Совершенные. Эхо Равилона

В отличие от многих, он прекрасно знал свою роковую дату. Свою точку обратного отсчета. О да, он знал и помнил тот день так ясно, словно все это случилось лишь вчера.

Проклятая чайная «Клевер и роза». Все началось именно с нее. Там он изменился, став другим. Там принял решения, которые определи жизненный путь. Но был ли он верным? Когда-то он отчаянно верил в собственную избранность, в свои идеалы. А что сейчас? Кем он стал и куда пришел?

Ответ лежал у его ног.

Мог ли он в тот день предположить, каким станет после? Что однажды будет стоять, окруженный заледенелыми камнями, и смотреть на девушку у своих ног. В ее глаза – испуганные, с расширенными, топящими радужку зрачками. На ее тело – сжавшееся от паники, все еще пытающееся сбежать. Не верящее, что это возможно. Что он это сделает.

На веревки, связывающие ее тело.

И на нож в своей руке.

Мог ли в тот злополучный день он хотя бы предположить, что однажды убьет ее?

Конечно, нет.

Тогда это казалось нереальным бредом, способным вызывать лишь смех.

Увы. Бред обернулся жуткой воплотившейся реальностью. А он больше не смеется. Впрочем, она тоже.

– Ты не сможешь…

Ее слова скользнули шелестом, и их унес ветер.

Он не стал отвечать. Он смотрел на верхушки сосен, на оранжевую линию горизонта, где таяло солнце. Девушка на камнях дрожала – от холода или страха, он же не ощущал ничего. Ветер облизывал руки, колючим языком трогал рукоять, зажатую в ладони, осторожно касался пока еще чистого лезвия.

Солнце ухнуло вниз, и закат вспыхнул на скалах нестерпимо-алым, разбрызгивая кровяные всполохи. Пора.

***

Я повернулась. Поморщившись от боли в связанных запястьях. Чем их стянули? Стальными тросами? Неужели так боятся меня? Я бы возгордилась, пожалуй, но не в этой ситуации.

Закатное солнце и яркий прожектор били прямо в глаза, так что фигура мужчины показалась размытой. Но я моргнула и образ сложился. Высокая и крепкая фигура, мундир, алый аксельбант. Светлые волосы и зеленые глаза. А еще нож в руке.

– Дамир? – не сдержалась я. Образ лже-Брайна исчез, инквизитор вернул свою внешность. Но почему так укололо то, что именно он сейчас держит оружие против меня? Почему от этого стало больно? Ведь именно Норингтон активно поспособствовал тому, чтобы все случилось именно так. Он изготовил и поднес нам с Августом Проклятие крови, не просто ослабившее разрушителя, но и лишившее его почти всех способностей.

Вероятно, кардинал высоко оценил это достижение, и в историю Империи Дамир войдет как тот, кто нанес скверне окончательный удар. Великая честь! Возможно, Норингтону даже дадут какое-то звучное прозвище, Дамир Несгибаемый или даже Великолепный. Я против воли усмехнулась. Дамир Великолепный! Ужасно глупое прозвище, но юным адептам Кастела наверняка понравится!

И все же видеть сейчас Дамира оказалось болезненно.

Я облизала сухие губы, прикидывая, что могу сделать. Выходило, что в этом чертовом ошейнике, блокирующем действие нейропанели, а значит, и все мои способности – очень мало. Разве что прибегнуть к моему любимому оружию – женскому коварству? Вряд ли сегодня оно мне поможет, но что еще остается?

Я опустила голову, желая погасить воинственный блеск в глазах и издала тихий всхлип. Рыдать я сроду не умела, но получилось довольно правдоподобно.

***

Он повернулся, чтобы еще раз посмотреть ей в лицо – знакомое до самой крошечной черты, до самой прекрасной мелочи. Изученное так же хорошо, как и собственное.

Как он любил это лицо… Как желал видеть его каждый день, рассматривать, просыпаясь, любоваться. Ловя отблески ее эмоции. Ее любви. Мечта, которая так и не свершилась. Девушка, оставшаяся недосягаемой.

Выбравшая не его.

Он понял это еще там, в проклятой чайной. Увидел в серых глазах Кассандры, ощутил каждой частицей своего разбитого сердца. Она выбрала. Парня в синей сутане церковника. Она словно в один миг стала иной, превратившись в компас, нацеленный лишь на одного человека.

Дамир осознал это всем своим нутром, но не пожелал с этими смириться. Да, он хорошо помнит свою точку отсчета. День, который все изменил.

Но сегодня все закончится.

У подножия Обелиска бормотал глашатай, описывая преступления деструктов, разрушителя и той, кого он так сильно любил. И кого должен убить, вонзив лезвие в тонкое тело.

Его гранд-святейшество милорд Иваз Фамон доверил великую честь, и род Норингтона отныне встанет на одну ступень с Пантеоном. Сам Дамир уже завтра пройдет ритуал Возвышения, чтобы не только обрести славу, но и статус Совершенного. Он прославит свою семью в веках. Империя будет гордиться своим лучшим клинком и прославленным инквизитором Дамиром Норингтоном.

Тихо всхлипнув, Кассандра дернулась в сторону, отползла на несколько шагов. Словно все еще надеясь. Все еще пытаясь сбежать. Но позади молчаливыми стражами высились камни. Впереди темнел обрыв.

И стоял он.

Закат сплясал джигу на лезвии, и алое потемнело до чернильного сумрака.

Выхода не было.

И спасения – тоже.

Если бы не та проклятая чайная. Если бы не та встреча.

Все могло быть иначе.

Словно поняв, что освободиться не получится, Кассандра прекратила глупые попытки. Подняла голову, облизала сухие губы. И встретила его взгляд, когда он наконец повернулся.

Усмешка исказила ее лицо.

– Теперь я вижу, – сказала она, неотрывно глядя в глаза своего убийцы. – Ты изменился. Теперь ты сможешь.

– Да. Теперь – да.

Голос показался совсем чужим.

Она прикрыла глаза, словно больше не могла смотреть на него.

– Я хочу… запомнить тебя другим. – Слова давались ей с трудом. – Нас обоих. Запомнить, какими мы были. Помнишь наш первый бал? Мне тогда исполнилось восемь. А у тебя были кудри, как у нарисованного мальчика с открытки. Мы были такими… юными.

Он не ответил. Он давал ей время. Им обоим.

– Еще – наивными. – Она снова облизала губы. – Хотя нет. Ты никогда не был наивным. Ты всегда был особенным. Я знала это с самого начала. За золотыми кудряшками и сладкой улыбкой скрывались огромное честолюбие и непомерные амбиции. Ты метил очень высоко, да, Дамир? Теперь ты получишь то, чего хотел. Может, однажды ты станешь самим кардиналом? Тебе пойдет новый титул, Дамир.

Она улыбнулась, уже не отводя сухих глаз. Несгибаемая, невыносимая Кассандра.

– Солнце село, – сказал он.

Его гранд-святейшество настаивал на очередности смертей. Проклятый разрушитель должен увидеть, как гибнут те, кого он любил. Он уйдет, зная, что стал причиной всех их несчастий.

Дамир сжал невыносимо тяжелый нож.

***

Зоя металась внутри тесного пространства. Сражение закончилось, военные отступили, оставив заграждение перед рвом и часовых. Но в готовое обрушиться здание никто больше не совался. Возможно, придут утром, когда все закончится. В крошечное оконце Зоя видела лучи прожекторов и огромный экран, сейчас показывающий пленников. Она лишь чудом не оказалась среди них.