"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Я слишком много выпила. В очередной раз.
Проклятье. Как грустно. Как только поблизости появляется мужчина, из меня так и фонтанируют неисполнимые желания.
— Спасибо за танец.
Я улыбнулась.
Мне сразу стало ясно, что я могу заполучить Микки. Вообще не проблема, запросто. Но с некоторых пор я изменилась. Мне не хотелось разрушать семью. Хватит.
Кто-то тихо подошел сзади. Оглянувшись, я увидела Улу. Взгляд у него был мутным, он развязно обхватил меня руками.
— Отпусти, — сказала я.
— Давай же. Не строй из себя
— Какого черта! — Я оттолкнула его так сильно, что он поскользнулся и чуть не упал навзничь в этих своих топсайдерах.
Краем глаза я заметила Петера. Его налившиеся кровью глаза и сжатые кулаки.
— Тут какие-то проблемы?..
— Нет, — буркнул Ула, но Петер в него уже вцепился:
— Отвали от Жаклин!
— Мы просто танцевали. — Ула попытался вырваться.
Петер вопросительно посмотрел на меня.
— Да идите вы все… — не выдержала я.
Я не хотела скандала. Что подумают Микки и Бьянка?
Мне стыдно вспоминать ту немую сцену, которой завершилось празднование моего сорокалетия.
Петер толкнул Улу:
— Давай катись домой, пока я тебе не врезал.
Ула мрачно поплелся к выходу.
— Придурок, — буркнул он и посмотрел на Микки и Бьянку как бы в поисках поддержки.
Через пять минут они тоже собрались домой. Бьянка крепко держалась за Микки, в ее зеленых глазах явно читался испуг. Они ничего не сказали, но Микки накрыл своей рукой мою, как бы в знак благодарности и сожаления.
— Кажется, вечеринка исчерпала себя, — сказала я.
И видимо, не только она.
Петер жестом показал, что он в недоумении, но весь этот театр мне бесконечно надоел. Когда Микки взял за руку Бьянку и они, освещенные светом луны, возвращались к себе через общий двор, мне страшно захотелось оказаться рядом с ним вместо нее. Тогда все сложилось бы совсем иначе.
Я сбросила туфли и побежала к дому, по пути ударив Петера локтем в бок. Он выругался и, кажется, не понял, что произошло.
— Можешь взять такси! — крикнула я, захлопывая входную дверь прямо перед его носом.
Потом я сидела на краю ванны, и слезы смывали с меня лицо, которое я рисовала себе целый час.
История моей жизни.
Мне всегда говорили, что я сентиментальна. «У тебя душа нараспашку», — повторял мой агент в Лос-Анджелесе. Мне пришлось учиться прятать чувства. У каждого есть место, куда их следует засунуть. И не счесть туалетов, в которых можно порыдать.
Через какое-то время Петер принялся стучать в двери и окна, но я не собиралась открывать. Вообще никого больше сюда не пущу. Все и всегда получается не так. Я ошибаюсь, делая выбор и совершая поступки. Я сама по себе ошибка.
Из зеркала на меня смотрело мое отражение. Измазанный тушью монстр.
Есть вещи, которые невозможно исправить. Что делают с тем, что нельзя починить? Прячут, выбрасывают, забывают.
Ничего, кроме бегства, мне не оставалось.
33. Жаклин
После катастрофы
Суббота, 14 октября 2017 года
— Мама, я боюсь.
Фабиан сидит за столом на кухне и смотрит в никуда.
Футболка грязная. Из раковины воняет.
— Что теперь будет?
Мне бы хотелось его утешить, дать какие-то гарантии, но я боюсь снова пообещать то, в чем сама не уверена.
— Я не хочу. Я туда не вернусь.
Фабиан раскачивается из стороны в сторону, вращает руками.
— Ты не представляешь, как там ужасно.
Я не могу даже смотреть на него. Боль невыносима. Как же я могла допустить, чтобы его туда отправили? Пытаюсь стряхнуть воспоминания. Страх в его глазах, когда его сажали в машину. Только это и было у меня в голове все то время, пока я мучилась в лечебнице. Только это и удерживало меня там в моменты, когда желание сбежать становилось нестерпимым.
— Если ты окажешься в тюрьме, — говорит Фабиан, — меня снова отправят в то место.
— Нет, ты туда никогда не вернешься.
Не знаю, сколько времени проходит, пока мы сидим вдвоем на кухне. За окном уже темно, а тонкие тени спрессовались в плотный мрак, когда раздается звук подъезжающего автомобиля и в кухню проникают отблески фар.
— Петер!
Фабиан убегает к себе в комнату и с грохотом захлопывает дверь.
— Открой! — кричит Петер.
— Тебя здесь не ждут! — кричу я в ответ.
Мы стоим лицом к лицу по разные стороны входной двери.
— Дай мне пять минут.
Я начинаю колебаться. Думаю о соседях. Он разбудит всех, кто еще не проснулся.
Я открываю и сразу же оказываюсь у него в объятиях.
— Прекрати, — отталкиваю его.
— Что тебе нужно? — Его огромные ладони обхватывают мое лицо. — Иди сюда. Это же я.
Верхние пуговицы на фланелевой рубашке расстегнуты, рукава закатаны до локтя. Он несколько дней не брился.
— Я не хочу, чтобы ты приходил.
— Слушай, хватит уже быть сильной, не время.
Я закрываю глаза и стараюсь не реагировать на то, как он нежно убирает прядь волос с моей щеки.
— Я нужен тебе. Мы нужны друг другу. Дай мне возможность быть рядом с тобой и Фабианом.
Все та же приманка, та же ласка, на которую я всю жизнь ведусь.
Но теперь я другая.
— Ты же понимаешь, что меня тоже будут допрашивать?
— Почему?
Он не слышит.
— Я знаю, что нужно отвечать. Я знаю, как все устроено.
— Хватит, я уже все рассказала полиции, я призналась и готова ответить за то, что совершила.
— Социальная служба снова заберет у тебя Фабиана, — говорит Петер.
Я вздрагиваю, протискиваюсь мимо него и открываю наружную дверь:
— Уходи!
— Перестань. — Его голос звучит мягче. — Тебе не надо проходить через все это в одиночестве.
— Я не одинока.
Петер слегка улыбается, потом его глаза вспыхивают, а голос снова становится жестким:
— Ты имеешь в виду Микки?