Сотая бусина

– Значит, получается, что против могут быть маги и аланты?
– пораженно выкатила я глаза.

– Точнее, маги. Потому что алантам, с их высот, на это, глубоко наплевать, - усмехнулся Зигмунд.
– В крайнем случае, откроют себе другой мир и будут опять учиться на собственных ошибках. Ты думаешь, наша прародина у них первая?

– Я уже совсем ни о чем не хочу думать, - ошарашено посмотрела я на Ветрана.
– Я только знаю, что, кто бы ты ни был - человек, гном или маг, всегда можно прожить лишь собственным честным трудом.

– Отцовское влияние, - добродушно скривилась мама и встала из-за стола.
– Ну, мне пора. Очень рада была с вами всеми повидаться. Ветран, надеюсь...

– глянула она на меня.
– все у вас будет хорошо, где бы вы ни были - здесь или в каком-то другом месте... Настёна, проводи меня до калитки.

– Ага, - медленно отодвинула я стул, еще не веря в такой, практически 'бескровный' вариант общения.

Однако, уже в обозначенном для прощания месте, я, все же нарвалась на откровенный разговор:

– А он - милый, твой Ветран...
– задумчиво глядя на нашу крышу, изрекла мама и опустила взгляд к моей синей голове.
– И по какому поводу расцвела?

– Так получилось, - ковыряя свежевыкрашенную штакетину, вздохнула я.
– Не нравится?

– Не в этом дело... Настёна, я знаешь, что хотела сказать?.. Все мы с годами меняемся, только родительская привязанность остается навсегда. И я за тебя всегда волновалась. Особенно, после того, как ты решила здесь остаться, - еще раз бросила она взгляд на наш дом.
– Так вот. Обещаю впредь обходиться без моих внезапных появлений. Больше такого не повторится. И еще... что у вас здесь происходит?

– В каком смысле?
– напряглась я.

– В смысле уравновешенного состояния психики. Груша какая-то прибитая. Зигмунд, напротив - не в меру суетлив. А твой Ветран... Он весь, как струна натянут. Что же касается тебя лично...

– Ну-ну...
– с готовностью прищурилась я.

– Ты изменилась, Настёна. Я это чувствую. Не знаю, может просто, повзрослела... или, наконец, влюбилась по-настоящему. Кстати, а что с Глебом?

– С Глебом - все.

– Я так и знала, - без всякого сожаления выдохнула она.
– Он был слишком хорош, этот некромант - романтик.

– Ты хочешь сказать, я для него была плоха?
– пораженно открыла я рот.

– Нет, конечно. Он в принципе хорош для любой из нас. Потому что всегда позволял тебе самой принимать за вас обоих решения. Наша типичная женская натура - стремиться к свободе и бояться ее. Причем, одновременно. А этот мужчина, Ветран, он тебя, по-моему, искренне любит.

– Откуда такая уверенность?

– Уверенность? Да он смотрит на тебя, как на...
– ненадолго замолчала мама.
– Ты, когда была маленькой, часто страдала зубами, еще молочными, а ходить к обычному лекарю или магу категорически отказывалась. И мы тебя... я тебя за это наказывала - не давала есть 'вредные' конфеты. А когда мы проходили мимо той лавки сладостей... Помнишь, по пути к отцовской башне?.. У тебя всегда был такой взгляд, когда ты в витрину ее заглядывала... Твоя бабушка однажды со смехом сказала, что так смотрят только на запретный плод. Уж ей-то в этом можно верить, - грустно усмехнулась она и поправила мою растрепавшуюся челку.
– Твой Ветран смотрит на тебя, как на сладости в витрине... Или, как на запретный плод. А когда мужчина именно так смотрит, это многое для женщины значит. И я здесь точно не другие запреты имею в виду... Хотя, мой тебе совет, чем дольше ты его к себе...

– Мама!

– Молчу, - прихлопнула она рот ладонью.
– Да и пора мне уже... А, зачем ты охрану на доме усилила?

– Какую охрану?
– тоже прищурилась я на собственные стены.
– Я ничего не трогала.

– Правда?.. Интересно. Неужели, Мата и ее квадраты?

– Какие квадраты? Мама, ты о чем сейчас?

– Да так... Я в детстве своем ее, за пристрастие к магическим квадратам дразнила: 'Почти магическая Мата и ее всесильные квадраты'. Идея фикс у нее была - вся мировая гармония заключена в одной этой четырехугольной фигуре. А здесь квадрат явно прорисовывается, точнее, куб. Хотя, раньше... А, в общем, я могу и ошибаться в таких отсроченных тонкостях. Мне правда пора, - чмокнула она меня в щеку и уже из подвала обернулась.
– До двадцать третьего, Настёна. Теперь уже точно.

– Пока, - так и осталась я таращиться на меркнущую арку... Ну, надо же? Наверное, я и в правду, в глазах мамы, резко повзрослела. А вот решать, плохо это или хорошо, было сейчас совсем некогда.

Зато по дороге к дому я, вдруг, в ярких красках представила, как бы все было у нас с Ветраном, если бы не наше нынешнее, вполне объяснимое, 'неуравновешенное состояние психики'. Вот мы вдвоем провожаем маму. Потом, обнявшись, неспешно идем домой. Там нас ждут кот и домовиха (они мне, почему то, тоже представились обнявшимися). Потом мы все вместе усаживаемся на садовом крыльце и планируем свое будущее. И в этом будущем есть место всем четверым (здесь я замираю, потом трясу головой и продолжаю фантазировать). Есть там место и Груше, которая помогает мне в подготовке к свадьбе. И коту, который убаюкивает наших с Ветраном детей своими притчами. А он сам... Он будет занят любимым делом. Каким-нибудь обязательно. Ну а я... Я буду счастлива и спокойна. И все у нас просто замечательно........

– Анастэйс, нам пора. Солнце садится, - воин духа, с уже прицепленным к ремню мечом и в куртке внимательно смотрит на меня от стола. Кот в это время курсирует у его ног.
– Анастэйс?

– Ага... Я сейчас, только переоденусь, - направилась я к лестнице, но Ветран ловит меня за руку и притягивает к себе:

– Ты чего?.. У тебя такое лицо, будто тебя обидели, - смотрит он мне в глаза.

– Все хорошо, - в ответ обхватываю я его руками.
– Мы всех победим и...

– Может, останешься дома?

– Что?!
– вмиг очухалась я.
– И даже не мечтай...

Условленным местом встречи с нашей проводницей, что совсем не странно, был местный погост. Точнее, дальняя его половина с завалившимися от времени, самыми старыми деревенскими могилами. Я в этой его части раньше никогда не была. Тетушкино 'последнее пристанище' разрослось ландышами гораздо ближе к центральному входу, обозначенному высокой аркой из традиционного красного песчаника.

– Весь я не умру.

– Ты о чем?
– переступив четкую тень, как порог чужого мира, оглянулась я к сидящему на плече Ветрана умнику.

– Надпись на арке: 'Весь я не умру'. Слова из Горация. А в другом конце сего познавательного места нас ждет прямое доказательство этих слов.

– Русалка?

– А мне кажется, что Гораций здесь имел в виду совсем другое, - отстраняя ветку ясеня над дорожкой, буркнул мужчина.