Сообщники поневоле

– Ладно.

– Что?

– Спрячусь, но ты сразу же уведешь его отсюда.

– Конечно, – я даже руку на сердце положила. – Барашкин и дверь не успеет открыть. Не косись, Обашкин он, я в курсе.

Филька смотрит на меня как на врага народа, а затем подрывается с места, чтобы тут же на пол упасть.

М-м-м.

Ребенком он меня называл? Ну-ну.

Удивил, под кровать пролез. Хотя с виду верзила такой. Улыбаюсь, напевая веселую песенку себе под нос: «Ничего на свете лучше не-е-ету, чем шутить над грозным Филимо-о-оном». Эх, допеть не успела. Шаги уже возле двери слышались.

– Фил? – шепотом говорю я.

– Довлатов?

– Что? – ох он и тигр. Рычит так правдоподобно. Ну, думаю, это не его предел. Сейчас он взвоет.

– В твоем шкафу целая рота поместится, ты зачем под кровать полез? Считаешь себя котиком?

Ну вот. Я ж говорила, что он громче рыкать может. Я не ошиблась.

Глава 12

Так, что у меня есть? Запрет на посещение второго этажа, разъяренный человек, который мне этот запрет озвучил, ой, еще Довлатов под кроватью в наличии имеется.

И вот что прикажете мне делать с этим богатством?

Тук-тук-тук-тук.

Чего?

Обашкин стучит в дверь, прежде чем войти?

Какой… удивительный человек. Чтоб его…

Тук-тук-тук-тук.

– Маруся, ты здесь?

Ох и не нравится мне его голос. Мое имя он не сказал, а прям срыгнул, засранец.

Плюхаюсь на кровать, сами понимаете, почти с разбега, чтобы Филька почувствовал, и, хватая журнал с тумбочки, отвечаю:

– Не входи.

Блин, что за журнал такой, где нет картинок, а только одни цифры? Правильно, фигня, а не журнал.

– Почему?

Да, а почему ему входить-то нельзя? Как-то об этом я не подумала.

– Я это… разделась. Жарко стало.

Молодец, Маруська. Умно придумала.

– Какого черта ты там голая делаешь? – шипит Славка, но от двери вроде отошел. По крайней мере, мне так показалось. – Быстро выходи.

– Голой? Твои друзья меня не поймут. Обашкин, идите, я вас догоню. Не сомневайся, у меня пятерка по физре была.

– Сажина! – М-да, а этот чудик рычать совсем не умеет. Будто мышка пропищала.

– Обашкин.

Не знаю, на что он рассчитывал, но его фамилию я могу до бесконечности повторять.

Судя по топанью ног за дверью, наивный Славик надеялся, что я испугаюсь и тут же выскочу. Эх, испуг совсем не про меня. Знал бы он, какого зверя я под кроватью держу.

Кстати, о звере.

Притаился, котяра. Небось, скоро выпрыгнет и на части меня разорвет. Но кто с котом в игру не играл, тот жизни не видал. Пока жених Смирновой что-то бурчит, я наклоняюсь и опускаю руку на пол. У меня в детстве был котенок. А играли мы с ним так: я к нитке привязывала фантик от конфеты и бегала с ним по комнате, убегая от хвостатого. Конфет нет, к сожалению, а то я голодная, ниток тоже не замечаю рядом. Зато есть рука. Только вот незадача. Кот какой-то странный, играться не хочет.

– Настя, скажи своей подруге, чтобы она немедленно вышла из комнаты.

– Марусь, все в порядке?

– Угу. Насть, я сейчас. Идите.

И снова за дверью: бу-бу-бу-бу. И Настино в ответ: ля-ля-ля-ля.

А Фил так и не подает признаков жизни.

Делать нечего, ложусь на живот, головой вниз к полу, гляжу, и страшно становится. Ну, вы представьте себе: заглядываете под кровать, а там лицо, перекошенное от злости. Клянусь, я видела, как от нервного дыхания Фила пыль столбом поднималась.

– У тебя все хорошо?

Ой, зря я спросила. Моя доброжелательность точно боком вылезет.

– Все идеально. Еще раз задницей прыгнешь, я тебя…

Много разговаривать вредно. Резко выпрямляюсь и случайно, но все же подпрыгиваю, слыша при этом совсем некультурное слово. Офигеть, Филька ругаться умеет? Я вообще не понимаю, почему мы друг друга невзлюбили? Столько схожестей.

Э-э-э, по плану тишины быть не должно. Откуда она?

Насте удалось утащить Обашкина? Эй, зачем так рано? Как я теперь успею смотаться, пока тигр не выпрыгнул из клетки?

Ноги. Надо делать ноги, и как можно быстрее.

Аккуратно так встаю и лошадиным забегом лечу к двери, стараясь не обращать внимания на громкий звук за спиной. Пофиг на него. Сейчас главное - до Смирновой добежать, а публично Довлатов меня убивать не станет. Не по статусу.

– У тебя отличный дом, – выпаливаю, когда меня хватают за руку у самой лестницы. – Красивый.

– Согласен. Возле него тебя и закопаю.

Вот это заявление. Мне начинать бояться, что ли?

Эй, а куда он меня тащит-то? Вниз? Там же люди.

– Можно спросить?

– Нет.

– Один вопрос?

Качает головой.

– Половинку вопроса? Я могу без гласных.

– Нет.

Вот заладил, нет и нет. Будто слов других больше не знает.

– Да пофиг. Хотя бы кивай. Ничего, что сейчас нас Обашкин с Настей увидят?

– Плевать.

Приплыли. Что за мужики пошли? Сначала одно, потом передумал, другое. Девчонки так никогда не делают.

– Я помню твои слова. Ты сказал…

Не знаю, кто виноват, но мы начали падать. Хотя знаю - Филька. Я точно не могла подвернуть ногу, испугаться, вцепиться в парня двумя руками и развернуться так, чтобы завалиться на него. Не-а. Не могла. Поэтому в том, что я прокатилась сверху, а он головой вниз по ступенькам спустился, виноват он сам.

Дурилка.

Как только приземлились, я сразу же подскочила на ноги и с восторгом ляпнула не подумав:

– Капец, я волну оседлала.

Но вот Карлсону, который вовремя пропеллер включить не смог, было не до шуток. Он за средний палец на руке схватился и проклятиями в разные стороны кидался.

– Эй, ты чего? Не идиотка я. Ты сам виноват.

– Ты мне палец сломала.

Вот врун. Ну как я могла ему палец сломать?

Подхожу, а он вцепился в него как в родного и, сидя на заднице, раскачивается в разные стороны. Симулянт. Переигрывает. Уж я-то знаю. У меня черный пояс по симуляции. Я в этом деле палку съела.

– Дай посмотрю.

– Чтобы ты мне и второй сломала? Обойдусь.

– Хватит ныть как девчонка. Палец покажи.

Морщится, но меня фиг проведешь. Присаживаюсь на коленки и с видом главного врача самой крутой больнице в мире смотрю на его палец. Да вроде нормальный. Не синий. Может, выбил? Надо проверить. Резко тяну его на себя, и, клянусь, я первый раз в жизни услышала беззвучный крик. Он на меня глазами орал. Жуть та еще.