Соленый ветер

Женевьева удивленно посмотрела на меня, но взяла трубку и улыбнулась:

– Миссис Хэмптон?

Я встала с кровати и жестом позвала за собой Дженнифер. Она понимающе кивнула. Мы вышли.

– Возможно, это лучшая часть всей истории, – улыбнулась Дженнифер в коридоре.

Держась за руки, мы спустились по лестнице, вышли на побережье и уселись рядом, наблюдая за набегающими волнами. Они застигали врасплох загорающих, заставляя перемещаться повыше. Я любовалась прекрасным видом. Остров словно знал, что справедливость восстановлена, и бережно, но кропотливо очищал берега от зла.

Я провела рукой по медальону, раздумывая, правду ли сказала Тита. Разрушено ли проклятие, о котором она говорила? Время покажет.

Глава 19

В гостиной зазвонил телефон, и я застонала. Чтобы ответить, нужно было встать, вылезти из кровати и дойти, превозмогая боль в каждом суставе. Но упорный сигнал заставил меня подняться. Шаг, другой. Ноги болели, но двигались, я успела добраться вовремя и снять трубку.

– Бабушка, это я, – прощебетала Дженнифер. – Уже сегодня.

Мы вернулись больше трех месяцев назад. Путешествие прошло лучше, чем я ожидала, но по возвращении эмоциональная усталость дала о себе знать. Я подарила покой Женевьеве, Атее, Китти и даже острову, но уехала с опустошенным сердцем – там остался лишь шепот Уэстри да блокнот со старыми письмами.

– Бабушка?

– Я здесь, дорогая. Просто неважно себя чувствую.

– Но ты ведь придешь, да?

– Ой, милая, – я опустилась в кресло и натянула на ледяные ноги плед, – не уверена, что смогу.

Молчание Дженнифер поразило меня в самое сердце. Она поехала со мной в путешествие, во всем поддерживала – как можно оставить ее в такой день?

– Ты ведь справишься без меня, да, дорогая? – спросила я, потирая больную спину. Неделю назад Дженнифер сдала работу, и ее одобрили в университете.

– Бабушка, я понимаю, что ты себя плохо чувствуешь, но я буду очень рада, если ты придешь. Будет так много людей, а я – совсем одна. Я очень волнуюсь, поможешь мне успокоиться. Я заберу тебя через час. Припаркуемся поближе, не придется много ходить.

Я заставила себя встать. Я справлюсь. Ради Дженнифер.

– Хорошо, – с глубоким вздохом сдалась я. – Я приду. Ради тебя, милая.

– Бабушка, спасибо! Скоро подъеду.

Я положила трубку и взяла с журнального столика письмо Женевьевы. Оно пришло вчера, и я уже несколько раз перечитала его:

«Дорогая Анна,

Хочу поблагодарить Вас за поездку на Бора-Бора. Ваш приезд расставил все по своим местам – для острова, для меня, для Атеи. Надеюсь, и для Вас тоже.

У меня хорошие новости: я связалась с военными и передала им всю информацию. Они согласились завести дело против полковника Донехью. Странная ситуация, если учесть, кем мне приходится этот человек, но я все равно хочу добиться справедливости – ради Атеи и моей нерожденной сестры или брата.

Его не могут призвать к суду посмертно, но сейчас ведется работа по выяснению деталей дела. Скорее всего, его лишат всех званий и наград – во всяком случае, так будет отражено в документах.

Власти острова хотят установить памятник Атее где-нибудь в городе. Анна, разве это не прекрасно? Конечно, когда придет время, мы пригласим Вас на церемонию. Без Вашего мужества ничего бы не получилось.

Да, чуть не забыла – в следующем месяце я поеду к Китти, в Калифорнию. Она меня пригласила. Адела отправится со мной. Иногда мне хочется ущипнуть себя: неужели это правда?

Я буду всегда вспоминать Вас с теплотой, благодарностью и уважением.

С любовью,

Женевьева».

* * *

В кампусе царила тишина, и мои каблуки громко стучали по кирпичной дорожке, блестящей от недавнего дождя. Вдалеке пробили часы: полдень.

– Еще немного, – сказала Дженнифер, с беспокойством вглядываясь в мое лицо.

– Все в порядке, дорогая, – заверила я. Бодрящий осенний воздух приятно холодил кожу и придавал сил. – Пойдем.

Мы прошли кленовую аллею, усыпанную красными и желтыми листьями. Неподалеку возвышалось величавое кирпичное здание. Я сразу его узнала – Герард преподавал здесь финансы после ухода из банка. Я очень любила гулять с мужем по территории университета, особенно осенью.

– Сюда, – сказала Дженнифер, взяв меня за руку. Мы подошли к узкой тропинке, огибающей увитое плющом здание. Внучка приподняла ветку, чтобы я могла пройти. Мы с Герардом бывали здесь много раз, но мне не приходило в голову заглянуть за фасад здания. Ни разу.

– Вот она.

Я прищурилась, вглядываясь в скульптуру. Понятно, чем композиция понравилась Дженнифер. Она рассказывала историю. Заинтересовавшись, я подошла поближе и рассмотрела бронзовую пару, сидящую в дверном проеме. Почему так колотится сердце? Юноша смотрит на девушку со страстью, а ее взгляд устремлен куда-то вдаль.

– Красиво, – восхитилась я. Юноша держит большую шкатулку с замком, а у ног разбросаны предметы: холст, разбитая бутылка и книга. У меня задрожали руки, я опустилась на колени. Сердце уже знало.

Дженнифер тихо стояла сзади. Где все те люди, где фанфары, о которых она говорила? Я провела рукой по бронзовой книге, холодной, влажной от дождя, и нащупала уголок обложки. Возможно ли? Я подняла тяжелый край и увидела потемневший стальной ключ. С каждой секундой сердце билось все сильнее.

Я жестом подозвала Дженнифер.

– Давай вместе, – проговорила я, смахнув со щеки слезу.

Она поддерживала меня, пока я вставляла ключ в замок шкатулки с тщательно запечатанными краями. Подходит идеально. Я повернула ключ вправо, но он застрял.

– Должно быть, заржавел. Попробуем еще раз.

Я вытащила ключ и снова вставила его в замок, слегка встряхнув. Тихо щелкнув, упрямый механизм наконец поддался.

Подняв крышку, я заглянула внутрь и обнаружила бархатную голубую коробку. Сердце мое замерло. Я достала коробку из бронзового тайника и направилась к ближайшей скамейке. Дженнифер села рядом со мной.

– Откроешь? – прошептала она.

Я повернулась к ней, в глазах стояли слезы.

– Ты знала об этом, верно?