Сопротивление бесполезно

Как ни томился Вадик в ожидании, появление Олега пропустил. Буквально на минуту задумался, глядя в окно, и вот, пожалуйста — стоит весь такой насмешливый, стенку подпирает плечом, руки на груди сложены, с зажатым в одной из ладоней стеком. Из одежды одни тонкие штаны, сползшие на бёдра (потому как без ремня), а на шее не просто ошейник, а натуральная цепь из крупных звеньев. А вот он так настраивался, что про одежду и забыл. Вряд ли рабам разрешено форсить в футболках.

Игра началась, да? Что ж, отыгрывать роль, труда не составит — такой Олег безмерно бесил.

— Зато не пёсик на цепи.

Брат — ой, нет, приближённый раб хозяйки! — мигом оказался рядом, выкрутил руки и прижал к себе. Вадик даже пикнуть не успел, не то что воспротивиться. Да и не ждал столь резких действий, думал, просто позубоскалят друг на друга.

— Верных пёсиков не заигрывают до смерти, сопляк! Зато частенько балуют за хорошую службу. Такими вот временными игрушками, когда они ломаются, — к нему притёрлись пахом с вполне себе уже ощутимым стояком. Страх кислил на языке, заставляя сглатывать, а мелкие волоски подниматься дыбом. Такому Олегу легко верилось, словно всё и в самом деле всерьёз… — Хочешь быть сломанной игрушкой, малыш?

Он отчаянно замотал головой. Не хочет. Любимой игрушкой — нормально, а вот сломанной очень нежелательно. Олег ухмыльнулся. Незнакомо, жестоко. И с силой оттолкнул, благо на кровать, а не на пол.

— Я так и подумал почему-то. Хозяйку слушаться с полуслова, с исполнением приказов не медлить. Ни в чём не перечить, — ну конечно, чтоб раб и перечил? Он не самоубийца. — Говорить, только когда спрашивают. А теперь раздевайся, и быстро!

Зачем раздеваться?! Нет, Вадик помнил про табу, про слова Лиры, но здравый смысл — одно, а страхи и подозрительность — другое. Поэтому промедлил. Олег сначала приподнял бровь, но почти сразу навис угрожающе и резко дёрнул за ногу, стаскивая уже на пол.

— Слов не понимаем, да? Ничего, строптивых игрушек хозяйка тоже любит, но недолго. Не разденешься сам, помогу я. Только после меня одежды целой не останется.

Угроза звучала слишком реально, а слова леди о широких полномочиях Олега он тоже помнил. Так что стиснул зубы и стянул футболку. Потом, медленнее, штаны. Не для привлечения внимания, просто внезапно застеснялся. Казалось бы, что такого? Они с братом какими только друг друга не видели за эти недели. Но вот так, под внимательным взглядом, отчего-то стало очень неловко.

Штаны полетели вслед за футболкой, а Олег всё стоял неподвижно и смотрел. И стоило Вадиму изобразить вопросительное выражение, криво ухмыльнулся. Чёрт! И почему он думал, что верхней одежды будет достаточно? Судя по полыхающим щекам, он покраснел… И зло стянул последнюю деталь — да на, подавись! Но удержаться и не прикрыть пах руками не получилось.

— Да кто бы мог подумать? Обученный раб вроде, а стешняшечка, что девственница перед брачной ночью. Не нужны мне твои сомнительные прелести, просто велено убедиться, что ты готов к представлению хозяйке. Руки за спину убери.

Теперь, кажется, горело всё лицо. О, он готов. Первые полчаса, как его оставили в комнате «настраиваться», как раз этому и посвятил, благо ванная рядом. А ещё он почему-то настраивался исключительно на взаимодействие с Лирой, полностью упустив из внимания Олега. Надо исправлять. В самом деле, новенький раб в чужом доме, с незнакомым окружением, наверное, не должен вести себя столь вызывающе? Если не напрашивается на плети… Но вот чего Вадик избежит с удовольствием, так это порки. А ведь в понятие «широкие полномочия» и такое может входить.

