Сокровище тамплиеров

— Конечно, мой сеньор. Что от меня требуется?

Король посмотрел Андре прямо в глаза, потом как будто заколебался и вдруг заговорил так быстро, что слова его порой сливались в скороговорку:

— Первым делом мне нужно, чтобы ты раздобыл лодку. — Уже сделано, мой сеньор. У меня неподалёку есть лодка. — Хорошо. Тогда залезай в неё, отправляйся на дромон принцессы и сообщи моей невесте, что мы обвенчаемся с ней сегодня вечером, перед ужином. Когда настанет время, я пошлю за ней и моей сестрой подобающий эскорт, а до той поры принцессе надлежит одеться и приготовиться. На это у неё будет несколько часов — не меньше двух, а может, и трёх. На обратном пути из Колосси я успел поговорить с отцом Николасом, моим капелланом. Он лично — его сан это дозволяет — совершит обряд венчания. Сейчас он уже занят необходимыми приготовлениями. Мы обвенчаемся в часовне Святого Георгия Победоносца в замке Лимасола. Город уже наш, и на острове присутствуют епископы из различных наших владений: епископ Эврский, епископ Байонский и даже несколько архиепископов. Они проведут церемонию помазания и, как только мы с Беренгарией станем мужем и женой, провозгласят её королевой Англии. Расскажи принцессе об этом да предупреди Иоанну — пусть проследит за приготовлениями к свадьбе. Придворные дамы, и Иоанны и Беренгарии, будут присутствовать на церемонии: они послужат хоть какой-то защитой от мрачных, неулыбчивых святош... И вот ещё что — обязательно сообщи Кутро, человеку де Сабле, сколько женщин сойдёт на берег. Ему придётся обеспечить им переправу, поудобнее разместив на барже с навесом, чтобы, не дай бог, дамы не промокли. Церемония должна пройти торжественно, и я не обрадуюсь, если дамы явятся на неё растрёпанными и в мокрых платьях.

Ричард резко умолк, потом снова схватил Андре за плечо и сжал так, что это ощущалось даже сквозь надетую под верхней одеждой кольчугу.

— Ты всё понял?

— Да, мой сеньор.

Андре чётко и кратко повторил полученные приказы, пытаясь понять, с чего вдруг королю приспичило спешно жениться. Великий пост давно закончился, следующий за постом пасхальный период браков, символизирующий возрождение, обновление и плодородие, прошёл незамеченным — как раз на Пасху шторм разметал корабли и тут уж было не до праздников. Значит, теперь можно было бы, не вызывая нареканий, отложить венчание на неопределённый срок, поскольку предстоящий поход в Святую землю затмевал всё остальное и с каждым днём приобретал всё большее значение.

«Так зачем спешить? — недоумевал Андре. — Почему Ричарду понадобилось совершить обряд бракосочетания именно сейчас, так быстро, за один день?»

Вчера, после визита Андре к принцессе, о венчании вообще не заходило разговора. Может, король, ощущая подъём после победы, одержанной над тираном острова, чувствовал необходимость сделать новый стремительный шаг, пока его не покинула решимость? Андре вгляделся в Ричарда, пытаясь уловить в его поведении намёк на панику и отчаяние... Да, и то и другое было налицо, причём в избытке, хотя король старался держать себя в руках.

Между тем Ричард, не замечая испытующего взгляда Андре и не подозревая о его догадках, заговорил снова:

— Хорошо. Скажи моей невесте, что всё будет чудесно. Здесь, в Лимасоле, есть монастырь бенедиктинцев, у которых, как я слышал, дивный хор. У нас будет музыка и освещение — множество самых лучших белых свечей — и обильные клубящиеся облака душистых благовоний. Передай ей всё это, чтобы Беренгария знала, что станет настоящей королевой. Всё будет без обмана, как положено. Музыка, свет и благовония, от которых закружится голова... А потом непременный брачный пир. Пока мы тут с тобой разговариваем, быки, бараны и свиньи уже вращаются на вертелах, повара чистят рыбу и ощипывают птицу...

Король вдруг замолчал, на лице его отразилось сомнение, он оглянулся через плечо.

— По крайней мере, я полагаю, что это так... Я разговаривал с...

Он снова быстро обернулся к Андре.

— Что ж, решение принято, и быть по сему. Ступай, сделай всё, что велено. У меня полно других дел, и есть много других людей, которым нужно дать указания. Поспеши. Не теряй времени, его вообще нельзя тратить впустую.

