Созидая на краю рая

– В чём причина?

– Не знаю. Возможно, просто стало лень. Надоело однообразие.

– Новый опыт?

– Что-то вроде того.

Замолкаю, откладывая всё услышанное в самый дальний ящик сознания, и обращаюсь к другой теме, такой же важной для меня. Вижу, что мужчина на грани срыва. Ещё немного, и пострадаем мы оба. Возможно, рухнет всё доверие между нами, но остановиться не могу. Словно бедуин, изнывающий от жажды в безлюдной пустыне, увидевший озеро с водой. Или поезд, сошедший с рельс. Одно из двух, не знаю к чему склониться.

– Где ты встретил Аро?

– Нас познакомила Дидима.

– Где ты встретил Дидиму? – не унимаюсь я.

– Когда я не заплатил по счёту, и меня собирались арестовывать, она погасила мои долги, в обмен на своё условие.

– Какое условие?

– Спать с ней.

– И ты спал? – в груди больно колет в ожидании его ответа. Предвижу его заранее.

– Да, спал. Её всё устраивало, – без тени горечи, грусти или смятения, отвечает он. Хотя сейчас он вряд ли может что-то выразить. Его чувства спрятаны глубоко внутри.

– Сколько это длилось? – тем временем продолжаю я.

– Около месяца. Потом реже. Раз в полгода, наверное.

– До каких пор?

– До встречи с Ален. А после её смерти мы окончательно порвали любые отношения.

– Какой смысл ей было знакомить тебя с Аро Вольтури?

– Она посчитала это необходимым. И оказалась права. Он тоже в какой-то степени помог мне. Сыграл на руку, так сказать.

– Почему он хотел убить тебя, если помог?

– Дела бизнеса. Кому-то из нас нужно было стать выше другого. Ни я, ни он не хотели уступать.

– Но ты жив. Как он допустил это? – поражаюсь чудовищности своего вопроса. Что я несу? Как мне потом вымаливать прощение у Эдварда?

– Его промах. Не забудь сказать ему при встрече. Можете даже пристрелить меня на пару, – безрадостно говорит он. В голосе проскальзывает насмешка, за которой по моим убеждениям кроется жуткая боль.

– Если позволишь нам встретиться, обязательно передам! – язвительно отвечаю я, чем окончательно шокирую его.

– То есть ты бы этого хотела?

– Я уже не знаю, чего хочу, – закидываю ногу на ногу, глубоко вдыхая. Пытаюсь привести мысли в порядок, но они отказываются становиться на место.

– Самое время определиться. Пока не поздно.

– Поздно? – воздух останавливается на полпути. Внезапно понимаю значение этого слова. И не только для теперешней ситуации. А не будет ли поздно совсем скоро, когда он попросту не сможет простить мне моё сегодняшнее поведение? Вдруг он больше и в сторону мою не взглянет? Стоят ли наши отношения таких жертв? Ради чего всё это? Моего самолюбия? Из-за того, что он что-то утаил? А какой смысл? Неужели ради этих глупых тайн я могу потерять любимого человека? Я готова на это пойти?

Ответ ясен, как день – нет.

Я не понимаю, какая муха укусила меня двадцать минут назад, вынуждая, начать этот чёртов разговор. Какая дьявольская сила заставила меня искать биографию Аро Вольтури и лезть в запретные папки в ноутбуке Каллена?

И как мне теперь загладить свою вину? Я даже не представляю.

– Допрос закончен? – нетерпеливо интересуется мужчина, нервно постукивая пальцами по деревянной спинке кресла.

– Эдвард, пожалуйста, прости, – прикусываю губу, раскаиваясь. Естественно, такими глупыми извинениями я ничего не добьюсь. Слишком сильно всё закрутилось. Теперь это ни к чему дельному не приведёт.

– Я задал вопрос и жду ответа. На твои я, как помнится, ответил! – приглушённо рычит он, не желая испугать Тони.

– Да, закончен, – низко опускаю голову.

– В таком случае, мне здесь делать больше нечего! – он демонстративно разворачивается, но я останавливаю его вопросом. Всё во мне скручивается от боли и ненависти к самой себе. Я что, мазохистка? Какого чёрта, я всё это устроила, а теперь жалею себя? Единственный пострадавший – Эдвард, и лишь его я должна пожалеть. Ему посочувствовать. Я нарушила своё слово, я ведь обещала никогда не причинять ему боль. И вот так жестоко поступила.

Чтобы Вольтури провалился! Чтобы все его пассии провалились к чертям! Все те, кто заставлял его страдать! Ненавижу их! И себя в том числе.

– Куда ты пойдёшь?

– Куда нужно.

– Пожалуйста, будь осторожен, – умоляю я, понимая, что убеждать его остаться бесполезно.

– Смысла возвращаться не вижу, – фыркает он и продолжает свой путь к входной двери. Вот уже осталось пару шагов.

– Эдвард! – бросаюсь к нему неожиданно для нас обоих и хватаю за рукав рубашки. Мужчина гневно смотрит на меня, пронзая убийственным взглядом. Но за этими огнями злости кроются другие огоньки. Безумного разочарования. Уверена, доверяй он мне больше – а теперь о доверии не может быть и речи – то наверняка позволил бы хотя бы слезе стечь по щеке. Одной-единственной. Но даже этой мелочи я не достойна. Он сильнее, терпеливее, выносливее. Со стороны. Но в душе он больший ребёнок, чем Энтони. Я знала это и тем не менее не смогла остановить свой порыв ранее.

– Белла, если не хочешь, чтобы я навредил тебе, лучше отпусти, – он угрожающе переводит взгляд с моего лица, на мою ладонь.

– Я люблю тебя! – давясь подступающими слезами и пытаясь вдохнуть воздуха, произношу я. – Я очень сильно тебя люблю. Прости меня!

– Отпусти! – приказывает он, отстраняя меня и никак не реагируя на слова. В глазах всё тот же холодный лёд. Бесконечные просторы которого простираются внутри него. Но ведь лёд – это не истинные чувства, лишь прикрытие. Отгораживание от худшего. И теперь худшее – это я. Мы вернулись в самое начало, когда он думал, что я ничем не лучше других. Я смогла убедить его в обратном, но теперь разрушила всё, что сама сотворила. Меня убить мало.

Подчиняюсь его словам, отпуская мягкую ткань. В груди нестерпимо ноет и болит. Думаю, едва он уйдёт, как я брошусь в пучину истерики. Впрочем, эту боль я заслужила. Теперь остаётся лишь терпеть и верить в лучшее.

Молиться – это всё, что мне остаётся.

– Не напугай сына, – бросает напоследок Каллен и быстро скрывается за дверью. От её громкого хлопка мои шлюзы раскрываются, позволяя слезам свободно течь по щекам.

Не напугать Энтони?

Легко сказать. Но сейчас я сама себя боюсь. Боюсь своей жестокости, неуправляемости, чрезмерного любопытства.

От переизбытка чувств и слов не сразу понимаю, откуда раздаётся детский голос, зовущий меня.

– Мамочка? – взволнованное личико Тони передо мной. – Мамочка, почему ты плачешь? Тебя Эдвард обидел?

Сглатываю очередной ком рыданий, притягивая сына к себе. Его человеческое тепло и близость, его поддержка, оказывают своё влияние, заставляя меня рыдать чуть меньше.

– Нет, родной, нет. Я его обидела, – целую локоны моего малыша. – Сильно обидела.

– Вы поссорились?

– Да, – всхлипываю я. – Из-за меня.