Так что, постаравшись взять себя в руки, он почти спокойно перекрестил запястья на пояснице и опустил взгляд. Пора полностью включаться в игру.

— Простите, пожалуйста, я не хотел дерзить. Как мне к вам обращаться?

— Вот теперь вижу, что передо мной вышколенный раб. А то уже начали брать сомнения. Обращаться можешь «старший». Повернись и наклонись.

Чёооорт… Нет, правда? Но делать нечего. Вот только язык сдержать опять не удалось.

— Будете проверять мою готовность пальцами… старший?

Спрашивал-то он вполне вежливо, при этом постаравшись вложить во фразу всю язвительность, какую смог в себе отыскать. Олег хмыкнул, но удар стеком по заднице вышел очень неожиданным и болезненным, заставив вздрогнуть. Зато не вскрикнуть — получилось.

— Больно надо. Да и хозяйка велела не трогать — хочет первой снять все сливки. Так что можешь расслабить попку, малыш.

Расслабишь тут… Хуже всего, что на эту бесцеремонность Олега, на чувство стыда и унижения у него неотвратимо стоял. Ладно бы такая реакция на Лиру была, так нет же, вообще на ситуацию. Может потому, что он знает — это игра, для удовольствия? Наверное. Быстрый осмотр меж тем завершился, и ему протянули какую-то тряпку. Надо же, а он и не заметил, что у Олега что-то в руках было. Куда девалось тогда, когда братец его скручивал и лапал? На пол бросил? А стек, кстати?

Господи, вот зачем ему это знать? Какие-то мысли дурацкие в голову лезут, лишь бы отвлечься от понимания — что ему дали.

Назвать одеждой эти два тряпичных куска, соединённых верёвкой, язык не поворачивался. Да и не защищали они нисколько: спереди прямоугольник до середины бедра примерно, сзади такой же и… И всё. При необходимости откидывай в сторону или за верёвку заправь и делай, что хочешь. В смысле, как подозревал Вадик, с ним будут делать, что захотят.

— Что застыл? Надевай быстрее, — можно подумать, здесь есть что надевать. — Хозяйка ждать не любит, а мы и так уже неприлично задержались. Или тебе помочь?

Ага, счаззз!

— Спасибо, я сам.

И ведь пришлось же. Самому. И хоть идти до игровой было всего ничего, Вадик пережил целый спектр ощущений: как болтаются без поддержки причиндалы, как лёгкий ветерок при движении овевает самое сокровенное, запуская по телу табуны мурашек, как потирается головка неуклонно твердеющего члена о чуть грубоватую ткань… и как эта самая ткань всё дальше и дальше отдаляется от тела. Блииин… Так он и вошёл, с членом наперевес и свисающим с него остатком ткани. И почти сразу, едва переступив порог, споткнулся.

Игровая превратилась в самое настоящее подземелье! Тёмные драпировки на стенах, окна вообще не видно (сколько ж там слоёв ткани?!), всё лишнее сдвинуто в стороны, кругом горят свечи, добавляя таинственности и теней, в самом центре комнаты стоит высокое кресло, сильно напоминающее трон, и в нём сидит Верхняя.

Сейчас, глядя на неё, никто бы и не усомнился, что это настоящая хозяйка, собирающаяся развлечься с рабом. Тёмный кожаный корсет (не тот, как в Средневековье, жёсткий даже на вид и ужимающий грудь, а скорее широкий пояс, но смотрится отпадно и возбуждающе!) поверх белоснежной просторной блузки с широким воротом, тяжёлая пышная и опять же тёмная юбка, из-под которой выглядывают носки туфель, или даже сапожек. Руки затянуты в перчатки, а пальцы задумчиво играют с кожаными хвостами плети. Мамочки… А они задержались. Из-за него, Вадика.