Сокровище тамплиеров

«Что мог написать Ричард Плантагенет, чтобы привлечь благосклонное внимание такой девушки, как эта?» — гадал молодой человек, глядя на крохотный, восхитительный чёрный локон, выбившийся из-под краешка накидки и прильнувший к левой щеке принцессы.

Словно почувствовав на себе взгляд Андре, Беренгария рассеянно подняла руку и, не отрывая глаз от свитка, заправила выбившийся завиток под белую ткань.

«У неё чёрные волосы», — подумал Андре, глядя на брови, чётко выделяющиеся на фоне матово-бледного лица принцессы. Чёрные волосы и глаза настолько тёмные, что они тоже казались чернильно-чёрными. Впрочем, сейчас, когда Беренгария читала, глаза её были опущены, и Сен-Клер видел лишь изогнутые ресницы, такие длинные, что они как будто лежали на безупречных щеках. Андре пришёл к выводу, что красота будущей супруги Ричарда отличается от красоты всех прочих дам, с которыми он встречался во время любовных похождений в родных краях. Беренгария была непосредственной и милой, что сулило мужчине великие радости, а непривычно смуглый оттенок кожи придавал ей загадочность, наводя на мысли от чужих землях и тёплых краях. Причём дело было не в цвете волос или глаз — темноволосых и темноглазых женщин Андре знал немало; зато он вдруг осознал, что настоящих блондинок, девиц с льняными волосами и голубыми глазами, у него было всего четыре...

И тут молодой человек с изумлением поймал себя на том, что не помнит, сколько женщин увлекли его настолько, что дело дошло до любовной близости. Со сколькими женщинами он старался добиться этой близости или просто мечтал о ней?

Их было не так уж много, решил Андре. И начал было вести обратный счёт, начиная с Элоизы де Шамберг, погибшей во владениях Сен-Клеров, что косвенно привело к вступлению Андре в ряды тамплиеров. Некоторых женщин молодой человек вспомнил легко, включая четырёх с льняными волосами... Но удивился, поняв, что ни одна из них не оставила о себе приятных воспоминаний.

Тут Беренгария опустила письмо, и Андре, отбросив все досужие мысли, снова впился в неё внимательным взглядом.

Но принцесса лишь мельком посмотрела на него. Теперь Андре увидел, что губы у неё полные, сочные и мягкие. Беренгария чуть прищурилась, устремив взгляд в пространство, и рассеянно провела пальцем по ткани корсажа, обтягивающего её высокую грудь, тем самым невольно заставив молодого человека вновь обратить внимание на цветущую женственность принцессы. Знает ли она, что её муж — любитель мужского пола? А если знает, не обманывается ли, полагая, что сумеет его изменить?

Но в таких делах у Андре не было опыта, и он так и не пришёл к какому-либо заключению.

Некоторых из мужеложцев ему нетрудно было считать товарищами и даже друзьями, не испытывая особой неловкости из-за их склонностей, но других — и таких было большинство — Сен-Клер старался избегать. Он давно понял, что они далеко не отличаются такой же терпимостью по отношению к обычным людям, какой требуют по отношению к себе. Однако Андре предпочитал жить своей жизнью и не лезть в чужие дела, тем более столь личные.

И всё же он по опыту знал, что такие люди обычно держатся вместе, хмелея от взаимной тяги, а на женщин, даже если долг и приличия требуют общения с женским полом, у них практически не остаётся ни сил, ни времени. Андре повидал немало подобных людей, в том числе немолодых, из чего следовало, что с возрастом такие наклонности не исчезают. Он полагал, что это некий рок и что никакая женщина, даже самая пылкая, страстная и верная, не может изменить такого мужчину.

Конечно, следовало думать, что Ричард исполнит свой супружеский долг, дабы Беренгария родила ему наследника, но, как только этот наследник появится на свет, предоставит жене заниматься ребёнком, а сам отправится развлекаться со своими приятелями. Андре знал, что такова участь многих женщин.

