Сопротивление бесполезно

Чёрт… Приятно. Но всё равно — нахал первостатейный. Вырваться или нет? Уютно.

— И что ты себе позволяешь?

В макушку тихо хмыкнули.

— Полную и абсолютную наглость. И вы меня потом за это накажете, леди, — вот ещё, за это точно не накажу, ему за другое с лихвой хватит. А за попытки успокоить, за поддержку? По-мужски, молчаливо. Не совсем же я стерва. Но пусть поволнуется. Недолгая тишина и осторожный вопрос: — Расскажешь, что с тобой происходит?

Ох уж этот Олег с его метаниями. Рассказать? Почему нет? Настроение он уловил очень удачно. Ведь если так посмотреть, я никому до сих пор не открывалась. Да и когда бы? Это всего второй раз, но уже после первого поняла, что так и продолжится. Есть мнение, что, когда выговоришься, становится легче. Вдруг поможет? Я прикусила губу, чтобы удержать вновь подступающие слёзы.

— Всего лишь пмс…

— Ну Лииира…

— Заткнись и не перебивай!

— Всё, молчу и весь — внимание.

Чёрт, я правда собираюсь делиться наболевшим с этим мужланом?! Увы, он выбрал слишком удачное время.

— Завтра годовщина смерти моих родителей, — сильные руки прижали меня крепче, словно защищая. — Прям как в той клятве — в горе и радости, и умерли в один день. А послезавтра маме исполнилось бы пятьдесят пять. Они даже до пенсии не дожили, оба…

Гадские слёзы таки побежали по щекам, и я замолчала, изо всех сил стараясь не хлюпать носом. Да сколько ж можно! Но сто раз помянутый наслоившийся пмс не давал быстро взять себя в руки. И Олег, этот невозможный грубиян, начал меня укачивать. Как ребёнка. А потом ещё и аккуратно отёр щёки от слёз. Спасибо, колючка моя. В самом деле, стало немного легче. Просто от неожиданной заботы. Но от наказания тебя это не спасёт, даже не надейся!

— А… как…

— Авиакатастрофа. И хуже всего, что я не могу перестать себя винить в их смерти.

— Ты? Каким образом-то? Это ж самолёт.

— Пфф, а то я не понимаю. Просто это я настояла, чтоб они в Египет в отпуск отправились, и брата уговорила путёвку им подарить. А они погибли.

Неожиданно Олег словно закаменел.

— Египет? А не два года назад?

— Да…

— Рейс ТК-413…

Я от удивления аж развернулась в немного ослабших руках и вгляделась в помрачневшее лицо, ловя в янтарных глазах… отголоски своей боли.

— Кто?

— Мой отец и мать Вадика.

Ничего себе, какая Земля, оказывается, квадратная. Пользуясь моей ошарашенностью, Олег снова сграбастал в объятья и устроил, как удобно ему. Впрочем, мне тоже было вполне комфортно. Вот только это своеволие… Верхняя в душе отходила от истерики и отвоёвывала назад свои позиции, но… Разговор у нас выходил слишком личный, задушевный. В кои-то веки без второго и третьего смысла. Доверительный. И я решила ещё немного побыть просто женщиной.

Теперь Олег вываливал на меня собственную историю — скупо, совершенно по-мужски немногословно, но я впервые за прошедшее с катастрофы время стала задумываться, что нужно отпустить свою боль. Прав колючка: самолёты — дело непредсказуемое, а винить себя в таких случаях глупо. Если суждено умереть, хоть как перестрахуйся — не поможет. И вот теперь действительно на душе стало легче, ведь по большей части это мерзкое состояние и было следствием чувства вины. Главное — родители не мучились. Вот автоаварии в этом плане куда страшнее, после них часто остаются калеками.

Сколько мы так просидели, не знаю — не следила за временем. Но достаточно долго, чтобы отправлять Олега восвояси оказалось поздно. Да и как-то… некрасиво. Нижний отвлекал и развлекал меня разговорами — за этот вечер я узнала о нём столько, сколько не получилось за прошедшие недели знакомства. В том числе, что мальчики, оказывается, вовсе и не братья. Ну и поняла, кто был тем человеком, что исковеркал парню понимание роли нижнего. Нателла. Не то чтобы хорошая подруга, но достаточно близкая знакомая по Теме. Странно, ведь репутация у неё вполне приличная. Впрочем, мы и знакомы-то с нею года полтора, мало ли что раньше было. И нет, Олег на неё не жаловался, просто рассказывал, как происходило его знакомство с миром БДСМ. Мне хватило.

