Совершенные. Эхо Равилона

Волна ширилась, поглощая под собой города. Словно лава извергающегося вулкана – неотвратимая и безжалостная. Я закрыл глаза, позволяя скверне властвовать. Пока перед внутренним взором неслись воспоминания прошлого… Юный Брайн и наставник… Дом на скале… Мишель, Паук и Фиби. Они смеются, обсуждая что-то забавное… Нейл, просящий закрыть его в подвале… Ирма в вуали, и моя сестра, надевающая белую маску. Легион, вырывающийся из окон дворца навстречу солдатам…

Розовые лепестки цветущих вишен. И силуэт, застывший в проеме двери чайной «Клевер и роза».

Кассандра…

Что-то внутри дрогнуло и снова остановилось. Сердце? Кажется, оно молчало слишком долго…

Я видел, как инквизитор ударил ножом, и она упала.

Этот мир не достоин жить, если в нем нет ее.

Небо стало черным от воронки заворачивающихся в круг душ. Несколько белых фонарей взорвалось, не выдержав напряжения.

Пусть этот мир тоже исчезнет… Я готов отпустить скверну совсем, и лишь что-то внутри – крохотная белая искра – все еще не дает мне это сделать…

Легкие шаги позади. Выдох. И тонкое тело прижалось ко мне со спины, изо всех сил обхватывая тонкими руками. Мое сознание играет, обманывая меня? Не верю… Посмотрел. Золотой браслет на одной руке. Тонкое серебряное кольцо – на другой.

Не веря, не понимая, я медленно обернулся и увидел ее глаза.

– Не надо, – сказала Кассандра.

Глава 28. Чтобы увидеть самые яркие звезды, надо дождаться темноты

Глава 28. Чтобы увидеть самые яркие звезды, надо дождаться темноты

…– Всегда лишь он. Да, Кэсси?

– Да, Дамир.

– Что ж… да будет так. А сейчас…

Я не отвела взгляда от любимого лица, даже когда ощутила прикосновение стали.

Но изумленно вздрогнула, почувствовав, что лезвие чиркнуло не по телу, а по моим путам. Сдерживающий силу обруч на шее разомкнулся и упал к ногам. К виску на миг прижались холодные губы.

– Притворись. Замедли падение. А потом – беги! Выживи, Кэсс, – отчаянно выдохнул Норингтон и с силой толкнул меня с обрыва вниз.

И я полетела с высоты Обелиска.

Замедлила падение перед самой землей, вскочила, обернувшись. Дамир велел спрятаться, но конечно, я не стала этого делать. Я выхватила атмэ и тут… Все изменилось. Мир содрогнулся, впуская силу разрушителя. Небо в один миг почернело, фонари лопнули, разлетаясь осколками. Скала Обелиска расцвела трещинами, такие же змеились по земле, лучами сходясь в эпицентре, где стоял Август. Антиматерия – скверна – выплеснулась из его тела и покатилась волной, погребая под собой всех живых.

Ужас, творящийся вокруг Августа, сводил с ума, я видела души, вырванные из тел, бесконечную силу, собирающую все новые и новые жертвы. Темный Жнец – так говорил Василий Крейн, падая на колени перед проходящим разрушителем. И мне тоже хотелось упасть. Эта мощь завораживала и подавляла, свет, бьющий от фигуры Августа, резал глаза, даже приближаться к нему было страшно. Осколок души разрушителя во мне не давал скверне выдернуть и мою душу, но вся моя человеческая сущность содрогнулась в агонии. Я видела, как упал Дамир, как повалились на землю военные, Совершенные, сам кардинал, а потом и император. Скверна поглотила всех.

Там, где стоял Август, разверзлось само пространство и мир содрогнулся. Его сила исторгалась сметающими жизнь потоками, свет бил наотмашь, словно человек превратился в злое обжигающее солнце.

Или человека больше не было?

Аманда утверждала, что скверна всегда побеждает…

Но я все еще хранила в себе часть души Августа. И пока она во мне – мы сильнее.

И потому я шла сквозь медленно расступающуюся темную волну, сквозь разящее сияние. Шла, пока не достигла фигуры в черном экрау. А потом я его обняла. И ощутила, как Август вздрогнул. А потом на мои ладони опустились его теплые руки, и я не сдержала вдох облегчения. Нет, скверна не победила. Не в этот раз!

– Но… как? – медленно обернувшись, выдохнул он.

– Как осталась жива? Или как прошла сквозь скверну? Ты ведь сам говорил – у меня иммунитет к твоей силе, – слабо улыбнулась я. – Август, ты что же, не понял? Когда принц Юстис потребовал вернуть часть твоей души – духовный цветок, я согласилась. Но… – Я насмешливо хмыкнула. – Но не в моих правилах возвращать подарки.

В глазах Августа отразилось воспоминание: дворец и Юстис, требующий, чтобы я вернула разрушителю часть его души. Сияние, разделенное на двоих, и звезда, скатившаяся на ладони…

– Я не возвращаю подарки, Август, – мягко повторила я. – Но я могу подарить кое-что взамен, ведь так?

***

Белая искра во тьме моей души вспыхнула и разгорелась так ярко, что тьма отпустила. Белая искра ЕЕ души. И мое замолчавшее сердце снова начало отбивать ритм жизни.

А Кассандра, серьезно глядя мне в лицо, повторила:

– Не надо, Август. Не становись злодеем.

– Разве мир стоит того, чтобы его беречь? – Горечь снова обожгла гортань.

– Может, и нет. – Она слегка улыбнулась. – Знаешь, Август, когда-то я думала, что мир – поганое место. Что люди – порочные и злые, люди жестоки. Они умеют ранить, и чтобы выжить, надо стать сильнее их всех. Надо нарастить очень толстую броню из равнодушия и высокомерия, чтобы никто не смог сделать мне больно. Я была способной девочкой, моя броня получилась очень прочной. Но однажды в маленьком городке Нью-Касле зацвели вишни и в чайной «Клевер и роза» я встретила парня в сутане церковника. Он сказал, что хочет провести свою жизнь, неся свет добра и веры на южных границах. – Кассандра на миг замолчала. – Тогда я подумала, что никогда не слышала ничего глупее. И ничего…прекраснее. Отдать свою жизнь ради других людей? Что может быть ужаснее. И я не знала, почему не могу перестать думать об этом. Словно весь мой мир в тот момент сошел с оси, а после уже не сумел вернуться обратно.

Она посмотрела на лежащего неподалеку кардинала. Красная мантия накрывала его, словно кровавая лужа.

– Ты прав, Август. Может, люди и не стоят спасения. Люди по-прежнему полны пороков. Так было раньше и, наверное, будет еще очень долго. Люди совершают ошибки, люди выбирают неправильно. Но знаешь… я верю, что люди могут измениться. Верю, потому что у меня ведь получилось? Ну, почти, – она усмехнулась. – Может, всем нам надо, чтобы кто-то верил в нас? Чтобы кто-то за нас сражался? Любил? И может быть тогда мы сможем сделать правильный выбор? Сможем стать лучше?