Молодой человек поймал себя на том, что его удивляет явное отсутствие интереса Беренгарии к тому, что так близко её касается. Неужели она действительно пребывает в блаженном неведении относительно своего будущего супруга? В конце концов, принцесса прибыла издалека, дома вела уединённый образ жизни, и, возможно, в её стране царят совсем другие нравы. Правда, в голове Андре тут же всплыли воспоминания о смутных слухах, связывавших Ричарда с братом Беренгарии, Санчо, но он отбросил эти мысли и задумался о другом.

Беренгария была здесь чужой, она никого тут толком не знала, и, если по прибытии пребывала в неведении, вряд ли у неё появились столь близкие друзья, чтобы они рискнули просветить принцессу относительно её неприглядного супружеского будущего. Если кто и не побоялся бы вызвать гнев Ричарда, то только его сестра. Не открыла ли она, движимая бескорыстной дружбой, глаза своей будущей родственнице на её суженого?

Кроме того, Иоанна была королевой по рождению и воспитанию, она выросла в осознании своего долга — а долг королевы заключался в том, чтобы рожать сыновей, тогда как долг короля заключался в том, чтобы даровать их супруге.

Ричард предпринял публичную попытку отказаться от своих непристойных и противоестественных склонностей, чтобы дать Англии наследника, и Андре, привыкшему видеть в короле, несмотря на все прегрешения монарха, прежде всего рыцаря и героя, было нетрудно поверить в то, что Ричард Плантагенет так и поступит.

Закончив чтение, Иоанна обратилась к Андре:

— Мой брат пишет, что я могу безраздельно вам доверять и полностью на вас полагаться.

Она взглянула на сидевшую напротив Беренгарию.

— Тебе он написал то же самое, Берри?

Принцесса кивнула, и Иоанна медленно повернулась к Андре, слегка наклонив голову и глядя на молодого человека широко раскрытыми глазами.

— Интересно было бы узнать, чем вы заслужили столь высокую оценку моего брата. Я и представить себе не могла, что Ричард способен о ком-нибудь так отзываться. Должно быть, мессир Андре Сен-Клер, вы и впрямь весьма примечательный и необычный молодой человек... Но нам нужно многое обсудить, поэтому начнём безотлагательно. Ричард задал мне несколько вопросов о том, что произошло здесь со времени нашего прибытия. Брат хочет, чтобы вы выслушали мои ответы. Я склонна предположить, что о том же самом он попросил и Беренгарию.

— Так и есть, — подтвердила принцесса. — Что ж, вы предпочитаете поговорить с каждой из нас по отдельности или побеседуем все втроём?

— Наверное, лучше будет побеседовать втроём, мадам, если у вас нет возражений. Здесь довольно удобно, вряд ли нас тут потревожат или подслушают, если, конечно, мы будем беседовать тихо.

Андре указал на открытый люк над их головами.

— Он выходит на палубу, и я предлагаю говорить так, будто там, наверху, примостился шпион с большими ушами, приложив к каждому уху ладонь. Госпожа Иоанна, не угодно ли вам начать первой?

Пока Иоанна, Беренгария и Андре тихо беседовали, узор, образованный солнечными лучами, медленно перемещался по полу каюты. Когда дневной свет почти угас, Андре попросил, чтобы с палубы принесли свечи и новые светильники. Трое собеседников подождали, пока свечи зажгут, и, как только посторонние удалились, продолжили разговор.

Наконец долгая беседа была закончена, и Сен-Клер, покинув дам, вернулся на свой корабль.

Молодому рыцарю было о чём подумать. В своей каюте он первым делом начал записывать соображения насчёт услышанного и улёгся спать совершенно измотанным. Засыпая, Андре думал об обеих женщинах, таких разных, но одинаково привлекательных... И возможно, впервые за долгое время сожалел о том, что обет храмовника скоро навсегда лишит его возможности приятно проводить время в женском обществе.