Потом мы пили чай. Я уже практически полностью пришла в себя и кидала задумчивые взгляды на присмиревшего нижнего — пусть опыт взаимодействия у нас всего ничего, но в какие-то моменты он очень хорошо меня чувствовал. Опять же, это многое говорит о потенциале. А передо мной стоял мучительный выбор — наказать наглеца и за оскорбление и за все остальные выходки сейчас, или перенести на выходные.

Против первого варианта выступала элементарная благодарность — слишком он мне сегодня помог. Словами, поддержкой, простым присутствием рядом. Но и откладывать на несколько дней нельзя — видела по нему, что переживает, чувствует вину. А борьба с чувством вины у сабов одна — наказание.

В итоге решила остановиться на промежуточном варианте и отправила парня спать, предварительно выяснив, во сколько завтра надо вставать. Рановато для меня, особенно учитывая уже взятый выходной, ну да ладно, потом досплю, как Олег на работу укатит.

Несмотря на начавшееся в несусветную рань утро, настроение было просто замечательным. Нижнего наказала, с удовольствием слушая сначала сдавленные вскрики, потом стоны и всхлипы, и, наконец, любуясь покрасневшей моськой с непередаваемым букетом эмоций в глазах. Смущение, боль, опасение, растерянность, возбуждение. Зато тревоги не наблюдалось. И благодарил меня за наказание нижний вроде бы вполне искренне.

— Вечером приедешь, сниму.

— Да, леди. Спасибо за урок.

— На здоровье. Может, научишься наконец следить за языком.

Поддавшись порыву, привстала, перегибаясь через стол, вплела пальцы в тёмные волосы и потянула к себе, заставляя изогнуть шею. Поцеловала — жёстко, грубо даже, чувствительно прикусив нижнюю губу. И получила тихий стон. Улыбнувшись, отстранилась и продолжила завтрак, а Олег смотрел ошарашенно, машинально облизывая пострадавшее место.

А потом ещё и добила, запретив пытаться схалявить, желание чего столь явно читалось на ставшей задумчивой моське. Выпроводив нижнего на работу, потянулась довольной кошкой… и отправилась в спальню — досыпать. День обещал быть великолепным. За одно это я была благодарна моему колючке, да и не злилась уже на него. Ещё вчера не злилась. Но еженедельную встречу с пятницы всё же перенесла на субботу — женские дела и всё такое.

Долго поспать не получилось. Едва стукнуло девять, пришла смс-ка от Вадика, полная искреннего сожаления и тревоги. Постаралась убедить мальчика, что его-то вины в произошедшем нет. Тем более Олег изо всех сил его защищал, рассказав, что на подобные шуточные, как выяснилось, высказывания, братец ему пару раз замечания делал. Шутки шутками, но субординацию он нарушил грубо. Пусть теперь расплачивается. Потом Вадик осторожно спросил о наказании Олега и получил закономерный выговор. Вот уж это не его дело.

Немного попереписывавшись, огорчила нижнего известием о переносе сессии, и распрощалась. Всё, сегодня буду валяться на диване до самого вечера и ничего не делать! По крайней мере, постараюсь.

* * *

— Ну ты дебилкооо, Олег…

Ведь говорил же ему, не раз! Нельзя осуждать действия Домины, даже если они неприятны. Ведь вреда все эти придирки и взвинченность Верхней не приносили. Подумаешь, потерпеть немного. Глядишь, приступ стервозности и пройдёт. Такова сабья доля и Вадик искренне не понимал, чего брат так реагирует.

Но это ж надо было так попасть! И хай-то с ним, с Олегом, если Лира просто разозлится, а потом от души накажет. Но ведь и ему за компанию перепадёт. А это обидно. Хотя, если покопаться, его вина тоже есть: не его дело мозги Олегу вправлять, надо было рассказать Верхней о проблеме. С другой стороны, это какое-то стукачество получается. Блин, как ни посмотри — и так плохо, и эдак неправильно.

А если леди после такой выходки просто откажется от второго нижнего?! Вон, как зло у неё глаза сверкали. Хоть бы не надумала чего! Лира любит причинять боль, а вот Вадику получать обычно достающееся на долю Олега совсем не хотелось. Но и оставить свою Верхнюю с неутолёнными желаниями он не сможет. Не имеет права.