Созидая на краю рая

– Не могу понять, как ты смог приехать домой сам, – замечая в окне кухни его машину, припаркованную у дома, слегка дрожащим голосом сообщаю я.

– Для меня это тоже загадка, –Эдвард немного отстраняется и смотрит туда же, куда и я.

– Бог с ней. Ты здесь, в целости и сохранности. Больше мне ничего не надо, – привлекаю его обратно к себе и вдыхаю самый любимый на свете аромат.

– Здесь, – подтверждает Каллен, но в его голосе проскальзывает грусть. Она наводит меня на другую мысль, невысказанную ещё там, где было нужно – в спальне.

– Я больше не посмею лезть в твою личную жизнь. Я вряд ли переживу, если этот скандал, который я же и устроила, повторится.

– А как же ревность? Сомнения? – не веря, интересуется мужчина.

– Я верю тебе, – повторяю, словно мантру, заученную наизусть. – Если сочтёшь нужным, ты поделишься. Если нет, то это не будет мне известно. В конце концов, это твоя работа и твоё прошлое, в которое доступа мне нет.

– Когда ты так говоришь, я чувствую себя, чёрт знает кем, –выдыхает Эдвард, по-прежнему держа меня в объятьях.

– Не нужно, – глажу его спину и плечи свободной рукой. – Эти вещи есть у каждого человека. Маленькие тайны, которые хочется скрывать.

– Мне ничего не хочется от тебя утаивать…

– Эдвард, мы уже это обсуждали. Я выслушаю тебя в любое время, в любом месте, но когда будешь готов. Сам решишь сказать мне.

– А если…не решусь? – он виновато смотрит на меня, сквозь полуопущенные ресницы.

– Значит, так тому и быть, – прикладываю ладонь к его щеке, и он тут же льнёт к ней. Наверное, мне стоило бы подумать о его словах, но сейчас не хочу. Я уверена, он сможет решиться. Сможет рассказать.

В противном случае, я не знаю, что буду делать.

– А Энтони? – внезапно спрашивает мужчина.

– В смысле?

– Он воспринимает меня… не так, как я думал.

– Это тебе не нравится? – задать вопрос оказывается гораздо сложнее, чем я думала. И вправду. А если Каллену не нравится такое тесное общение с моим сыном? Что делать? Как объяснить это малышу?

– Нет, мне всё нравится! – спешит заверить Эдвард, видя моё смятение и взволнованность. – Просто я боюсь сделать что-то неправильно. Я никогда не общался с детьми. И они со мной тоже.

– Ты всё делаешь правильно, – вздыхаю я, ободряя его. – Тони привязался к тебе намного быстрее, чем я думала. Поверь, это радует меня большего всего на свете.

– Его привязанность ко мне?

– Да. Ведь это значит, что все, кого я люблю, рядом и в безопасности.

– Ты и Энтони всегда будете в безопасности! – обещает он. – Я всё для этого сделаю!

–Будь рядом, Эдвард. Это всё, что нам нужно.

В его глазах отражается чувство невероятной преданности, признательности. Он благодарен мне за эти слова?

– И снова впервые? – мягко спрашиваю я.

– Не совсем, но, по большей части, да. Я ведь и так знал или, лучше сказать, пытался верить в твои уверения о своей надобности для вас, но теперь – это нечто невообразимое!

Его открытое признание и откровенность заставляют меня снова улыбнуться.

– Ну, вот видишь, – гладя его кожу, говорю я. – Всё так, как ты хотел.

–Даже лучше, –исправляет он, и через секунду подхватывает меня за талию, усаживая на кухонную стойку. Приглушенно ахаю от неожиданности.

– Какая же ты красивая! – восхищённо протягивает он, совсем неожиданно для меня, сидящей на деревянной тумбе посреди кухни.

– У тебя предвзятое мнение о красоте,– бормочу я, заливаясь краской.

– Румянец невероятно идёт тебе, –нежно продолжает он, приподнимая моё лицо за подбородок и заставляя посмотреть в глаза. – За какие заслуги мне досталось такое сокровище?

Его руки окружают меня плотным, но в то же время невероятно удобным и уютным кольцом.

– Нет, Белла, серьёзно! Не могу поверить, что ты моя. Настоящая, не вымышленная. Та, которая со мной.

– Ну, конечно, с тобой, глупенький, – уверяю его, мягко улыбаясь.

– Ты, Белла, ты всё, что у меня есть, –он зарывается лицом мне в волосы, лаская дыханием кожу. – И всё, что моё и твоё тоже. Я сам твой. Полностью. Не забывай это.

– Не забуду, – клятвенно обещаю я, выгибаясь, чтобы обнять его по-настоящему. Притягиваю мужчину к себе, поочередно целуя то его шею, то подбородок, то скулы. А затем беру его лицо в ладони и продолжаю покрывать лёгкими поцелуями каждый миллиметр бледной кожи.

– Что ты делаешь? – удивлённо спрашивает он, но удовлетворённое выражение не сходит с дорогого лица.

– Поцелуи бабочек! – хмыкаю я, на пару секунд прерываясь. – Не нравятся?

– Нет, это просто потрясающе, – вздыхает Каллен, прикрывая глаза от удовольствия. – Поцелуи бабочек, – повторяет он, и я почти чувствую, как он излучает удовольствие.

Ловлю себя на том, что тоже никогда не была ни с кем такой нежной, и никому кроме Энтони поцелуев бабочек не дарила. Не считала кого-либо их достойными. Только Эдвард. Мой Эдвард. Только он из всех, кого я знала и знаю, за исключением моего малыша, достоин этого. Даже, скорее, нуждается, чем достоин.

За всё это время я подарила ему много ласки, но в то же время и проблем тоже. И всё же он здесь, со мной. Не бросает меня, не покидает, остаётся рядом и продолжает прощать несмотря ни на что.

– Я люблю тебя, –наконец отстраняясь, тихо говорю я. Изумрудные омуты рассматривают меня с лучащимся внутри счастьем.

– И Энтони любит. Мы оба любим тебя, – вспоминая про сына, добавляю я.

Пусть знает. Каждую мелочь. Моё признание раз за разом растапливает его непоколебимую уверенность в собственной ненужности. Положив начало ещё в Испании, я завершу это дело. Он поверит, что нужен мне. Что может быть любимым, может быть самым лучшим.

Я уверена в том, что смогу достигнуть цели.

– Спасибо, – как обычно вздыхает он, и теперь уже его губы бороздят моё лицо, целуя его.

– Фирменные поцелуи Эдварда? – интересуюсь я.

– Специально для тебя, – усмехаясь, подтверждает он.

– Проведём день на пляже?

– Где угодно!

– Мама, смотри, это замок! – голос сына заставляет меня подняться на локтях и посмотреть на его песочное творение.

– Очень красиво, – до того, как я успеваю открыть рот, произносит Эдвард.