"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Бьянка холодно улыбнулась:
— Спасибо.
У меня возникло омерзительное чувство, что мы оба врем. И не только друг другу, но и самим себе.
И только когда дети уснули, а над крышами сгустилась мгла, я встал наконец с дивана и вылез из штанов, заляпанных кофе.
— Надо, пожалуй, возвращаться к жизни.
— Прямо так, в трусах? — удивилась Бьянка.
— Пойду пробегу кружок.
Внутри у меня все сопротивлялось, но сдаваться я не собирался. Провести прекрасный летний день в похмелье на диване под одеялом — такое
Я шел через двор, чувствуя, что тайтсы стали мне маловаты, и невольно заглянул в сад Жаклин. Бутылки, банки, бокалы. Сдувшиеся шарики, мятый серпантин, вытоптанный газон.
Так нельзя. Почему она не прибралась?
Я уже собрался было спуститься по ступеням и пойти дальше, но вдруг заметил Жаклин, она сидела в шезлонге у стены дома.
— Добрый вечер! — крикнул я.
Ответа не последовало. На ней были черные солнцезащитные очки. Наверняка чувствует себя дерьмово. Или, может, спит.
— Жаклин? — Я открыл калитку и вошел. — Как вы?
Она вздрогнула, встала и подняла на лоб очки. Сонно посмотрела на меня, без макияжа, со спутанными волосами.
— Простите, — сказала она, — мне стыдно.
Она глубоко вздохнула. Нижняя губа подрагивала, и до того, как она успела выдохнуть, ее лицо словно распалось на тысячу частей.
— Вы в порядке? — Я подошел на несколько шагов ближе — что мне еще оставалось.
— Вчера был перебор. И полный провал.
— Не думайте об этом. Вам, наверное, хочется пить? Пойдемте, я провожу вас в дом.
На столе в гостиной уже стоял стакан с водой. Она сделала несколько глотков, присела на край дивана и мизинцем вытерла слезы.
— Мне кажется, у меня какая-то форма функционального расстройства.
— Что вы имеете в виду?
Она грустно рассмеялась:
— Со мной что-то не так. Изъян психики, который заставляет меня разрушать любые отношения.
Я прикусил язык. В моем понимании проблема была скорее в том, что она заводила отношения не с теми, с кем надо.
— С любовью да, нелегко, — сказал вместо этого я.
— Мне бы хотелось быть такой, как Фабиан, — произнесла она. — Его это все вообще не волнует. Или такой, как вы: обычным человеком, который не устраивает трагедии раз в квартал.
— Воспринимаю это как комплимент, — сказал я.
— Это и был комплимент, — ответила Жаклин.
Она посмотрела на меня с облегчением; по крайней мере, мне так показалось. Хотя во взгляде было что-то еще — грусть или разочарование.
— Вообще-то, на меня это не похоже, — сказала она. — Обычно я не обсуждаю такое с теми, кого мало знаю. Я такое вообще ни с кем не обсуждаю.
Мне оказали большое доверие. Я не знал, как реагировать.
— Зачем тогда нужны соседи? — улыбнулся я. — Чтобы можно было одолжить сахару?
Ее полуулыбка была совершенно обезоруживающей.
— Я страшно устала от самой себя. И от всего остального. Нам надо, наверное, переехать куда-нибудь и там начать все сначала.
Именно так мы с Бьянкой и поступили.
— А где Фабиан? — спросил я, оглядываясь по сторонам.
Он
не должен слышать такие речи.— Он… Мы…
Жаклин встала и показала на дверь ванной:
— Он там.
Я уставился на красный индикатор дверной защелки.
— Он меня так разозлил, — сказала Жаклин. — Ужасно, конечно, что все это выливается и на него.
— Вы закрыли его в ванной?
— Закрыться можно только изнутри.
Ровно это я слышал от Анди из девятого «В».
— Не выпускать его на улицу? Он и так все время сидит дома, — вздохнула Жаклин. — Закрывать его в комнате? Он без проблем проживет в ней лет десять. Что я могу сделать? Его нужно наказывать. Иначе как он поймет?
Это было не мое дело, я понятия не имел, что значит жить с таким подростком, как Фабиан, но инстинктивно чувствовал, что это неправильно.
— Вы не можете поговорить с ним? Попытаться объяснить ему?
Да уж, из меня тот еще советчик.
— Я перепробовала все.
Жаклин тяжело вздохнула, волосы упали ей на лицо. Мне было жаль ее, но что я мог сделать? Вникать в проблемы семьи Селандер мне не хотелось.
— Я могу поговорить со школьным куратором, — предложил я. — Есть психолог, к которому…
Жаклин остановила меня жестом:
— Спасибо, но смысла нет. Мы все это проходили, да и Фабиан откажется.
— Знаете… — Я посмотрел на входную дверь. — Я собирался на пробежку…
— Простите, — сказала она. — И спасибо, что выслушали. Я чувствую себя самой большой идиоткой на свете.
— И зря, — ответил я. — Всегда найдется тот, кто составит конкуренцию.
Как приятно смотреть на нее, когда она смеется.
На пробежке я думал только о ней и Фабиане. Так и видел перед собой, как он сидит в туалете с нависшей на глаза челкой. Грусть и отчаяние Жаклин. В ушах у меня были наушники с каким-то подкастом, но когда через сорок минут я вернулся на Горластую улицу, то понятия не имел, о чем там шла речь.
У пятнадцатого дома стояла криво припаркованная машина Петера.
Я свалился на диван рядом с Бьянкой, чувствуя себя совершенно разбитым. Но, придя в себя, рассказал ей о Жаклин, о разгроме в ее саду и о том, что она разругалась с Фабианом и закрыла его в ванной.
— Она заперла его? Серьезно? — Бьянка пришла в ужас. — Час от часу не легче.
Возразить мне было нечего.
— Я считаю, мы больше не должны иметь с этими людьми ничего общего, — сказала Бьянка.
— У нас всегда есть в запасе Лапландия. Мы можем переехать туда.
Бьянка даже бровью не повела:
— Надо заявить в социальную службу.
35. Mикаэль
После катастрофы
Суббота, 14 октября 2017 года
— Почему она не просыпается? — спрашивает Белла. — Я хочу домой. — (Мы сидим у кровати, Белла у меня на коленях.) — Мама, проснись, пожалуйста.
Я глажу ее по щеке, секунды тикают.
Наша первая встреча. Я заскочил в «Оленс» за какой-то мелочью и случайно остановился в мужском отделе.