Сотая бусина

– Приятного всем отдыха. Аминь, - оттуда же снизу...

Ну и сиди, злыдень. Аминь ему... А мне вот проблема - что делать с этим днем рождения. Вроде бы и пригласили, и сходить очень хочется. Потому что в доме Гелии и Колина всегда весело и душевно, но, Ветрана, я думаю, не очень прельщает наша алантская экзотика. Тем более, с выходным нарядом у него, насколько я знаю, проблема... А долг обязывает, чтобы 'хвостом' повсюду за мной. Так что, придется пускать в ход о-очень весомые аргументы. И, сильно напоминая себе свою умудренную маму, перед тем как подготовить отца к ее весомым аргументам, я выставила на стол большой чугунок с дымящимся пловом.

– Ого!
– тут же залез под его тяжелую крышку Ветран.
– Анастэйс, я такой... замечательной пищи не ел уже очень давно. А как это блюдо называется, даже не знаю. Но, запах у него...

– звучно потянул он носом над чугунком и скосил к потолку глаза.
– М-м-м... Смертельная магия.

– Еще бы, - довольная произведенным эффектом, уселась я напротив мужчины.
– Там, кроме мяса и риса, молоко, помидоры, разные пряности и еще много чего... замечательного. Это наш семейный рецепт, - а потом, совсем неожиданно для себя, вопреки отрепетированной речи, произнесла.
– А, может, не пойдем?..

– Та-ак...
– водрузил мужчина крышку на место и пристально посмотрел мне в глаза.
– Почему?

– Просто не пойдем, - ответила я ему тем же.
– 'А вообще, какая разница? Может, я хочу побыть с тобой? Пока у нас еще есть время. Пока умник в молчаливой погребной забастовке. Пока на душе еще спокойно и за себя и за всех, кто в этом доме живет. Да, много ли надо причин для того, чтобы их просто не говорить вслух? Вполне достаточно одной'...

– Давай не пойдем, Анастэйс.

– Давай.

– Только ужин тогда я приготовлю сам. Я умею... Ты согласна?

– Пожалуй, рискну, но как противоядие к твоей иностранной кухне предлагаю вино.

– Вино, как противоядие?.. Хотя, я ведь уже давно не кашеварил. Стоит подстраховаться.

– Ну, тогда, давай для начала пообедаем. Поднимай опять крышку, - развели мы, только сейчас в стороны взгляды...

А до вечера и сами разбежались. Я - в свою избушку - корпеть над новым мылом, а Ветран - под мое окно, к дровяному навесу, перетаскивать обратно поленницу и прочий, полезный в хозяйстве хлам. Я не знаю, 'ловит' ли его третий глаз и обычные, не отягощенные магией 'посылы', но, как бы не старалась, мои два беспрестанно тормозили на мужской фигуре, усердно занятой работой... И куда катится этот мир? Мой разноцветный и разнопахучий... 'Кстати, о пахучести...', - развернула я письменные рекомендации господина Труша относительно нового заказа...

Мыла универсального не бывает. Это мое гранитное правило, подтвержденное годами практики. Что значит, 'универсальное мыло'? Подходит всем: и детям с их сыпями и старикам с сухой шелухой и рыбакам с несмываемым круглый год загаром? Универсальное мыло, это, то же самое, что платье для всех размеров, или лекарство от всех болезней. То есть каждому и в итоге - никому. Настоящее мыло, действительно, приносящее пользу, всегда имеет свою четкую клиентуру, потому что решает конкретные проблемы. По этой причине и стоит немалых денег. Хотя, так хочется иногда, напихать в свой очередной рецепт как можно больше полезных травок и добавок... Но, опять же, из четко обозначенного показаниями списка.

– Так какого же ахирантеса он тут написал?!
– вновь уткнулась я в маленький листок бумаги с одной лишь строчкой посередине, написанной стремительным, как и сам господин Труш, почти нечитаемым подчерком.
– 'Мыло для тела, волос'... Ну, и как это понимать?
– на всякий случай, еще раз покрутила я бумажку с обеих сторон. Потом вздохнула и подняла глаза в окно.
– ... Мой разноцветный... разнопахучий... мир. Куда ж ты...

– Ты куда?
– через минуту встретил меня удивленным взглядом, замерший с поленьями в руках Ветран.

– На чердак за травами, - уже проносясь мимо него, взмахнула я для наглядности берестяным лукошком.

– А-а...

– А с ужином тебе Груша поможет. Она все на кухне знает. А меня нет! Это иллюзия!
– добавила уже за угол дома и заскочила на нижнюю лестничную перекладину.
– Ну что, господин Труш, мой многоуважаемый начальник. Уж не знаю, что за мыло получится, но точно, не резиновая галоша... Такое у меня нынче настроение.

