Сотая бусина
Шрифт:
– Из последнего?
– шутливо уточнил разомлевший поэт.
– А вот, из совсем последнего:
От вина 'Улыбка Зилы'
Стал я дамам самым милым.
Пейте дамы то вино,
Ведь так красит нас оно.
– Очень похоже на...
– сквозь дружное мужское ржание, прищурилась я.
– Аргус, а по моей специфике что-нибудь можете?
– В каком смысле?
– склонился ко мне, балаганно раскланивающийся в это время автор.
– Что-нибудь, про мыло, например?.. Анисовое?
– Анисовое...
–
– Вот:
Анисовое мыло
Селян всех покорило.
Ведь пеной того мыла
Весь местный гнус накрыло... О-о, благодарствую!
Сорвал поэт и в этот раз дружные аплодисменты. Дальше пошли заказы уже от других столов и в прогретом воздухе закружили рифмы про кресла-качалки, подсвечники и хомуты, а после того, как Аргус галантно обыграл благородное назначение ночной вазы, я уже была полна решимости:
– Слушайте, а ведь это стоящая идея!
– дернула я за рубаху мужчину.
– Что вы имеете в виду?
– вернулся он, наконец, на свой стул.
– Стихи про разные товары и услуги. У вас же так здорово получается: и смешно и по существу.
– Анастэйс, - грустно скривился в ответ Аргус.
– Значит, вы считаете, что я на большее уже не способен? Только на такие вот, 'смешные' стишки про хомуты?
– Да нет! Я считаю, что ценится любая работа, выполненная честно. Ищите вы и дальше свое вдохновение. Ищите, но... совмещайте. У Алены ведь получается совмещать. А почему бы и вам не попробовать? А я вас со своим начальником познакомлю. Он мне давно жалуется, что для успешных продаж одной красивой обертки мало и надо искать что-то еще. Так почему бы не предложить ему ваши стихи в качестве еще одной хорошей причины купить наши полезные товары?.. Что вы молчите, Аргус? Надеюсь, я вас не обидела?
– Что вы, Анастэйс, - взмахнул он рукой.
– Я думаю... Есть, над чем...
– Извините, что перебиваю, - перекинулся к нам через стол самый юный и самый застенчивый из артистов.
– А вы... Стася, действительно, мыло варите, которым весь гнус 'накрывает'? Очень он меня достал. Другие привыкли, а у меня все тело постоянно чешется и днем и ночью. Так, действительно?
– Да... Завтра с утра - в нашу хозяйственную лавку на соседней слева улице. А вообще, оно по всей Ладмении продается, - удовлетворенно расплылась я и повернулась к застывшему поэту.
– Ну, и долго вы еще думать будете?..
Не знаю, как наш поэт, а вот мне ни о чем думать совсем не хотелось. И, когда спустя еще какое-то время, к моему уху склонилась растерянная Жужа, я уже с трудом смогла сообразить, что именно она мне пытается втолковать:
– Кто меня там спрашивает, у вашего крыльца?
– Так не представился он. Рыкнул только, что по большой нужде вызывает, - пожавшая плечами девушка в склоненной позе показалась мне сейчас очень забавной.
– А-а. Так он - нуждающийся, - звучно хмыкнула я Жуже в ухо. Девушка резко распрямилась и недоуменно на меня посмотрела:
– Госпожа Анастэйс. Вы, конечно, маг и в Мэзонруже всякое про вас говорят, но мой вам совет - не ходите вы туда.
– Это почему?
– уже поднялась я со стула и одернула кофточку.
– Да странный он
какой-то, злой - мычит и качается. Хорошо, хоть один.– Без стада?
– Без... чего?
– открыла рот Жужа.
– А-а, не думай. Я сейчас сама гляну, - и уверенно направилась на выход, лишь махнув рукой вопросительному воплю Алены.
Мужчина, действительно вел себя странно. И, с трудом сосредоточив на его внушительной фигуре свой магический взгляд, я даже присвистнула от удивления (сделала попытку):
– О-о, дорогой. Кто ж тебя так снарядил в дорожку?
– Ты - нечистая девка!
– шагнул тот к крыльцу и вновь неловко качнулся. Еще бы. Оно так и получается, когда на нетрезвую голову такое заклятие накладывают.
– Ну почему же, нечистая? От меня очень даже хорошо пахнет - ландышем и жареными угрями. Жаль, что ты сейчас этого не чувствуешь.
– Ты - нечистая душой. И за все отквитаешься, - продолжил свое наступление незнакомец, начисто отбив у меня охоту зубоскалить и дальше.
– Стоять!
– выставила я вперед руку и быстро сомкнула пальцы в отбивающем знаке.
Мужика снесло к противоположному, испытавшему всякое от такого соседства забору. Огорожа жалобно крякнула, тут же за ней истерично зашлась собака, а в высоких лопухах, сначала мстительно взревело, а потом зашуршало. Вот ведь настырный! Пришлось повторять, правда, уже без прежнего запала. По правде сказать, мужик то в чем виноват? Поэтому, чисто из сострадания, второй полет был сокращен ровно наполовину, но, на пользу также не пошел. Слепень(8) вновь поднялся с земли и без замысловатостей попер прямо 'в лоб'. Странно. А ведь даже меч из ножен вытащить его не заставил. Будто играется нами обоими... Или проверяет возможности. Тогда остается одно:
– Из-звини!
– взмыл подневольный над самым забором, да так и остался там, заключенный в невидимую оболочку.
– А теперь поговорим, - слепень трепыхнулся и неожиданно покорно затих.
– Эй, ты еще здесь?! Какого ахирантеса тебе от меня надо?!
– Стася! Какого хоба ты здесь изображаешь?!
– а вот это уже был вопрос ко мне, заставивший вздрогнуть от неожиданности и на миг ослабить контроль... Ш-шмяк!
– О-о-о... лешье сидалище. Обо что это меня так... приложило?
– Мне в какой последовательности отвечать?
– нервно прищурившись, развернулась я в пол оборота к вывалившим из таверны посетителям во главе с Аленой и Аргусом... А потом перевела взгляд на внезапно возникшие из темноты малоприветливые и сильно запыхавшиеся физиономии.
– Добрый вечер...
– Клык, ты чего тут разлегся?
– косясь в сторону напряженно застывшего крыльца, выступил вперед самый любопытный из подоспевших.
– Мы тебя по всей деревне обыскались. Вышел до ветра и пропал...
– А чтоб я сам знал, - кряхтя, попытался тот встать с земли и снова плюхнулся на задницу.
– Ничего не помню, братва. И где я... и кто эти все, - вот тут я мысленно выдохнула, да видно, рано:
– Так тебя здеся тумачили что ли?
– колыхнулась кучка наемников 'неожиданным' предположением.
– А кто тумачил то?.. Эти?
– Да никто тут никого не тумачил!
– пришлось заявлять уже мне.
– И даже пальцем к нему не прикоснулись. Он сам - я видела.