Сосед года

Бросаю телефон на приборную панель и поддаю газа — пробка впереди рассасывается, дорога почти свободна. Но мне снова приходится притормаживать — на асфальте каток натуральный. Тачку едва юзом не ведёт. Мало того что погодные условия ни к чёрту, так ещё и где-то что-то прорвало — замёрзшая вода на асфальте плотной коркой. Впереди причина пробки — чмокнувшиеся авто. Три штуки. А дальше ещё один затор. Твою ж мать!

Сворачиваю в парковочный карман и глушу мотор. Я уже на Шахтёрской. Пробежаться до нужного адреса будет быстрее, чем ехать на машине. А пока сбегаю, даст бог, заторы рассосутся.

Выхожу из тачки, пикаю брелком сигнализации и скольжу по обледенелому тротуару мимо магазинчиков и кафе. Коньки надо надевать, ё-моё! А витрины такие красочные, новогодние — мигают шариками-фонариками, привлекают внимание потребителей. И настроение праздничное поднимают на максимум. Я уже не думаю о погоде и скользкой дороге, мысли только о том, как мы с котёной ёлку наряжать будем. Почти вижу восторг в её красивых глазках. Её вижу…

Стопэ!

Делаю пару шагов назад и прилипаю к панорамному окну. За стеклом ресторанный зал, а за одним из столиков моя Вероника и… Мазай, мать его! Котёна выглядит шикарно — при макияже, с причёской, в вечернем платье, на хрупких плечах шифоновый шарфик. На столе лежит крупная красная роза. Эти двое чокаются бокалами и улыбаются.

Я пытаюсь проморгаться, но картинка не исчезает. В магаз, значит, она пошла?!

Черти в душе рычат и беснуются, кипятят мою кровь в котлах — дров не жалеют. Восторг от предвкушения уютного домашнего вечера сменяется красной шторкой ярости перед глазами.

Врываюсь в ресторан и стремительно пру к столику, за которым сидит парочка.

— Простите! Мужчина! — администраторша пытается меня остановить.

Но остановить меня невозможно. Не сейчас.

— Саша… — котёна с бокалом в руке встаёт со стула.

Так точно, Саша! Это я. А это будущий хладный труп — перевожу злой взгляд на Мазая.

Дальше всё как в лучших боевиках. Я разношу ресторанный зал к чёртовой матери, пытаясь взять за задницу Стасика. Стасик на контакт идти не хочет — бегает от меня, ссыкло трусливое. Переворачиваю столы — посуда бьётся, гости разбегаются в панике, охрана пытается меня утихомирить. Адреналин на максимуме, мне вообще пофиг всё. Кроме Мазая. С моей лёгкой руки в панорамное окно летит стол. Стекло вдребезги.

Охранники — парни назойливые, мне приходится прописать им по лицам. Потом влетает бармену и его бару. Круг замыкается у столика, где Мазай чокался бокальчиками с моей женщиной. Очень символично.

Тяжело дыша, беру урода за грудки, трясу, как котёнка, а потом с удовольствием даю ему по морде. И ещё раз. И ещё.

— Саша, не надо! Ты его убьёшь! — кричит котёна, пытаясь оттащить меня от своего бывшего.

— Отойди! — отпихиваю её.

Я плохо соображаю, что творю, но умудряюсь получать невероятное удовольствие от ударов по лицу Мазая. Котёне не надо лезть мне под руку. Это крайне опасная затея.

Только я расхожусь, как следует — в ресторан вырывается группа быстрого реагирования ЧОПа. Пацаны быстро и качественно кладут меня мордой в пол. Работа у них такая…

Глава 32

Парни из ЧОПа дело своё сделали — обезвредили дебошира. Дальше приезжают мои пацаны. Встаю с пола, жму руки коллегам и виновато пожимаю плечами. Сейчас будем решать, что со мной делать.

Стасику вызвали скорую. Он до кареты на своих ножках пошёл. Моя недоработка.

Котёна стоит в сторонке, обхватив себя за плечи, и дрожит. Она попыталась подойти, но я на неё рявкнул. От меня, кроме агрессии, сейчас ничего ждать не стоит. Дайте хоть пару минут выдохнуть.

— Наш он человек, поймите, — один из ментов показывает моё удостоверение администраторше.

— И что?! — она искренне возмущена. — Ресторан разнёс! Кто за это платить будет?!

— Я буду, успокойся, — разминаю сбитые в кровь кулаки. — Зови сюда, кто у вас тут главный. Поговорим.

— Хозяин сейчас приедет. С ним и решайте, — фыркает работница разгромленного ресторана.

Адреналин в крови падает, душа начинает ныть. Похоже на зубную боль. Сначала едва заметно, но с каждой минутой мучительные ощущения становятся ярче. Сижу с дурной башкой на уцелевшем стуле и чувствую, как крыша едет. Трясёт меня, как мышь на морозе, и в груди всё колом встало.

Воздуха в помещении хватает — окно-то разбито. Свежо. Но мне не дышится. Потому что котёна здесь… Не могу!

— Выйду на улицу, — отчитываюсь парням.

Пошатываясь, иду на выход. На улице уже темно, зажглись фонари и праздничные гирлянды. Всё светится, переливается. Люди ходят, машины едут. Вокруг меня кипит жизнь, а во мне она остановилась. Я опять сдох. Как тогда с Танькой.

— Саша!

Оборачиваюсь. Ника вышла из ресторана. Стоит у входа в лёгком платье, в батильонах на высоченных каблуках, сумочку к груди прижимает и смотрит на меня испуганными глазёнками. Сказать, что мне больно — ни хрена не сказать. Но я не хочу снова… Не хочу так.

Угли эмоций снова разгораются, и я иду к Нике.

— Скажи, что мне всё это приглючилось… — хриплю, стоя в паре шагов от неё. — Кис, скажи, что этого всего не было! — почти ору, а Ника вздрагивает.

Пусть это будет враньё. Но. Пусть. Оно. Будет. Давай, котён, скажи это. Дава-а-ай!

— Сань, я…

Вероника тянет ко мне руку, но каблуки разъезжаются, и она с визгом едва не улетает на лёд. У меня всё на инстинктах и за секунды — группируюсь, чтобы подхватить её, но тоже поскальзываюсь. В итоге первым падаю я, а котёна на меня, как на соломку.

Башкой ударился, перед глазами пляшут звёзды. Особенно приятно, что не зажившим после удара вазой затылком приложился.

— Саша! Сашенька! — сидя на мне верхом, Ника обхватывает мои щёки холодными ладошками.

— Нормально всё, — сиплю.

Встать даже не пытаюсь. Полежу пока.

— Я думала, ты меня в ресторан пригласил! — котёна несёт какую-то чушь.

— М-м… чего? — щурюсь, пытаясь сфокусироваться на её лице.

— Ты сказал, что устроишь сюрприз вечером… — голосок у неё дрожит. — Потом прислали цветы с приглашением в ресторан. Там не было подписи, и я подумала, что букет от тебя. Я приехала, а тут… Тут… — захлёбывается слезами.

Не могу, когда бабы плачут!

— Дальше! — требую с рыком.

— Тут Стас… — всхлипывает. — Я собиралась уйти, но он просил, чтобы я осталась. Поговорить хотел, — Ника так и сидит на мне, как на коне. Слёзы по щекам растирает. — Он извинился. И всё, Сань, — девичья истерика снова набирает обороты. — Правда! Клянусь, это всё случайно получилось! — закрывает лицо ладошками.