Соленый ветер

Казалось, она в чем-то сомневается.

– Что делать, когда он придет?

– Что ты имеешь в виду?

– Он придет.

Я погладила ее по руке.

– Видишь белое здание вон там? Окно на углу второго этажа, рядом с пальмой?

– Да, – робко ответила она.

– Это моя комната. Можешь меня позвать, если тебе что-то понадобится или ты испугаешься. У нас всегда открыто окно. Я услышу.

Она посмотрела на меня большими, доверчивыми глазами.

– А если тебя не будет?

– Беги туда, – ответила я, указывая на береговую линию. – Примерно в полумиле отсюда есть бунгало, маленькая хижина в нескольких шагах от пляжа. Дверь заперта, но ключ можно найти в книге под ступеньками. Никто о нем не знает. Там ты будешь в безопасности.

Атея испуганно распахнула глаза.

– Дом художника?

Я растерянно покачала головой.

– Не совсем понимаю, о чем ты.

– Дом художника. Туда никто не ходит. Тита говорит, он проклят.

– Проклят?

– Да.

– Ты в это веришь?

– Возможно. Но если придется, я туда пойду, – пожала плечами Атея.

– Отлично.

Атея улыбнулась.

– С тобой ничего не случится, – заверила я. – Все будет хорошо. Я прослежу.

– Правда?

Она заглянула мне в глаза. Такая красивая, невинная и напуганная. Я поклялась защищать ее. Я поговорю с Уэстри о Лансе. Надо убедиться, что больше он никогда ее не обидит.

– Правда, – заверила я.

Он глубоко выдохнула и поднялась, чтобы уйти.

– Атея, и еще. Если увидишь Ланса, не говори ему, что была на базе или говорила со мной. Его это только разозлит.

Она удивленно посмотрела на меня, но кивнула.

– Доброй ночи, – попрощалась я.

– Таото майтай, – отозвалась она и исчезла в ночи.

Глава 8

Тем утром ярко светило солнце – его лучи струились сквозь стекло с такой силой, что пробивались сквозь шторы и плясали на двери туалета. Мы с Китти наблюдали за утренним светом с кроватей.

– Можешь представить такое яркое утро в Сиэтле – в январе? – повернулась я к Китти.

– Нет, – отозвалась она. – Я скучаю по холоду. Устала от этого дурацкого солнца.

– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь от него устать, – призналась я, села и потянулась за халатом, повешенным в изголовье. – Китти? Можно тебе довериться?

– Да.

– Я беспокоюсь.

– Беспокоишься из-за чего?

Глаза подруги были усталыми, и не только из-за раннего утра. На лице лежала печать изможденности. Мы не говорили о Лансе с Рождества, когда я передала Китти слова Атеи. Я ее предупредила, но, похоже, новости мало волновали ее. Между ними все было кончено, во всяком случае, так казалось. С каждым днем Китти становилась все более тихой и замкнутой, а я беспокоилась все сильнее. Ланс обидел ее так же, как и Атею?

– Из-за того, как нас изменил этот остров.

Китти посмотрела как-то сквозь меня, на стену за моей спиной.

– Да, изменил, – просто ответила она.

– Китти… – начала я, но в дверь вдруг постучали.

– Кто там? – спросила я.

– Мэри.

Я поправила халат и открыла дверь, за которой стояла цветущая, веселая Мэри.

– Доброе утро, милые, – поздоровалась она, заглянув в комнату и пытаясь поймать взгляд Китти – безуспешно.

Мэри полностью восстановилась после малярии и пела за работой песенки, даже когда остальные ворчали. Стелла рассказала, что Мэри встречается с парнем по имени Лу, хотя сама Мэри об этом пока не говорила. Хотелось надеяться, что это правда. Мэри заслужила счастье.

Я почувствовала укол совести. Письмо. Письмо Мэри, от бывшего жениха. Я посмотрела на обувную коробку под тумбочкой, вспомнив, что спрятала письмо там, пообещав себе, что отдам его, когда она окончательно придет в себя. Я сняла крышку, и последнее письмо Герарда упало на пол. Я покраснела и поспешно убрала его прочь. Как может встретиться с прошлым Мэри, если даже я не готова встретиться со своим?

– Я хотела пригласить вас на небольшую вечеринку, – продолжила Мэри. Ее глаза блестели, как у влюбленного человека. – Мы хотим отправиться сегодня на пляж и устроить пикник. Стелла, Лиз, несколько других медсестер, и кое-кто из мужчин. Грузовик будет ждать в половине восьмого, поедем на пляж Леатра. Анна, я думаю, что Уэстри тоже поедет.

Она выразительно посмотрела на меня, но я сделала вид, что его не заметила. Мы с Уэстри не виделись уже три недели, и столь продолжительная разлука начинала меня пугать. Разумеется, его не отпускал командир. Ни на секунду. Но он почти не появлялся в бунгало даже по выходным.

Пляж Леатра. Рукой подать до бунгало. Нашего бунгало. Внутри меня все сжалось. О чем я волнуюсь? Конечно, никто его не найдет. Никто ничего не знает, только Уэстри и я. Порой казалось, что маленькая хижина видна только нам. Мы обсуждали это, когда встретились там в последний раз и заметили на обычно безлюдном пляже солдата. Услышав насвистывание, я замерла от страха. Он заметит бунгало? Увидит нас? Я осознала, насколько сильно полюбила наш маленький мир и как хотела его сберечь от чужих глаз.

– Кто-то идет, – в панике прошептала я Уэстри.

Мы наблюдали в окно, как солдат ковыляет по белому песку. Возможно, пьяный. Солдаты много пили, и жара лишь усиливала действие алкоголя.

– Все чисто, – вскоре объявил Уэстри, – он нас не заметил.

Почему не заметил? Бунгало совсем рядом с пляжем, его прикрывает лишь несколько пальмовых листьев. Любой, хоть немного любопытный человек обнаружит хижину если не с первого, то со второго взгляда. Почему ее никто не нашел? Никто не заметил за все эти годы, хотя неподалеку располагается военная база на двести человек? Все это заставило меня усомниться – не было ли бунгало вымыслом. Нашей фантазией, миражом, лично подаренным нам с Уэстри солнцем Французской Полинезии.

– Ну что, – нетерпеливо спросила Мэри, – вы придете?

Я посмотрела на Китти, далекую и безучастную.

– Я – да, – с сомнением начала я, – но только если пойдет и Китти.

Китти казалась напуганной.

– Ну, нет, – покачала она головой, – я не могу.

– Почему?

Китти молчала. Я сложила руки на груди и заставила себя улыбнуться.

– Вот видишь? У тебя даже нет предлога. Мы идем, – сообщила я Мэри.

– Отлично, – ответила она, – встречаемся на парковке в семь тридцать.