Сокровище тамплиеров

Рыцарю явно очень хотелось кивнуть, но не мог этого сделать, не рискуя порезать нос. Сен-Клер ещё несколько мгновений стоял над ним, после чего сделал шаг назад, и незнакомец не без труда поднялся на ноги.

— Вы поняли, почему я не осведомился, как вас зовут? — спросил Андре. — Потому, что ваше имя меня не интересует. Таким образом вы можете быть уверены, что я не стану распространяться насчёт нашей маленькой размолвки. Удовлетворитесь этим и даже не помышляйте о том, чтобы поквитаться со мной. Я всё доходчиво объяснил? Надеюсь, да. Потому что, если вы всё же попытаетесь свести со мной счёты, вам придётся куда хуже, чем пришлось сейчас. А теперь отправляйтесь обратно к королю и передайте, что мне нужно переодеться, но я буду у него в течение часа. Ступайте!

* * *

— Что ты сделал с молодым Дорвиллем?

Андре явился в королевские покои больше часа назад, но Ричард только сейчас задал этот вопрос. Сен-Клер мигом смекнул, о ком идёт речь, но решил изобразить недоумение.

— Дорвиллем, мой сеньор? Я не знаю никого по имени Дорвилль. А должен?

— Ты, чёрт побери, прекрасно знаешь, о ком идёт речь! О рыцаре, которого я за тобой послал!

— Ах да. Я просто преподал ему небольшой урок смирения, мой сеньор. Ему это пойдёт на пользу.

— Дорвиллю? Урок смирения? Как ты это сделал? И не вздумай лгать. Я хочу знать правду.

— Я указал ему, что, по-моему, заслуживаю большего уважения, нежели то, которое он продемонстрировал.

— Ив какой позе он находился, когда ты это ему на это указывал?

— Лежал на спине, мой сеньор, с моим сапогом на кадыке.

— И что тебе больше всего понравилось, когда ты это с ним проделывал?

— Выражение его лица, когда он осознал своё положение.

— Хмм. А что тебе понравилось меньше всего?

— Его запах... Слишком сладкий — так пахнут женщины.

— Я заставлю его пахнуть по-другому. И это мне тоже понравится. Ты понял, что он — не наш человек?

Андре нахмурился.

— Не наш человек? Я не понимаю.

— Конечно не понимаешь! Но знай: он — человек Филиппа, родился и вырос в Вексене уже после того, как провинция была захвачена моим отцом. Полагаю, моего батюшку, старого льва, он терпеть не мог, даже больше, чем я. Так или иначе, когда Филипп решил убраться, он оставил здесь этого хлыща как своего представителя, на случай, если нам потребуется доверенный связной. Дорвилль — бесконечно надменный тип... И очень требовательный. Кажется, он искренне верит, будто всё, что мы здесь делаем, сам он сделал бы лучше, дай ему только шанс. Когда он был ещё юнцом, мне он казался несносным, хотя он бесспорно смазливый малый. Но это так, к слову. Теперь к делу. Завтра тебе нужно будет свозить дам на охоту.

Андре застыл, словно поражённый громом. Сперва он не мог подыскать ответ, потом вдруг понял, что слова вырываются сами собой:

— Нет, мой синьор, простите, но я не могу... Никак немоту... Мне, послушнику ордена, запрещено иметь дело с женщинами. Это один из самых строгих запретов, за нарушение которого могут отказать в посвящении.

— А, понимаю. Но с чего бы тебе так беспокоиться насчёт посвящения? Для тебя всегда найдётся занятие у меня на службе, стоит лишь захотеть.

— Нет, мой сеньор, это невозможно... Хотя я понимаю, что произносить такое перед вами непростительно. Но честь уже не позволяет мне повернуть назад. Может, формально я ещё не посвящён, но уже стою на пороге посвящения и было бы странно, если бы я от него отказался. И я не понимаю, что вы имеете против? Ведь именно вы подали мне мысль о вступлении в орден.

— Да, что правда, то правда. Но тогда у меня не было возможности продумать всё толком, да и чёртовы святоши, обвинившие тебя, были ещё живы. С тех пор многое изменилось, и ты мне нужен.

Андре начал качать головой, но Ричард властно проговорил:

— Довольно, ни слова больше. Я пошутил, хотя, может, в моей шутке была доля истины. А может, я тебя проверял... Поразмысли об этом на досуге. Ты пока не принёс формальных обетов, значит, при наличии веских оснований у тебя есть возможность передумать. И в любом случае ты понадобишься мне завтра утром, чтобы сопровождать на охоту моих дам. Я могу договориться об этом с магистром Храма в Пуату, де Труайя, — и будь уверен, договорюсь. У тебя нет выбора, Андре. Это не просьба, это приказ. Находиться постоянно в окружении женщин — да я такого просто не выдержу! Я сойду с ума! Иоанна решила, что желает поохотиться, а я знаю свою сестру. Она не перестанет твердить об этом, пока не добьётся своего. Да я и сам буду рад, если она отправится на охоту и прихватит с собой мою жену Беренгарию. Мне говорили, что Беренгария — славная охотница, ездит верхом не хуже мужчины, и чутьё у неё, как у лисицы. Да и Иоанна ей не уступит. Уверен, тебе понравится охотиться с ними; от тебя только и требуется, что пересилить свои монашеские привычки ради такого случая.

