Сокровище тамплиеров

— Сходи к брату настоятелю и доложи, что узник доставлен.

Страж щёлкнул каблуками, чётко повернулся кругом и ушёл.

Рыцарь снова вперил взгляд в Сен-Клера, и тот не опустил глаз, стоя с гордо поднятой головой.

— Следуйте за мной.

Твёрдой походкой человека, уверенного в том, что все его повеления будут выполняться, рыцарь направился по широкому коридору вправо. Андре на миг почувствовал искушение бросить вызов такой самонадеянности и остаться на месте, но вовремя спохватился, вспомнив, что даже не знает, в чём его обвиняют. Петушиться сейчас было бы глупо и явно не в его интересах.

Шагающий впереди рыцарь быстро удалялся, даже не думая оглянуться и проверить, следует ли за ним Андре. Хмыкнув, Сен-Клер двинулся за этим человеком. Чтобы не отстать, пришлось прибавить шагу, но, к удивлению юноши, после заточения в будке быстрая ходьба доставляла ему лишь удовольствие.

Ещё двадцать шагов — и за очередным пересечением коридоров показался тупик, всю высоту и ширину которого занимала двустворчатая дверь. Рыцарь распахнул одну из створок и отступил в сторону, придержав её для Сен-Клера. Смущённый такой неожиданной учтивостью, тот заколебался, взглянул на своего спутника, вошёл... И сразу за порогом остановился как вкопанный. Впереди, всего в трёх шагах, дорогу преграждала другая двустворчатая дверь.

— Защита от звуков, — пояснил рыцарь.

Пройдя мимо Андре, он распахнул вторую дверь. Сен-Клер моргнул и снова переступил порог, после чего замер, озираясь по сторонам. Он не мог представить себе, зачем нужна защита от звуков. Может, для того, чтобы оградить чувствительный слух невинных людей от пронзительных воплей подозреваемых, которых пытают? Одной этой мысли хватило, чтобы свести на нет всё стоическое спокойствие Андре, обретённое с помощью «Paternoster».

Просторное помещение, в котором он очутился, не имело окон, и всё же в него откуда-то проникал свет. Сен-Клер запрокинул голову и посмотрел вверх, но так и не разглядел окон. Высокие стены справа и слева были обшиты деревом и увешаны плотно сплетёнными гобеленами. Впереди, по обе стороны вделанного в стену массивного очага, Андре увидел высокие, до потолка, двери и понял, что дневной свет проникает через них.

В очаге, в огромной железной корзине, полыхали смолистые поленья, их жар чувствовался даже там, где стоял Сен-Клер. По обе стороны очага стояли три обитые материей скамьи, на полу между скамьями и огнём лежала шкура огромного зверя, в которой Андре, по виденным раньше рисункам, узнал шкуру тигра.

Повсюду были расставлены огромные железные подсвечники, некоторые — на несколько свечей; казалось, что свечей, озаряющих комнату мягким светом, здесь сотни.

Слева, у стены, Сен-Клер увидел длинный массивный стол, уставленный кубками, высокими изукрашенными кувшинами и блюдами с яствами, прикрытыми салфетками.

При виде этого у Андре потекли слюнки, и он с горечью подумал, что едва ли такое изобилие предназначено для него. Вряд ли кому-нибудь придёт в голову угощать разносолами обвиняемого, пусть и пребывающего в полном неведении относительно того, что он натворил. А у Сен-Клера имелись все основания считать, что его обвиняют в каком-то тяжком злодеянии.

Он отчётливо услышал, как за его спиной закрылись двери, и, обернувшись, увидел, что рыцарь отцепляет от пояса кольцо с ключами. Не говоря ни слова, рыцарь шагнул вперёд, мягко повернул Сен-Клера лицом к себе, разомкнул его оковы, снял и небрежно швырнул их к стене у огня. Оковы со звяканьем упали на пол, а освобождённый юноша напрягся, готовый к чему угодно. Если понадобится, он готов был и защищаться.

— Уловка, мессир Андре, уловка... Вынужденная мера. Когда прибудут остальные, вам всё объяснят. А пока, уверен, вы с удовольствием выпьете бокал вина.

Не дожидаясь ответа и явно не рассчитывая на него, рыцарь шагнул к столу, взял два тяжёлых кувшина с длинными горлышками, обернулся и, приподняв бровь, взглянул на Сен-Клера. Тот внимательно разглядывал висевший на поясе рыцаря широкий меч, явно видавший виды и побывавший в битвах.

