Сотая бусина

У садовой калитки, явно поджидая нас, хмуро торчала Нилда.

– Приветствую тебя, прудница, - тоном: 'Вот уж, кого б не надеялась', протянула я.

– Ну, здравствуй, магичка, человеческий воин и... баюн, - в ответ подразумевая: 'Сама - в шоке, но, это ничего между нами не меняет', процедила Нилда, и тут же шлепнула Ветрану в едва подставленные руки двух увесистых форелей.
– Это вам от хозяина, и он еще велел узнать, как идет расследование убийства... Ну, и пожелания разные передавал, - вскользь упомянула она.

Уточнять, какие именно, мне, почему-то не захотелось. Может, потому, что в толковании Нилды они непременно звучали бы, как: 'Да, чтоб вам этими форелями не подавиться', а может потому, что настрой у меня был совершенно сейчас другой. Поэтому, мы с воином духа лишь переглянулись, после чего он, все с теми же рыбинами в руках и под вожделенный вздох умника, быстро развернулся в сторону дома.

– За гостинец спасибо передай. Что же касается убийства...
– в нерешительности уставилась я на подол русалочьей рубахи... А, почему бы и нет?
– Скажи, Нилда, ты же заметила там, на старой пристани, кое-что странное?
– вскинула я на нее глаза.

– Странное?
– тоже, в раздумье, переспросила русалка.
– Ну, заметила. А вы, никак, туда сейчас направляетесь?

– Ага, - кивнула я.
– И знаешь, я ведь тоже пыталась... сравнить одно с другим. Но, это очень трудно, потому что источник наверху еще не выяснила, да и замок на колодце был стандартный. А это, все одно, что крестик вместо полноценной подписи... Сволочь предусмотрительная.

– Сволочь?
– удивленно скривилась русалка.
– А как поймаешь эту сволочь, что с ней делать будешь? Небось, бородам(1) на 'ай-яй-яй пальчиком' сдашь?
– но, встретившись с моим красноречивым взглядом, улыбку свою, вдруг, спрятала.
– Я с вами иду.

– Это еще зачем?
– без ответного восторга заявил, затворяющий калитку Ветран.

– А помогу магичке на обратной дороге мухоморов насобирать. Она ж под них посудину свою прихватила?
– хмыкнула русалка, и с вызовом прищурилась на Зеню.
– Ну, что, со мной моей стежкой не струсишь? Или после сарайчика...
– склонившись над растерянным котом, провела она рукой вдоль его туловища, а потом перехватила поперек.

Кот мужественно сощурился, но, достоинства своего не уронил:

– Стася, если я...
– не успел уронить.

– Э-э!
– ломанулся вслед растворившейся над тропинкой паре Ветран.
– Анастэйс, она куда его?

– Да все туда же, - нетерпеливо бросила я от своего подвала.
– А ты - со мной или здесь постоишь?..

Мрачным это место казалось исключительно ночью. С черными провалами окон и заунывными сквозняками, которым здесь явное раздолье. Сегодня же, при свете дня, весь окаймленный лопухами двор выглядел жалко и даже как-то укоризненно. Вот мол, любуйтесь на убогую старость, какая и вас ждет, если и к вам отнесутся также, без должного к старости уважения. Я бы, может и прониклась на чуть-чуть, если бы не...

– Да как ты вообще могла допустить, чтобы русалка уволокла Зигмунда неизвестно куда?

– Ветран, - обернулась я к мужчине, не опуская, однако, вскинутой к дому руки.
– Да, потому что агрессии в ней было не больше, чем в дремлющей лягушке. А язвит она лишь от обиды на весь мир вокруг ее пруда.

– Это ты сейчас, как маг утверждаешь или как душевный лекарь?
– заинтересованно уточнил мужчина.

– Как маг, конечно, - снова вернулась я к прерванному занятию.

Потому что только дубоголовые коряжники без раздумья хватаются за все подряд. Будь то калитка мага или его девичья шея. Нам же я такого позволить не могла. Тем более, сейчас. Поскольку в отличие от прошлого 'забега' по здешним зигзагам, сегодня все надо было сделать тщательно и с умом. С умом найти Грушу и с умом...