Андре промолчал.

— Я предложил послать с ними мою стражу, — продолжал Ричард, — но Иоанна и слышать об этом не желает. Ей нужен тот, с кем она сможет беседовать, некто, равный ей по уму. Или, как она говорит, тот, кто может разговаривать, не спотыкаясь на ходу о свой член. А главное, она вообще против стражи и свиты. Ей нужна только охота, без помпы, без шума, чтобы не привлекать к себе внимания. Как всегда, она оденется для охоты по-мужски и с расстояния больше десяти шагов никто и не заподозрит в ней женщину. Беренгария, несомненно, поступит так же. По словам Иоанны, у моей жены есть собственное охотничье снаряжение. Ещё Иоанна говорит, и я с ней согласен, что нет необходимости в многочисленном эскорте. Но тем не менее Беренгария — моя жена, королева Англии, и я не могу допустить, чтобы она рыскала по буеракам без сопровождения. Мало ли что? Всегда возможны непредвиденные обстоятельства, несчастный случай, опасная ситуация. Надо, чтобы рядом был человек, заслуживающий доверия.

Ричард пожал плечами.

— Естественно, я избрал тебя в телохранители моей жены. Андре протестующе развёл руками.

— Но почему меня, мой сеньор? Это мог бы быть...

— Иоанна просила, чтобы это был именно ты. Она назвала твоё имя, Андре, так что разговор окончен. Ты явно произвёл на неё сильное впечатление.

— Не может быть, мой сеньор. Я провёл с ней и госпожой Беренгарией меньше часа.

Король слегка улыбнулся и лукаво прищурился.

— Мой юный друг, этого более чем достаточно для того, чтобы женщина начала плести интриги и строить планы. Я сообщу сестре, что рано утром ты будешь ждать на конюшне. Ты ведь будешь там?

— Разумеется буду, мой сеньор, раз вы настаиваете.

— Превосходно. Да, я настаиваю. И ты отобедаешь с нами сегодня вечером. Так или иначе, Андре, пора тебе встретиться с королём Ги и познакомиться с некоторыми из его рыцарей. Они тебе понравятся. Это люди нашего склада, благородные, прямые, не боящиеся открыто говорить, что у них на уме. Кроме того, на пиру будет твой отец. Несколько дней назад я послал его в Фамагусту, и он вернулся как раз сегодня пополудни. Он обрадуется возможности повидаться с тобой, а ты будешь рад увидеть его. Вот вечером и повидаетесь. До встречи за столом.

* * *

Андре не знал, заметил ли король его присутствие за ужином, потому что Ричард с ним не разговаривал. Тем паче, в трапезной было слишком шумно, чтобы говорить, не повышая голоса, и там собралось слишком много людей, с которыми стоило познакомиться. В первую очередь Андре заинтересовали латинские рыцари: у каждого из них он выспрашивал, не слышал ли кто-нибудь в последнее время о его родиче, рыцаре-тамплиере, мессире Александре Синклере. Трое неплохо знали Алека, но ни один не мог припомнить, чтобы видел его после Хаттина. Андре проглотил разочарование и продолжил задавать вопросы, но уже не про Александра Синклера, а про Саладина, сарацинов и их методы ведения войны.

Угостился Анд ре отменно — как-никак стол был королевский, — зато пил умеренно и осторожно, потому что не хотел упустить ни единого слова своих собеседников. Он вдруг понял, что очарован этими людьми, и с жадностью выслушивал их ответы на свои вопросы. Благо все латинские рыцари были ветеранами войн в пустыне и каждый из них сражался с неверными лицом к лицу.

Искать отца Андре начал позже, в разгар пира, когда повсюду уже закипали свары; накал этих стычек и доводы, которыми обменивались противники, зависели от количества выпитого вина. Мессира Анри нигде не было видно, и Андре решил, что отец попросту ускользнул домой. Видимо, старший Сен-Клер резонно рассудил: в такое время никто не обратит внимания ни на отсутствие, ни на присутствие главного военного наставника. Несмотря на свою должность, напрямую связанную с оружием и вояками, мессир Анри отличался чрезвычайной разборчивостью и старательно избегал пирушек, на которых рисковал ненароком получить удар от одного из перебравших выпивох.