Рыцарь поднял тот кувшин, что повыше.

— Благодаря щедротам епископа Экса у нас неплохой выбор вин. В одном из этих кувшинов тёмно-красный нектар Бургундии, в другом — янтарная магия с Рейна. Что вам больше по вкусу? Кстати, меня зовут Бельфлёр. Жан Бельфлёр из Каркассона. Красное или золотистое?

— Что... Что всё это значит? Почему я здесь? Что?..

— Как я уже сказал, вам всё объяснят. Угощайтесь красным.

Бельфлёр сам разлил вино и вручил Сен-Клеру полный до краёв кубок.

— Но мы должны подождать остальных.

— Каких остальных?

— Терпение, друг мой, прошу вас. Сдержите своё любопытство.

Бельфлёр жестом указал на скамьи, расставленные перед огнём.

— Присаживайтесь. Я не буду спрашивать, как вы добрались сюда, потому что путешествие вряд ли было приятным. Но скажу вот что — когда с делами будет покончено, в вашем распоряжении окажется ванна с горячей водой, чтобы смыть, в буквальном и переносном смысле, вонь вашего заключения. После чего вы сможете облачиться в свежую одежду, подобающую вашему званию. Оружие и доспехи вам, разумеется, вернут.

Сен-Клеру оставалось лишь нехотя кивнуть в знак того, что он понимает и благодарен. Он по-прежнему чувствовал себя сбитым с толку, рассерженным и обиженным, однако без возражений направился к одной из скамей и медленно сел.

Следующие четверть часа он постепенно всё больше расслаблялся под благодатным воздействием выдержанного красного вина. Оба рыцаря молчали, но это молчание вовсе не было натянутым. Просто они были довольны настоящим — каждый по своей причине — и ждали дальнейшего развития событий.

Мало-помалу от вина, жара очага, усталости и перенесённого потрясения Андре начало клонить в сон. Он уже клевал носом, когда двери за его спиной распахнулись.

Сен-Клер вскочил, уронив пустой кубок, который всё ещё держал в руках, обернулся и увидел, что в комнату вошли несколько человек и остановились перед ним неровным полумесяцем. Их было девять — разного возраста, некоторые в доспехах. Один из них, рыжеволосый храмовник с румяным лицом и умными бледно-голубыми глазами, был на полголовы выше остальных; он показался Андре похожим на Ричарда Плантагенета. Всё в облике рыжеволосого указывало, что он — полководец и воитель, не менее отважный и уверенный в себе, чем сам король. Этот человек заговорил первым, слегка склонив голову к плечу и глядя Андре в глаза:

— Мессир Андре Сен-Клер. Добро пожаловать в наш Дом. Я — Бенедикт Русильон, граф Гренобля и командор-настоятель Экса.

Он протянул руку, и Андре, шагнув вперёд, склонился, чтобы её поцеловать. Но не успел он этого сделать, как ощутил секретное пожатие и изумлённо распахнул глаза. Настоятель из Экса оказался братом ордена Сиона.

Граф обернулся и указал на своих спутников, один из которых тоже был храмовником.

— Это Анри Тюрко, сенешаль Гренобля и заместитель командора-настоятеля Гренобля, самый верный мой союзник. Он всю ночь скакал из Вильнев-ле-Авиньон и только что сюда добрался. А вместе с ним прибыл этот молодой человек — Анри, граф Шампанский, тоже брат нашего древнего ордена.

Молодой граф улыбнулся и кивнул Сен-Клеру, который ответил низким поклоном. Он, конечно, слышал об Анри Шампанском, могущественном владыке, приходившемся племянником обоим монархам, и английскому, и французскому, благодаря тому, что в первом браке Элеонора Аквитанская была замужем за отцом короля Филиппа Августа.

Бенедикт начал представлять остальных своих спутников (некоторые из них были весьма немолоды), и Сен-Клер поймал себя на том, что всё более проникается благоговейным трепетом. Его просто, без всякой торжественности, знакомили с самыми влиятельными людьми во владениях монархов, принявших Крест и возглавивших третий поход в Святую землю. К тому же те, кого представляли Андре, являлись членами правящего совета ордена Сиона. Их имена были ему знакомы — они уже вошли в легенду в ордене, их высоко чтили во всём братстве, но Сен-Клеру всё больше становилось не по себе. Не могли же столько могущественных вельмож собраться здесь только для того, чтобы познакомиться с ним?