пиренеи в Наварру.

Заметила мелькнувшее в глазах Анри недоумение, королева повторила:

— В Наварру, Анри... В королевство в Северной Иберии. Чтобы найти Англии королеву.

— Королеву, моя леди?

Она рассмеялась.

— Да, королеву. Мой сын станет королём Англии, и ему нужна будет королева. Англии нужна будет королева. И я нашла подходящую девушку в Наварре. По правде говоря, её нашёл сам Ричард, три года тому назад. Он познакомился с ней при дворе её отца и тогда же написал мне об этом. Её зовут Беренгария, она дочь короля Санчо, и теперь, когда Ричард больше не помолвлен, я намереваюсь посодействовать заключению этого брака. Санчо пригодится как союзник в предстоящей войне, поскольку он опытный воин, закалённый в боях с беспрестанно атакующими его иберийское захолустье маврами. Уверена, ради того, чтобы сделать свою дочь королевой Англии, он не поскупится на приданое. Ну а Ричард и Англия найдут приданому хорошее применение, на благо священной войне.

— Беренгария. Красивое имя. Но «король Санчо»? Я слышал, что он вроде бы принц Санчо...

Элеонора, прищурившись, впилась в Анри внимательным взглядом, но ничем не показала, что знает о разладе её сына с молодым принцем Наварры.

— Принц — брат Беренгарии. Когда умрёт его отец, он станет седьмым королём, носящим имя Санчо, но сейчас он никто, и от него ничто не зависит. А вот на сестру его я возлагаю большие надежды. Я пока не встречалась с ней, но, судя по отзывам, в том числе отзывам моего сына, это добродушная, с мягким характером девушка... Может, она не красива в общепринятом смысле этого слова, но она чистой королевской крови. Поэтому, если мне удастся устроить этот союз, я привезу её Ричарду до того, как тот отправится в Святую землю.

На последних словах Элеоноры экипаж замедлил ход и, покачиваясь, остановился. Снаружи донеслись голоса, наперебой выкрикивавшие приказы и указания. Вдовствующая королева прислушалась и начала собирать разбросанные рядом с ней на сиденье немногочисленные безделушки.

Сен-Клер отдёрнул занавески и всмотрелся в сгущавшиеся сумерки.

— Очевидно, мы приехали.

Едва он успел это произнести, как подъехал де Невилль и наклонился к окошку кареты.

— Моя госпожа, ещё немного — и можно будет выходить. Похоже, здесь всё готово, и, судя по запаху, повара постарались. Подождите чуть-чуть, пока экипаж не подкатит прямо к вашему шатру. Сто шагов, даже меньше — и вы будете на месте.

Он бросил взгляд на Сен-Клера.

— Мессир Анри, ваш конь у меня, в полной сохранности. Мой конюх позаботится о нём не хуже, чем о моём скакуне.

Рыцарь, отсалютовав Элеоноре, повернул коня, а королева улыбнулась Сен-Клеру.

— Что ж, старина, наша встреча подошла к концу. Во всяком случае, самая приятная её часть, ибо, когда откроется эта дверца, я должна буду стать Элеонорой Аквитанской, со всей той мишурой, что сопутствует титулу правительницы, восстановленной в своих владетельных правах.

Она порывисто взяла его за запястье.

— Анри, я очень рада, что мы встретились и так прекрасно провели время. Люди вроде вас теперь редко появляются в моей жизни. Да пребудет с вами и с вашим сыном благословение Господа, если Он вообще существует... Если же существует, пусть простит меня за мои сомнения. Позволю себе припомнить слова из Писания, не помню уж, из какого именно места и кем изречённые, но весьма мудрые: «Не надейся на принцев». Будьте осторожны, имея дело с моим сыном. Я люблю его, несмотря на его нрав, но вас как старого, испытанного друга хочу предостеречь: служите ему, как должно, но при этом не слишком ему доверяйте. Зачастую он руководствуется побуждениями и мотивами, над которыми вы не властны и которые, будь они вам ведомы, едва ли смогли бы понять и принять.