Не успел Андре отсалютовать, как Ричард резко развернул коня, пришпорил его и поскакал прямо сквозь собравшуюся на берегу толпу, так что люди едва успевали уступать ему дорогу, выпрыгивая чуть ли не из-под копыт.

Андре отправился на поиски своей лодки.

* * *

На сей раз на дромоне его не ждали, и, после того как рулевой лодки Сен-Клера окликнул находившихся на палубе людей, через некоторое время с корабля сбросили верёвочную лестницу. Видимо, прибытие Андре не сочли достаточно важным, чтобы спустить тяжёлый трап. Юноше пришлось, с трудом сохраняя равновесие, тревожно ждать в подпрыгивавшей на волнах лодке, пока двое его гребцов сноровисто управляли маленьким судёнышком. Наконец одному из них удалось зацепить лестницу веслом и подтянуть ближе, чтобы Андре мог за неё ухватиться. Ухватиться-то он ухватился, но, глядя на крутой борт огромного судна, не был уверен, что сумеет взобраться вверх в полном вооружении.

— Спасибо! — крикнул он старшему гребцу. — Если я не утону, то надолго здесь не задержусь!

Однако Андре всё же взобрался наверх, утешая себя тем, что, во-первых, на сей раз не промок, а во-вторых, никто, кроме его гребцов, не видел, как он болтался на верёвочной лестнице, словно паук на паутинке. Утешение, правда, было слабым: Сен-Клера омрачала досада оттого, что он очутился в ситуации, в которой запросто мог свалиться и пойти на дно.

Когда он наконец поднялся на палубу, двое палубных командиров смерили его презрительными, наглыми взглядами. Один из них — старший, судя по галуну на плаще, — открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Андре оборвал его, резко выбросив вперёд руку и едва не смазав его по носу.

— Встань по стойке «смирно», когда говоришь с посланником короля, неотёсанный болван! — рявкнул он. — Я представляю Ричарда, короля Англии, и доставил послание его невесте и его сестре Иоанне, королеве Сицилии. Оскорбляя гонца, ты оскорбляешь того, кто его послал! Посмотрим, потерпит ли подобную наглость король Ричард!

Незадачливый мореход смертельно побледнел, но Андре словно не заметил этого.

— Будь уверен, по возвращении я доведу всё это до сведения короля! И не забывай — корабль не твой и никогда не станет твоим. Это корабль короля! Корабль Ричарда Плантагенета!

Сен-Клер резко повернул голову и ткнул пальцем во второго командира, того, что был помоложе.

— Ты, идиот! Захлопни слюнявую пасть и немедленно позови мессира Ричарда де Брюса! Бегом!

Последнее слово он выкрикнул в полный голос, пресекая всякую попытку ответить.

Развернувшись на каблуках, молодой командир резво припустил к двери в кормовой переборке. Андре проводил его суровым, неумолимым взглядом.

— Мессир... Мастер Сен...

— Молчать! У тебя была возможность проявить учтивость, когда я приблизился к этому кораблю, но ты предпочёл продемонстрировать чванливость, самодовольство и надменность, недостойные благородного человека. Ничего, скоро ты на своей шкуре узнаешь, каково приходится простому матросу на скамье гребцов. Заранее к этому приготовься.

Офицер с отвисшей челюстью застыл в полной растерянности.

Тем временем дверь кормовой каюты отворилась, и на палубе появился коммодор де Брюс — судя по всему, подчинённый уже доложил ему о случившемся.

— Мастер Сен-Клер, — проворчал де Брюс, сердито наморщив лоб, — не ожидал увидеть вас снова.

— Само собой. И ваша дрессированная обезьяна тоже этого не ожидала! Я требую, чтобы за пренебрежение своими обязанностями и недопустимую наглость по отношению к королевскому гонцу — что есть оскорбление lese majeste [12] — этого человека отстранили от должности.

12

Его величество (фр.).

Сен-Клер вскинул руку, предупреждая возможные возражения.

— Извольте подчиниться, мастер де Брюс. И не пытайтесь переубедить меня или оправдать поведение этого господина. Он не годится в командиры — нив корабельные, ни в какие другие, — и, будь на то моя воля, я бы высек его и разжаловал в простые матросы. Я настаиваю, чтобы моё требование было выполнено до того, как я покину корабль, что случится в течение ближайшего часа. И имейте в виду — я намерен лично доложить обо всём случившемся Ричарду.