– Анастэйс, ты что, даже и такое видишь?
– в голосе Ветрана явно звучали растерянность и настороженность.

– 'Такое', что?
– с досадой вздохнула я.
– Если ты имеешь ввиду эмоциональную оболочку, то, да, - а, потом, не сдержавшись, добавила.
– Злость, страх и другие... сильные эмоции отличить друг от друга в силах.

– Угу-у, - теперь уже тяжко вздохнул он.

А пусть не лезет под руку. Хотя, кому приятно, когда вся твоя, годами тренированная сила воли, ставится под большой-большой вопрос? Однако, в этом свете, можно вполне оценить другие стороны мужчины, например его... 'Да, что он там притих, то?', - мысленно плюнув, развернулась я к Ветрану уже целиком. Воин духа, помидорный сейчас, как и 'изобличающее' его периодически свечение, стоял, со скрещенными на груди руками и угрюмо смотрел в сторону ворот. Туда, где только что, наконец, появились Нилда и умник. Кот, резво стартовав еще за несколько от нас ярдов, сразу взлетел к мужчине на плечо, а русалка, как ни в чем не бывало, свернула ко мне:

– Изучаешь?

– Изучаю. Здесь явно что-то изменилось, - не опуская руки, медленно двинулась я вдоль серой гостиничной стены.
– Следы наверху подчистили и...

– А тварей этих чувствуешь?

– Ага. Только они сонные. Еще не их время...
– озадаченно прищурилась я, глядя в подвальное, почти скрытое высокой травой окошко.
– И что-то уж больно много их сегодня, причем, именно в этом доме. Такое ощущение, будто они всем окрестным кланом сюда перебрались... А, скажи, Нилда, - обернулась я к следующей рядом русалке.
– Тихоня может такой же след оставить, что и...

– Мускусный крысюк?
– догадливо скривилась девушка, а потом, обогнув меня, направилась в сторону крыльца.
– Вполне... Ты идешь или еще не закончила?

Да, пожалуй, что закончила, первым делом закинув в дом 'призыв', и поймав только сейчас, второй конец тоненькой путеводной ниточки. Груша отреклась от меня, как и от всей своей прежней жизни, ослабив, тем самым между нами связь. Но, еще живы были ее воспоминания, и именно они, по-прежнему, яркие и теплые, как солнечный лучик, вопреки домовихиной воле, золотистой нитью теперь рванулись ко мне на встречу. Хотя, кроха сопротивлялась отчаянно. Я прямо представила себе вполне зримо, как она сгорбилась сейчас, в углу плесневелых, в подтеках дождя стен и, прижав длинные уши к головке, шепчет: 'Уходи. Уходи'. Но, зря ты так. Я все одно - твоя хозяйка... И я пришла за тобой.

– Я пришла за тобой, Груша...

Тельце ее дернулось, силясь втянуться в трухлявые простенки нижнего этажа, но я упрямо 'ухватилась' за свой конец нити. Мы были с ней сейчас одни. В затхлом закутке с обвалившимися полками вдоль стен и кучами грязного тряпья по углам, сильно смахивающими на норы. С нужным направлением вопросов не возникло. И, оставив своих недовольных сопровождающих в другом конце коридора, я пришла сюда одна. Хотя, пришла, это, пожалуй, высокопарно сказано. Пол в коридоре, в нескольких местах обвалился и темные дыры, через которые мне пришлось перепрыгивать, выдыхали гнилой подвальной сыростью и этими розовоносыми тварями. Сколько их там, внизу? Очень много. Странно много. Как рекрутов, призванных на... Об этом лучше пока не думать. Как и о том, что сразу за гостиничным порогом меня ощутимо кольнуло в висок. Что это значит, я знала. По всей видимости, не только я одна. Потому что русалка с большой неохотой осталась торчать в коридоре, поддерживая свой боевой кураж лишь за счет неиссякаемых запасов едкости. Но, мне и на это было сейчас наплевать. Потому что я пришла сюда за своей домовихой и без нее никуда не уйду.