Чердак наш вот уже много лет служил одной единственной цели. Точнее, сейчас одной, а лет десять назад я на нем еще и от мамы пряталась. Но, речь не об этом. Здесь всегда хранились травы. Травы, травы, одни только травы. Так что было это, продуваемое сквозняками место ничем иным, как 'концентратом' моего разноцветного и разнопахучего мира. И уж если делать мыло для всех, то начинать надо и с мира, тоже для всех. Вот такая у меня сегодня... логика. В итоге насобиралось в лукошко не мало. Выбирала по запахам любимые и по действию сочетаемые травки. Упал туда и пучок душицы, и дырявника(6), и принесенной Ветраном мяты, а еще ромашка и немного полыни (ну, слабость у меня к ней). Первый раз я такое себе позволяла, шныряя, как лиса по курятнику, между рядами подвешенных сушенок. Так к чему лишняя скромность? Проверять то все равно буду на себе. А уже напоследок, оглянулась и отщипнула немного укропника(7) - он в зной так благоухает, что все живое вокруг своим густым ароматом обволакивает. Вот, кажется и все. Теперь бежать обратно и продолжать в том же духе, но уже с эфирами и добавками. Пока у меня такое настроение, пока катится к ахирантесу весь мой привычный мир и есть на кого смотреть в окошко...

Солнечный жаркий полдень. Луг сонно притих, и травы едва колышутся под теплым ветром. Пчела, устраиваясь по удобнее на белоснежном жасмине, перебирает мохнатыми лапками. Наконец, она замирает, лишь покачиваясь под шум трав вместе с цветком. А в воздухе пахнет мятой, острым привкусом свежести... И еще горячим, только из печки хлебом, дух которого принес новый порыв ветра... 'Так, стоп. А хлеб то здесь причем?', - удивленно открываю глаза и поднимаю нос от плошки с густой желтоватой мешаниной.
– 'Ну, надо же, что, вдруг, навеяло...'.

– Анастэйс...
– осторожный стук заставил меня выпрямиться и напрячь магическое зрение. Иногда это происходит со мной спонтанно, даже без нужных знаков и слов, на уровне природных инстинктов. Вот и сейчас я отчетливо разглядела с той стороны двери привалившегося к косяку мужчину, а правее его, в глубине ночного сада мерцающее пламя костра.
– Мне жаль тебя отрывать, но... бурек готов.

– Ага...
– тихо подошла я к двери и прижалась к ней лбом.

– Ты идешь?
– Ветран повернулся и замер, прислушиваясь к звукам в моей комнатке.
– Анастэйс... Анастэйс!
– вскинул он голову и вновь занес руку над створкой.

– Да, - не дав ему постучать еще раз, дернула я на себя дверь.
– Ты представляешь, я за половину дня сварила новое мыло.

– Понятно, - облегченно выдохнул он и сделал шаг в сторону.
– Это им так... вкусно пахнет?

– Ну да, - пришлось, в качестве эксперимента полностью с пробником умыться. Хотя, еще бы волосы помыть, но это позже... Что у тебя готово?

– Бурек. Наше народное блюдо - пирог из юфки(8) с порубленным мясом и картошкой. По-моему, он у меня сегодня получился. Да и Груше понравился, - довольно оскалился мужчина и взмахнул рукой в сторону огня.
– Так что, прекрасная госпожа, прошу к столу, - подставил он свой локоть, но, потом, вдруг, передумал и поймал мою ладонь в свою.
– Пошли?

– Пошли, - покорно кивнула я.
– А почему в саду?

– Сегодня же тепло. К тому же здесь нам... Я вообще-то приглашал и Зигмунда, но он категорически отказался. До сих пор так и сидит в погребе... А ты что, против?

– Не-ет. У огня даже лучше. Это ведь моя родная стихия... Ого!
– открылась прямо передо мной совсем умильная картина.

Рядом с обложенным камнями кострищем, в котором, как танцовщица на помосте сейчас весело плясало пламя, действительно стоял стол. Точнее, две высокие березовые чурбашки с одной доской поперек вместо столешницы, застеленной раритетной тетушкиной скатертью. А по обе стороны от него торчали еще два широких столбика, но уже наброшенные кружками, изображая, по всей видимости, стулья. Нет, табуреты и сильно надеюсь, устойчивые. На самом же столе в большом блюде, о существовании которого я все эти годы вовсе не подозревала, прикрытый салфеткой почивал, источая в ночь зазывные ароматы, ветранов 'народный' пирог, в окружении тарелок поменьше, двух бокалов и одной большой пузатой бутыли с красным вином, отражающей сейчас на своих боках скачущий огонь. В общем, как это в элитном обществе называется... полная романтика, в одном, отдельно взятом деревенском саду.