Сокровище тамплиеров

Старик кивнул — такие познания произвели на него благоприятное впечатление.

— Вы знаете больше, чем знают многие ваши спутники-крестоносцы, которые почти поголовно верят, что все сарацины — просто приспешники дьявола и существуют лишь для того, чтобы предать их мечу. Более того, как христиане, крестоносцы вовсе не стремятся узнать больше. По их мнению, воинам такие премудрости ни к чему. Задача, стоящая перед ними, проста: они отправляются в Святую землю, чтобы очистить её и Господни святыни от врага, а если короли и вожди похода заодно приобретут новые владения — на то Божья воля, и пусть вожди восславят Всевышнего. Для воина-франка существует лишь один враг, и это мусульманин, неверный, не важно, суннит он или шиит.

Жермен обвёл глазами собравшихся, встретившись взглядом с каждым.

— С другой стороны, сведущие духовные вожди христианства усматривают в глубоком расколе мусульман доказательство ложности и изначальной ущербности ислама. То, что последователи этой религии ещё на заре её существования столь основательно разошлись во взглядах, по мнению теологов, бесспорно говорит о шаткости самих основ мусульманской веры. И соответственно, отсутствие столь принципиальных расхождений по основополагающим догматам христианства служит безусловным доказательством чистоты и истинности данной религии, доказательством того, что в рядах христиан нет верующих в иные догматы и иную философию.

Губы старика скривились в усмешке, он слегка наклонил голову, приглашая своих друзей вместе с Андре прислушаться к его словам.

— По мнению христианских теологов, различия в обрядах ортодоксальной церкви Византии и господствующей в наших странах католической церкви Рима даже не являются различиями. Это всего лишь нюансы толкования. Неудивительно! Если те же самые теологи даже не подозревают о существовании братства Сиона, как они могут подозревать, что есть убеждения и философия, отличные от их убеждений и философии? Когда-нибудь мы должны будем просветить их, друзья мои, для их же собственного блага.

Большинство присутствующих ответили на эту шутку улыбками, а Жермен снова обратился к Сен-Клеру:

— Но я говорил о вашем кузене и о том, насколько он важен для наших дел в Святой земле. К концу обучения у мусульманских наставников ваш кузен превратился в человека, который без труда мог сойти за мусульманина среди мусульман. Он отправился в Святую землю и три года пробыл там под видом представителя одного из торговых домов Каира: разъезжал, как бродячий торговец, по всему краю, добывая сведения и передавая нам. Потом, сбросив маску торговца, объявился в Иерусалимском королевстве как рыцарь. Он принёс обет Храму и, служа в гарнизоне Иерусалима, снова принялся разъезжать по всему королевству в качестве доверенного гонца. На самом же деле он играл роль посредника между нашим братством и некоторыми активными, но такими же тайными сектами внутри общины шиитов — хотя и немногочисленной, но разветвлённой. Разумеется, Синклер прекрасно понимал, что такого рода деятельность вряд пришлась бы по вкусу Саладину и его сторонникам-суннитам. А суннитов среди тамошних мусульман большинство, и, если вашего кузена захватили в плен, он сейчас у них.

Старик вздохнул.

— Грустная ирония судьбы заключается в том, что, несмотря на огромное значение, которое имеют для нас Палестина и Иерусалим, именно там представителей братства пока очень мало. До поры до времени так и будет. Если нас обнаружат, если вообще заподозрят о нашем существовании, церковь выкорчует нас и уничтожит как еретиков. В Святой земле ещё важнее сохранять строжайшую тайну. А возможности наши там невелики, поэтому приходится использовать всё, что имеется в распоряжении братства, в том числе поддерживать дружеские отношения с общиной шиитов, которая в Иерусалиме малочисленна и подвергается той же опасности, что и наша. Сарацинский султан Саладин — суннит, как и все его присные. Поэтому мы активно предлагаем дружбу и союзы представителям шиитской общины, исходя из древней житейской практики: враг моего врага — мой друг. Александр Синклер был нашим основным посредником в переговорах с шиитами, особенно с сообществом, существующим внутри общины шиитов почти так же, как братство существует внутри Храма. Членов той общины называют ассасинами. Я вижу, вы слышали о них.

