Сотая бусина

– Действительно... красиво. Но, что там делать Глебу?
– не удержалась я от такого больного вопроса.

– Глебу? Насколько я... владею информацией, в настоящий момент Бередня и Ладмения усердно налаживают между собой отношения. Их посол уже полгода протирает штаны в нашей столице. Теперь, видимо, настала и наша очередь отправить туда своих представителей... Не переживай ты за него. Я уверен, что в Бередне нашего... бывшего некроманта не ждет ничего каверзного. Слишком большие интересы связывают обе страны.

– Ты думаешь?

– Я же сказал, что я в этом уверен... И вообще, кто-то недавно заявлял, что начинает новую жизнь, - ехидно заметил умник.

– Конечно, начинаем. Но, ты же знаешь, что Глеб был важной частью моего... нашего прошлого. И я должна быть за него спокойна. А ты разве нет?

– Стась, мне тебе в третий раз заявить о своей уверенности?

– Не надо... Все. Больше ни слова о нем.

– Нет, погоди. Раз ты сама первой это имя огласила, у меня вопрос. Последний.

– Давай. Только, если последний.

– Как он мог так с нами поступить?
– с надрывом, совершенно мне непонятным произнес кот.
– Он что, думал, ты нас здесь ради него... бросишь?

– Как это - брошу? Если бы я согласилась, то в столицу мы отчалили бы все вместе: ты, Груша в сахарнице и я.

– Что?!
– даже подскочил на месте Зигмунд.

– Что слышал. И вообще, после шести лет знакомства так плохо думать о некроманте?

– Знаешь, Стася... Знаешь...
– глубоко задышал умник.
– Ты - настоящая... Трахиния!

– Это почему же?
– прищурила я на него глаза.

– Да, если б я знал раньше! Да я бы!.. В столице то! Да я бы - ух, как там развернулся!

– Ты это сейчас всерьез говоришь?

– Я?!..
– взглянул на меня Зеня совершенно безумными глазами, полыхающими сейчас всеми столичными огнями сразу. А потом, вдруг, глубоко выдохнул.
– Извини... Занесло что-то... Нам и здесь совсем не плохо. Тем более что завтра новая жизнь начинается... Просто, столица, Стася, если бы ты раньше там жила, то...

– Зигмунд, ты такой умный, но иногда ведешь себя, как распоследний в деревне идиот, - теперь уже не на шутку удивила нас обоих домовиха.

– Извини...те... Так завтра, значит, курочку будем жарить?

– Ага... Если ты до тех пор окончательно нас с Грушей не разочаруешь.

И мы снова, все трое, надолго замолчали...

Вот уж не думала, что наша новая жизнь, которую я вчера торжественно объявила, начнется именно с этого... Нет, поначалу все шло точно по моему плану. Я даже на развал с утра успела смотаться, за обещанной курочкой. И даже вручила своему начальнику, господину Трушу, образец нового мыла на отваре из корня сусака (выслушав попутно его ценное мнение по поводу моего 'тупикового' образа), а вот потом... Потом произошло уж совсем, из ряда вон выходящее событие и выражалось оно в одном только имени - отец Аполлинарий...

Уборка с обязательным перетаскиванием мебели, затеянная, как символ перемен, подходила к концу. Осталось лишь развесить по своим новым местам расчленяющие верхний этаж лоскутные занавеси и живописно набросать на пол огромные вязаные круги. Я, в общем-то, этот момент уже и предвкушала, как главный во всем мероприятии, когда, обернувшись на критикующего мои действия кота, бросила взгляд в окно.

– Ну, надо же, цветовая гамма ему не нравится. А мне вот нравится. И со шторами они гармонируют. Ты сам посмот...Мать моя, Ибельмания!

– Гармонируют?
– хмыкнул скептически Зигмунд, восседающий на горе из выхлопанных кругов.
– Гармония есть связанность и соразмерность вещей, а здесь сплошной деревенский абстракционизм. И причем тут кактус?.. Стась, ты чего рот распахнула? Со стола свалишься.

– Если бы ты сейчас видел то, что вижу я, то выглядел не лучше. Я тебя уверяю, - бросила я на умника из под потолка ошалелый взгляд.
– Он меня, видимо решил проклясть прямо на дому.

– Да кто там тебя решил проклясть?
– заскочил кот с разбега на подоконник.
– Вот это да - батюшка! Сам и без отряда святых угодников...Значит, Стася, у нас еще есть надежда.

– Отползти огородами?.. Хотя, что это я?..

И, действительно, с чего, вдруг, мне его бояться? С момента нашего последнего диспута прошло уже больше шести лет. И с тех пор мы с отцом Аполлинарием при встрече неизменно делали вид, что оба заметны друг другу не больше мухи - Гелия свое обещание сдержала. Но, вот осадок мутный, все же остался. Да еще кое-какая информация, доходящая до нашего дома с ногами зениных клиентов, страдающих кроме обычных своих болячек еще и особым, 'словесным' недержанием...

Батюшка наш, конечно, профессионал своего дела и святые источники знает назубок. Не говоря уж о Библии, цитирует которую, наверняка и в сновидениях. Однако, где та ветхозаветная Зулейка(7), а где мы?.. Далеко - совсем в другом мире... И вот, исключительно ради близости к проблемам местной паствы, примерно лет пять назад появилась в проповедях отца Аполлинария некая абстрактная 'героиня' - олицетворение порока и скудоумия в одном лице. И что эта 'богомерзкая гидра' только не вытворяла: страждущих обирала (всякая честная работа должна быть оплачена), мужиков в грех вводила (для некромантов это вовсе не грех), добропорядочных селянок поносила ('Бухнера' не ругательство, а название растения). В общем, всем своим существованием служила наглядным ответом на вопрос 'Как жить нельзя?'. За что, кстати, и регулярно, в назидательной части получала - святым возмездием по башке... И, ни слова про магию. Все - исключительно в рамках 'проблем современной нравственности'... А, это батюшка еще мой новый цвет волос не видел...

– А пусть посмотрит.

– Что ты говоришь?
– оторвался Зеня от наблюдения за нетерпеливо переминающимся у нашей калитки священником.

– Я говорю, что сейчас спущусь и узнаю, чем обязаны такой честью.

– Я с тобой, - решительно смахнул кот с окна.
– У меня для него уже давно своя проповедь заготовлена...

Отец Аполлинарий, завидев меня, 'приветственно' перекрестился. Я тоже... поздоровалась. Исключительно из женского любопытства. А когда пасть свою раскрыл для аналогичной цели Зигмунд (уже из научного интереса), священник вновь осенил себя знамением и неожиданно для нас многострадально выдал:

– А скажите мне, ценят в этом доме свой врачебный долг перед ближним?

– Пол сребеня за сеанс. После пятого - на медень дешевле, - беспощадно отчеканил кот свои расценки.

– Святые угодники! Что ж так дорого?
– приподнял брови отец Аполлинарий, а я нервно заозиралась.

– Здоровье дороже, батюшка, ибо сказано в Святом писании: 'Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет', - остался непреклонным умник.

– Апостол Павел, Послания к Коринфянам...
– потрясенно произнес священник, брови которого, от такой вольной трактовки Библии переползли аж на середину лба. Он сделал шаг назад, будто намереваясь тут же удалиться, а потом, вдруг неожиданно передумал.
– Ну, раз ты, сын мо-о... лекарь, так хорошо знаком с основой основ, то отвечу тебе тем же: 'От всякого, кому дано много, много и потребуется'. Куда идти?