Сонная ученица

Он помолчал, словно ища подтвержденье своих выводов в моей напряженной фигуре.

–  Я видел тебя на арене, - продолжал он убеждать. Кого? Меня или себя? Я не поняла.
– Убогая Вильда не по зубам даже матерым ведьмам. Не будь она столь страшна, могла бы попытаться стать второй Тарой, - напомнил он о девочке-старушке с турнира.
– Ты нащупала ее слабые места и продавила их. Что занятно, даже не покалечив, не нарушив разум. Сама, без наговоренных приспособлений. Редкий дар.

–  Что вам надо?
– я начала терять терпение. Сейчас он доболтается до прихода Людоеда, и тогда действительно будут жертвы.

–  На свете есть чудесный город, - тоном менестреля, начинающего захватывающую сказку заговорил он, наклоняясь ко мне.
– Зовется он Мизалной.

Я вздрогнула. Откуда он знает, что мы собрались в столицу Калессы? Видя мою реакцию, он улыбнулся, но на плоском лице улыбка вышла кривоватой, вымученной.

–  Там живут замечательные люди, которых я, о, жалость, не желаю навещать лично. Потолстел, знаешь, дорогу дальнюю плохо выношу…

Он слепил из выдыхаемого дыма корабль Тары, направил на меня и забавлялся, пока я брезгливо отмахиваюсь от маячившего перед лицом облачка.

–  Вы хотите, чтобы я их убила?
– в лоб спросила я.

–  Зачем?
– искренне поразился он.
– Пусть живут и мучаются.

–  Ожидая вашего визита? Просыпаясь каждую ночь в холодном поту от любого шороха? Запасаются ядом, чтобы, когда вы окажитесь на пороге, успеть сбежать окончательно и бесповоротно?
– предположила я.

–  Можно и так, - уже весело улыбнулся он. Настроение у него было абсолютно хулиганским. И, что отвратительно, оно передавалось мне.

–  Мне нужно их поприветствовать. Для начала. А потом - по обстоятельствам. Все инструкции в этом свитке, - он протянул мне обтянутый коричневой материей футляр.
– Открыть и прочесть только по прибытии в столицу. Аванс прилагается, - добавил он, поднимаясь с кресла и оставляя на столике кошелек.

–  Вы не услышали согласия, - запротестовала я.

–  А зачем?
– он непонимающе уставился на меня.
– Ты кивала, пока я перед тобой распинался. Значит, не откажешь.

Я мысленно пожелала ему много "хорошего и доброго". Он верно расшифровал мое выражение лица, покрутил в руках трубку и примирительно добавил.

–  Когда выполнишь, я сам тебя найду, заплачу остальное и… - он задумался.
– По обстоятельствам, - махнул он рукой.

Вот гад! Он что, на мне ездить собрался?

–  Кстати, - он замер у самой двери, скрестил руки на широкой груди и, растягивая слова, ошарашил меня еще больше.
– Передай при встрече своему черноглазому другу: хорошо, что он редко доводит начатое до конца. Он сберег мне уйму времени и сил.

Он вышел в коридор пружинящей, несвойственной человеку походкой. Единственная лампа у лестницы озарила его несуразный, неправильный силуэт, гороподобный из-за широкого блестящего плаща. А я стояла, не в силах пошевелиться и выдохнуть, зажимая в руках футляр со свитком.

… Предчувствия не подвели меня. Вечером в номер вломились Пучок с Ветром с громкими воплями: "Идем на столицу!"

–  Представляешь, Ирава, - заявил эльф, легко отрывая меня от пола и начиная кружить по комнате.
– Я тут смотался домой. Все равно этот проходимец, - смеющиеся лучистые глаза посмотрели в сторону Элидара, - впутался в историю и на месяц попал в тюрьму. Как раз срок освобождения подходил. Согласись, побег устраивать в этом случае - крайняя глупость.

–  Я всегда знал - на тебя можно положиться, - хмыкнул чародей, вылезая из пижонского шерстяного пальто и демонстрируя отглаженный костюм, неизменного черного цвета с серебряной ниткой.

Я запищала и заколотила кулаками по груди остроухого, требуя вернуть меня в вертикальное положение, но он только смеялся.

–  Людоеду пожалуюсь!
– прибегла я к единственному аргументу, способному образумить сына лесов.

–  На себя жалуйся, - обиделся эльф, аккуратно ставя меня на пол.

Он прокашлялся, вылез из топорщащейся бахромой и кистями накидки и гордо похвастался.

–  Я прошел посвящение в воины! Видевшие турнир старейшины замолвили за меня слово перед ханом!

Он смутился, заливаясь румянцем, и принялся разматывать длинный белый шарф, который я по незнанию приняла за шапку. Виток за витком тонкая шерстяная ткань покидала голову, обнажая гладко выбритый череп со свежей татуировкой - перевернутым черным трезубцем в алом круге.

–  Нравится?
– захлопал длинными ресницами воин.

Элидар заржал, тыча пальцем в сие произведение.

–  Ой, умора! Ой, не щекочите мне пятки! Сейчас амулеты пойду пропью с горя! А я все гадал - парень ты или девка. Доказал теперь! Мужик!

Он прикрыл глаза ладонью, согнулся пополам, другой рукой шарил в воздухе, ища хоть какую-то опору. Смех толчками вылетал из его горла. Я тоже начала хихикать. Вот удивил - чудо остроухое!

–  Завидуете!
– абсолютно серьезно заявил эльф.
– От зависти язву можно заработать.

Он потерял к нам, нехорошим, интерес, подошел к окну, где в корзине хранились продукты, долго там копался, и, выудив крупное зеленое яблоко, вгрызся в него, не потрудившись помыть.

–  А я думал - что у него за гнездо на голове?
– не унимался Элидар, вытирая слезы.
– Кстати, - он оглянулся, - а где Людоед?

Я нахмурилась. Эти разбойники сбили меня с мыслей. Даже боль немного притупили. Или я привыкла? Людоед… Пора бы ему быть. Утром ушел.

К окнам снова льнула тьма. Шумевший весь день дождь выплакался и стих. Облетевшие деревья дрожали, перестукиваясь голыми ветвями. Вернулся страх: неужели враги и Миля…

Пучок успокаивающе покачал головой.

–  Он взрослый дяденька. Ему никто вреда не причинит. Скорее наоборот.

Я вздохнула. Эльф махнул на меня рукой и убежал вниз распорядиться насчет ужина.

–  Лапуля, - Ветер подошел ко мне вплотную, взял за подбородок и заглянул чернючими глазищами в мои.
– Ты уверена, что хочешь этого? Только честно. Сгинуть не боишься?

–  Элидар!

Я отстранилась. Еще он меня учить будет!

–  Я двадцать шесть лет, как Элидар. И давно понял - мстить всем - себе дороже. Жить некогда будет. У тебя, конечно, все серьезней и сложнее, но… Поплачешь годик и успокоишься.

Он вытер мои, непроизвольно катящиеся по щекам слезы. Гад подлый, ты перышка Соколова не стоишь!