Сен-Клер широко распахнул глаза при слове «ассасины», но ответил только кивком.

— Что ж, не дайте услышанному настроить вас против них. Когда предмет знаком немногим, но у многих вызывает страх, молва о нём редко соответствуют истине. Сунниты воспользовались своим численным превосходством и тем, что в их руках находится и религиозная, и светская власть, чтобы очернить имя и репутацию ассасинов. Правда, в данном случае это не важно, зато важно то, что ассасины не представляют для нас никакой угрозы. Наоборот, они наши союзники, связанные с нами общими интересами, среди которых не последнее место занимает изучение геометрии и тайного древнего знания. Как и мы, ассасины — закрытое, тайное общество, хранящее несметные сокровища знаний. И мы надеемся, что однажды придёт день, когда мы сможем поделиться своими сокровищами друг с другом. Мы догадывались об этом десятилетиями, но Александр Синклер доказал, что наши догадки правдивы... Я вижу, у вас есть вопрос. Спрашивайте.

— Но...

Сен-Клер призадумался, в недоумении слегка качая головой.

— Но как мог он бесспорно это доказать, не...

— Не выдав существования нашего тайного ордена? Мы начали понимать: для того, чтобы заручиться доверием и расположением ассасинов, возможно, придётся проявить к ним доверие и поведать о нашем существовании. Мессиру Александру были даны полномочия действовать в этом вопросе по своему усмотрению, исходя из ситуации. И когда настало подходящее время, он принял решение. Решение принесло свои плоды.

— А вдруг он допустил ошибку? Вдруг доверил тайну не тем людям? Что тогда?

Брат Жермен пожал плечами.

— Что тогда? То, что он рассказал некоторым ассасинам, — всего лишь рассказ одного человека, не подкреплённый никакими доказательствами. Какой он может причинить вред? Но, конечно, мы всё проверили и перепроверили. Ничего непоправимого не случится.

— Но что теперь? Что будет, если Алек мёртв? Значит ли это, что братство потеряло связи с ассасинами и не сможет продолжить начатое им дело?

— Напротив, у нас есть такая возможность. Нам известно, что твой кузен, перед тем как отправиться к Хаттину, составил для нас подробное донесение. Мы знаем даже, где он его оставил. Но гонцы, которым поручено было забрать донесение и привезти нам — а гонцов было трое, — тоже погибли, уже после Хаттина. Им не удалось забрать донесение, и, насколько нам известно, оно всё ещё находится там, где его оставил мессир Александр. Если, добравшись до Святой земли, вы не сумеете найти нашего пропавшего брата, то хотя бы сможете найти и отправить нам его отчёт.

— А если я всё-таки найду кузена?

— Тогда передадите ему депеши совета и дальше будете работать с ним, помогая ему во всём.

— Понятно.

Сен-Клер медленно кивнул. Всё ещё обращаясь к Жермену Тулузскому, он переводил взгляд с одного брата на другого:

— Можно задать ещё один вопрос, который, возможно, покажется вам бесцеремонным?

— Конечно. Мы подвергаем вашу жизнь двойному риску, поэтому спрашивайте о чём угодно.

— Почему это стало таким важным именно сейчас? Почему, скажем, не месяц тому назад? Меня схватили, в превеликой спешке доставили сюда под видом обвиняемого, хотя со мной можно было связаться гораздо раньше и без особого труда. Я ведь давно действовал по указаниям де Сабле, имея дело в том числе и с членами совета.

Поколебавшись, Жермен кивнул.

— Верно. И мы связались бы с вами гораздо раньше, если бы не некоторые события, которые произошли не так давно. Сначала нужно было удостовериться, что события эти действительно имели место, а потом весьма тщательно поразмыслить об их... политическом значении. Не имело смысла привлекать вас, не решив заранее, какими будут наши дальнейшие действия. Теперь путь определён, решения приняты. Правда, в чём они заключается, вам расскажет другой человек. Магистр Бернар, передаю слово вам. Будьте добры продолжить.