Сотая бусина

– Угу, - еще раз вздохнул Ветран.
– Спокойной ночи, Анастэйс, - произнес он с такой надеждой в голосе, словно от этого ночного спокойствия напрямую зависела вся его жизнь...

___________________________________________

1 - Все, кроме 23-го числа каждого месяца.

2 - Риторика - ораторское искусство.

3 - 'Жрицы любви' из древнего далматского племени, описанные еще Плутархом. По мнению же местных жителей, данные дамы имеют тесную связь с миром духов, так как 'сперва заманивают мужчин, ублажают их, а потом превращаются в ворон, и целыми ночами кружат над своими жертвами, наделяя их невероятными мужскими силами, но лишая рассудка'.

4 - Топор для колки дров.

5 - Логотипами.

6 - ' ...Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что, сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте...' М. В. Ломоносов.

7 - Привлекательный, видный мужчина.

Глава 10

Она пришла перед самым рассветом. Зависла темным размытым пятном на фоне лоскутной занавеси и будто решала, что ей делать дальше. Вроде и трансформироваться уже поздно и исчезать так сразу как-то не вежливо, раз уж пришла. И было в ней столько бездонной непроглядной пустоты и какой-то чужой боли, что язык мой не сразу смог отодраться от нёба, и произнести единственно верное:

– Дух этого дома, призываю тебя долгом твоим, скрепленным ключом и тремя словами клятвы: явись пред своей хозяйкой, - сдернув вниз ноги, сползла я с кровати.

Ветран лежал на боку, у самого края матраса, и в правой руке, спущенной на пол, сжимал меч, на который я сейчас чудом не напоролась. Кот же распластался в аккурат, вдоль перил. И над ними обоими, тускло светящейся дымкой мерцало заклятие сна, наложенного явно не мной. Ну что ж, примерно такого оборота я и ожидала. Значит, остаемся лишь мы вдвоем: я и моя... Кратагусом меня накрой!

Нет, это был не боггарт, абсолютно незримый и безвредный без накинутой на себя чужой личины. Это была лишь завеса, скрывающая маленькую фигурку, нечетким силуэтом сейчас висящую в задымленном угарном мраке.

– Дух этого дома, призываю тебя долгом твоим, скрепленным ключом и тремя словами клятвы: явись пред своей хозяйкой. Явись... Груша, Грушенька. Ты меня слышишь?
– завеса задергалась, как пловец, решивший дать в воде задний ход, но осталась на месте и, мало того, потихоньку начала всасываться, вбираться в саму себя, в ту самую маленькую фигурку, проступающую с каждым мгновением все отчетливее. Фигурка выгнулась дугой, как от тяжкой боли, сведшей ее в судорогу и листиком опала на пол.
– Груша!
– рванула я к ней сквозь клочья смрада. Домовиха открыла глаза, и уставилась ими в потолок:

– Я не смогла, хозяйка.

– Что ты не смогла?
– бухнулась я перед ней на колени.

– Причинить тебе боль... О-ох, - вмиг обмякло ее тельце, позволив повернуть ко мне голову.
– Я очень долго боролась, но, он - сильнее меня, хозяйка.

– Кто, 'он', Груша? Кто тебя сильнее? С кем ты боролась? Кто заставлял тебя творить все это зло?.. Говори!
– домовиха вздрогнула от моего крика и, тихо заскулив, свернулась на полу калачиком.
– Ну, как ты не понимаешь, если я не буду знать, то не смогу тебя защитить.

– Грундильда сама должна защищать свой дом. Грундильда старалась, но не выдержала. Он...
– приподнялась она на локте и заглянула мне в глаза.
– Он меня мучил. Он заставлял меня...

– испуганно прихлопнула кроха ладошкой рот.

– Что он тебя заставлял?

– Я не могу сказать, хозяйка, - сквозь пальцы промычала она.
– У духов есть свои законы. И мои заставляют меня молчать.

– Как это, 'молчать'?
– сузила я глаза.
– Ты будешь молчать, он будет тебя мучить, а закончится все тем, что ты окончательно свихнешься и Ветран тебя, как бешеного боггарта прибьет? Груша, надо искать выход. Я уверена, что вместе мы его обязательно найдем.

– Грундильда уже нашла... выход, хозяйка.

– Груша, ты это брось, - дернулась я к ней от нахлынувшего недоброго предчувствия. Но, было уже безнадежно поздно - домовиха растаяла, оставив на половых досках лишь искры своей древней магии...

Тихо-тихо вокруг. Мама только ушла по своим делам и даже хлопнула дверью, чтоб я для себя уяснила - разговор окончен. И грустно. Грустно не оттого, что горло болит - сама виновата. А оттого, что на улицу нельзя. А там идет снег. Огромными хлопьями падает на дорожки и деревья в саду. Это я так себе представляю. Потому что в жизни своей снега еще ни разу не видела. А тут такое... горе.

– Настёна...

– Чего тебе?
– шмыгаю носом в сторону края кровати, у которого замерла сейчас домовиха.
– Не видишь, я болею? Или домовые соплей не боятся?

– Домовые ничего не боятся, - гордо вздергивает тетушкин раздвоенный подбородок Груша, а потом шепотом добавляет.
– Смотри, что я тебе принесла.

– Это что? Это... снег?
– рывком подскакиваю я на постели, сдернув с себя все одеяла разом.

– Ага. На крыльце наскребла, - в маленькой протянутой ладошке тает горстка крохотного пушистого сугроба...

Домовые ничего не боятся... Бедная моя кроха. Маленький, преданный дух, которого я не уберегла. И все из-за какой то сволочи, не преминувшей воспользоваться... С грохотом в маленькое темное пространство вонзился косой луч, который, мгновением позже отрезала собой тень, упавшая прямо на меня. 'Да нет, тени так больно не падают', - но, об этом я подумала позже, во всю 'наслаждаясь' новым грохотом, уже значительно ближе.

– Да, какого ахирантеса?!

– Анастэйс?
– донельзя удивленный голос откуда-то напротив, секунду подумав, добавил.
– Тогда, за что?

– За что?!
– теперь уже удивилась я, причем, собственным коленям, торчащим прямо перед носом и, наконец, пустила к потолку погреба световой шар.
– Ты отдавил мне ноги, опрокинул в отсек с картошкой и еще удивляешься, за что?.. Скажи спасибо, что с одной руки тебя откинула.

– Ну, спасибо... тогда, - буркнул, как мне показалось, без особого энтузиазма Ветран, а последующее за этим чавканье и хруст навели уж совсем на нехорошие подозрения. Когда же, ко всему прочему моего припертого к коленям носа достиг тяжелый ягодный аромат...

– Мать моя, Ибельмания!
– суматошно заерзала я в тщетных попытках выбраться из глубокого отсека.
– Да что там такое?.. Помоги же мне!

– А, может, не стоит?
– проблеял, свесившийся вниз Зеня, и по выражению на его морде я поняла - еще как стоит:

– К чему вообще было не глядя сюда нырять? Хоть бы поинтересовались вначале, нет ли в живых кого внизу... пока живых?

– Да мы тебя по всему дому обыскались!
– обиженно выдал кот.
– Бегали туда - сюда, во дворе и в саду проверили, пока не услышали из погреба подвывания. Вот Ветран и... нырнул.