Совершенные. Эхо Равилона

Кассандра глянула на Неварбургский Обелиск, покрытый трещинами. Там лежал еще один человек – Дамир Норингтон. А потом нежно провела рукой по моему лицу, стирая потоки черноты.

– Я ошибалась, считая, что зло – сильнее добра. Теперь я точно знаю, что это не так. Ведь по-настоящему сильной я стала лишь тогда, когда сняла свою броню из высокомерия и равнодушия. Когда научилась делать что-то хорошее. Научилась любить. Я стала настоящей, Август. И это все лишь благодаря тебе. Ты научил меня быть по-настоящему сильной. Быть живой.

Еще один долгий взгляд вокруг.

– Чтобы ни случилось, я буду сражаться за тебя, Август. Буду сражаться, чтобы ты по-прежнему верил в добро. Чтобы тот парень из чайной «Клевер и роза» мог оставаться тем, кого я так сильно люблю.

Кассандра потянулась ко мне, обхватила лицо ладонями и прижалась губами к моим губам. Белая искра внутри – часть ее души – обжигала, но в то же время дарила успокоение и тепло. Теперь я ощущал ее остро и явно, словно серебряную луну, озаряющую ночное небо.

И я вздохнул, отдаваясь ее рукам, ее поцелую, ее нежности и ее любви.

… среди медленно открывающих глаза людей мелькнула белая шкурка, покрытая пятнышками: Опиум со всех ног мчался к своей хозяйке. Но тут среди тел возникла призрачная фигура Ирмы, которая подхватила крысеныша и снова исчезла, растворяясь в уже прошедшем.

***

Следующий день я помню отрывками и лоскутами, самые яркие из которых заставляли даже меня покраснеть. Не знаю, как мы оказались в кровати, в голове совершенно не сохранился наш путь. Может, Август просто скомкал пространство, перенося нас туда, куда мы так отчаянно желали попасть. Один из домов Неварбурга стал нашим пристанищем. Впрочем, я не смогла бы описать обстановку его комнат. Меня полностью поглотила волна желания. В какой-то момент я даже подумала, что душа все-таки не выдержит и улетит к звездам, вместе с телом. Первый раз мы даже не дошли до кровати. Срывали друг с друга одежду, целовали до синяков, обжигаясь своими чувствами. Все, что мы пережили, выливалось в агонию обладания, в невыносимую потребность любить друг друга.

Глава 29. Открывая глаза

Глава 29. Открывая глаза

Бригитта открыла глаза и тихо застонала.

Когда началось сражение, она была в кладовых на нижнем этаже, надеясь разжиться миндальным печеньем или изумительными шоколадными конфетами с хрустящей вафельной крошкой внутри. Ненароком обнаружив эти запасы, сластена Бриггита решила, что императорская семья задолжала ей изрядную компенсацию и потому никто не обидится, если девушка съест немного сладостей. Или даже не немного.

Она как раз доедала изумительный, посыпанный миндалем кусочек, когда наверху что-то бухнуло, взорвалось и покатилось.

Бригитта пыталась выбраться из кладовой, но дверь заклинило и она не желала открываться. Испуганная девушка сидела в кладовой так долго, что от страха съела все конфеты. Наверху грохотало и взрывалось. Отголоски безумия доносились жиденьким эхом, но и его хватало, чтобы испугать до колик. Хотя, возможно, в последнем были виноваты слопанные сладости. Бригитта отчаялась выбраться и уже почти попрощалась с жизнью, когда ее крик услышал кто-то снаружи.

– Я вас вытащу! – обрадовал мужской голос, показавшийся смутно знакомым. – Никуда не уходите! – добавил он же, и Бригитта опознала Брайна, священнослужителя из западного экзерхата. Правда, его голос звучал как-то… иначе?

– Куда же я уйду? – Девушка хмыкнула. Если бы она могла уйти – не торчала бы здесь!

Парень на миг затих, а потом ударил плечом в створку. Раз, другой… Добротная дверь даже не скрипнула и не слетела с петель. Очевидно, что стоящий с другой стороны Брайн был не так уж и силен. Зато обладал некой смекалкой, в этом Бриггита убедилась, когда снаружи на миг воцарилась тишина, а потом в замке зашуршала железная спица. Брайн повозился еще немного, и к радости пленницы дверь распахнулась. На пороге стоял помятый, осунувшийся и бледный парень – не красивый и слегка нескладный. Но в этот момент Бриггите почудилось, что она видит перед собой прекрасного принца. Не сдержав эмоций, она заревела и бросилась ему на шею, обдавая запахом шоколада.

– Ну что вы, что, что… это же пустяки… все в порядке, вот мы сейчас отсюда выберемся… – Брайн неловко гладил спину девушки, отчаянно краснея от прикосновения пышной груди и косясь на пунцовое и залитое слезами лицо. «Какая…роскошная!» – с восторгом подумал он.

Но выбраться наружу они так и не успели.

Темная волна накатила приливом, выдирая души.

А может, им это лишь показалось.

Бригитта застонала и открыла глаза. И тут же тусклый свет заслонило встревоженное и перепачканное грязью лицо Брайна.

– Я здесь. Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

И Бригитта вдруг поняла – так и есть. Теперь все будет хорошо.

***

Зоя открыла глаза. Над головой была темная балка флигеля, пахло подгнившим деревом.

Она что же, жива?

Но почему? Да и разве можно выжить с разрезанной шеей? Ведь Аманда все-таки сумела сделать то, зачем пришла! Прежде чем упасть самой, она все-таки дотянулась сталью до Зои!

Однако вот она – Зоя. Цела и невредима!

Ничего не понимая, девушка потрогала свою шею, но никакой раны там не нашлось. Лишь нежная кожа. Постойте… но там ведь были шрамы! Не веря, Зоя провела пальцами по своим щекам. Она трогала их снова и снова, но ощущала лишь гладкость. Но как? Почему? Верно, она сошла с ума! Или все-таки умерла?

Но в аду вряд ли так буднично пахнет дождем и древесиной, а рай ей и вовсе не светит!

Зоя заметалась по флигелю, ища хоть что-нибудь отражающее. Но, как назло, в заброшенном домике ничего подобного не было, только остатки старой мебели. А потом она нашла Михаэля.

Он был растрепанный, взъерошенный, перепачканный землей и пеплом, но живой и кажется – невредимый. Крылья исчезли, как и другие изменения, подаренные силой разрушителя.

– Зоя!

Они бросились друг к другу, как два магнита, неспособные сдержать силу притяжения. Столкнулись руками, телами, губами. Торопливые объятия переросли в долгий поцелуй, а когда они наконец оторвались друг от друга, Зоя увидела ответ в глазах Михаэля. Его радужки отразили ее лицо – невероятно прекрасное. Лицо, на котором не осталось ни единого шрама.

***

Дамир Норингтон открыл глаза и увидел сияющие в вышине звезды. День – этот безумный бесконечный день – закончился. Наступила ночь, и прохладный ветер вполне ощутимо выстужал разгоряченное тело.

Дамир перевернулся на бок и сел, оглядываясь. Вокруг него медленно поднимались с земли люди – растерянные военные, выронившие оружие, пленники, с рук которых исчезли путы, а с тел – раны. Люди осматривали себя и других, переговаривались – пока еще шепотом. Озирались. Тянули шеи, всматриваясь в место, где недавно стоял разрушитель. Но там уже никого не было.