Сотая бусина

13 - Украшения и другая женская атрибутика, ревностно собираемые каждой русалкой для собственного удовольствия. Часто в такие предметы заключаются души погубленных ими людей (в большинстве своем мужчин).

14 - Самый любимый всеми слоями населения ладменский праздник. Приурочен ко Дню зимнего солнцестояния и отмечается с 22 декабря и до конца месяца разными красочными мероприятиями и хождениями друг к другу в гости. Знаменует собой начало зимы, а заканчивается встречей нового календарного года.

Глава 8

Как такое вообще может происходить? В центре Мэзонружа, в самом центре моего маленького мира? Мира, где я люблю каждую травинку, каждый кирпичик? Где солнце встает исключительно, чтобы радовать, а дождь бывает всегда кстати?.. Как?.. Ехал себе, никого не трогая, обычный гном, мечтал о сытном ужине и о теплой мягкой постели, пригрев в кармашке под сердцем подарок любимой жене, а тут...

– А он точно по доброй воле?

– Если ты под доброй волей имеешь в виду заклятие полного повиновения, то, да. Гнома маг силком не тащил.

– Так может, они знакомцы и решили на пару куда-нибудь?.. А, хотя...

– Зеня, ты мне сразу скажи, что тебе ответить, я так и поступлю, но, останусь при своем мнении, - устало вздохнула я и убрала со спины кота прилипшее к шерсти перышко. Тоже, наверное, сидит сейчас, сбоку от меня на дорожном бордюре и также недоумевает: 'Как?'.
– Ошметки этого заклятия и сотворенного подвала, по которому этот гад оружейника увел, до сих пор здесь к мостовой прибиты. Я их и сейчас вижу, хотя, если бы шла мимо, то точно не заметила, а маг не избавился, потому что у него времени на то не было. Вот и все... Вот и все.

– Анастэйс, это не тупик. Это просто закрытая дверь, которую мы обязательно откроем, - легко качнул меня своим плечом, сидящий с другой стороны Ветран.

– Ага...
– ответила я ему тем же и встретилась с взглядом любимых, небесно- голубых глаз, полных сейчас уверенности. А потом не смогла удержаться - шеркнулась кончиком носа по его рукаву.
– Я тебе верю. Потому что, когда ты рядом, то...

– То, 'что'?
– улыбнулся Ветран, дунув мне на растрепавшуюся челку.

– Поберегись!
– едва успел он в следующий миг подогнуть свои 'огроменные', раскинутые на мостовую ноги перед пронесшейся мимо коляской нашего старосты. Но, на пассажирском диванчике раскинулся сейчас не он, а...

– А я, кажется, знаю, как нам без поиска и опроса свидетелей получить ценную информацию, - соскочила я с ограждения.
– Чего расселись, вставайте. Здесь, дальше по улице живет единственная гномья семья в этой половине деревни. Наверняка оружейник к ним ехал, иначе бы двигался в совсем другом направлении. Пошли.

– Ты что, у свояка нашего убиенного решила ценной информации насобирать?
– скептически скривился Зеня, но зад свой полосатый от бордюра оторвал.

– Ну-у, это, если только сильно повезет... или наоборот, - сделала я шаг в сторону, давая простор для маневра Ветрану. Мужчина легко подпрыгнул с места и отряхнул свои единственные штаны.
– А вообще... Ужинать пора.

– Анастэйс, что ты задумала?

– Что задумала?
– с прищуром глянула я на мужчину.
– Пошли, по дороге расскажу...

У всеми уважаемого начальника нашей деревенской стражи, Фионария, было два главных греха (страсти), которые он, до сих пор успешно для

собственного организма совмещал: женщины и 'душевница' (1) производства бабки Цветихи. И как Дозирон не боролся с обоими, периодически подсовывая Фионарию то благочестивых невест, то целебные антиалкогольные травки, традиционно терпел крах. В конце концов, между двумя этими, не последними людьми Мэзонружа был заключен устный договор (хотя, кто его знает, может где и бумажка с печатью припрятана) о том, что 'усугубляться' наш главный страж будет в четко обозначенное для грехов время: с вечера пятницы по субботнее утро. И даже, в силу широты души, а может, ради лишнего контроля, стал выделять для пятничных поездок к Цветихе свой личный гужевой транспорт.

На свое же сегодняшнее, пятничное счастье, адрес этой, несомненно, творческой личности я знала. А вот к явному неудовольствию, жила она по этому адресу через дом от меня на противоположной стороне. И не то, чтобы моя высокая нравственность претила такому крайне популярному соседству, просто, на протяжении нескольких лет, Фионарий считал своим долгом непременно налево оттуда сворачивать. Началось это хождение к моей калитке и обратно как раз после освобождения Наума от демона. То ли я в глазах стражника сразу и сильно выросла, то ли другое что его на сей подвиг вдохновило, но доставал он меня основательно... А потом было ему видение... в ночи, белых одеждах и с отвращающим от моего дома текстом. Это, как выяснилось совсем недавно, оказался единственный известный мне случай 'отвращения женихов' из множества профессионально исполненных некромантско-философской парочкой...

– Ну что?

– Ничего, - буркнул Ветран в ответ на мой вопрос.

– Как это, ничего?
– удивленно открыла я рот.

– Ничего хорошего.

– Это ты сейчас... морально-этические нормы имеешь в виду?
– ехидно уточнил с его плеча умник.
– Так она же не на счет променада с продолжением у Фионария будет интересоваться. И не в каком по счету горшке от двери он свои сребени хранит. Узнает, что нам надо и свернет. В чем проблема то?

В чем проблема, Ветран, видимо и сам затруднялся ответить. Поэтому лишь хмыкнул в сторону, а потом ускорил свой и без того широкий шаг, едва не промахнув мимо нужного дома. А вот я тормознула, и, вцепившись руками в низкую калитку, выкрашенную в любимый всеми гномами яичный цвет, прищурила глаза... Так и есть - знакомая крошка стояла сейчас, высоко задрав задок, прямо напротив крыльца, как напоминание об ее, так и не появившемся здесь хозяине. На центральной же двери приземистого сооружения висел внушительных размеров замок.

'Ага... Ну, да все равно сейчас некогда. А вот, если не повезет с Фионарием, сюда придется вернуться. И предлог мне лучше придумать заблаговременно', - кивнув самой себе, припустила я вслед, уже изрядно удалившейся по тротуару парочке... Но, догонять их не стала - другие у меня были на текущий момент планы. И, на минутку выпрыгнув из подвала прямо у собственной кухонной плиты, подхватила с полки пустое лукошко:

– Груша!.. Груша!

– Да, хозяйка, - высунулась из половых досок растерянная домовихина мордочка.