Спальни имеют окна

Селлерс ухмыльнулся.

– Я даже не хотела ему сдавать, – сказала она. – Такие люди, как он, и создают нашей гостинице дурную славу. Теперь я жалею, что не выполнила своего намерения и не выгнала его. Парочка любителей – вот кто они такие. В конце концов, здесь не детский сад.

– Он не ребенок, – сказал Селлерс.

– Да, но ведет себя как ребенок.

– Ну а что насчет той крошки, что была с ним?

– Я ее не рассмотрела, – сказала женщина и добавила устало: – Я на таких вообще никогда не смотрю. Некоторые хамят ужасно, но любители, те по большей части стараются не попадаться на глаза, сидят в машине и прикидываются безразличными. Меня тошнит от них!

– Продолжайте, – сказал Селлерс. – Вы ведь видели ее, пусть мельком, но все же видели. Она была рыжеволосая с…

– Нет, она была маленькая блондинка. Больше я ничего не разглядела. Я уже рассказала полиции о ней все, что знала.

– А что произошло потом?

– Этот человек, – сказала она, – сделал запись в журнале, и я их проводила к домику. Потом получила деньги и вернулась сюда. У меня оставалось еще три свободных домика, и я сдала их в течение полутора часов. Потом те, что сняли последний домик, пожаловались, что у их соседей очень громко орет радио, и я…

– Вы слышали выстрелы?

– Я подумала, что это грузовик «стреляет». Я понятия не имела…

– Сколько было выстрелов? Три?

– Три.

– Вы услышали выстрелы после того, как эти люди сняли домик?

– Да.

– Через сколько минут?

– Ну, этого я не могу точно сказать. Может быть, через пятнадцать, а возможно, и через десять.

– А может быть, и дольше?

– Я же вам сказала, может быть. Но точно сказать не могу. Я такие вещи специально не запоминаю. Если бы я заранее знала, что будут стрелять, то я бы, конечно, засекла время. И если бы я знала, что этот человек доставит мне столько неприятностей, я бы ни за что не сдала ему домик. Я не ясновидящая.

– Да, да, конечно, – согласился Селлерс. – А что произошло потом?

– Последний домик я сдала около одиннадцати ночи. Он двойной, комнаты в нем смежные, и, конечно, такая планировка никому не нравится. Примерно в это время появилась компания из четырех человек. Эти четверо… Они сами захотели снять этот домик. Когда я их провожала, я заметила, что в соседнем домике горит свет, и услышала, что играет радио.

– А до этого жалоб не поступало?

– Нет. Домики расположены довольно далеко друг от друга, так что ни услышать, ни увидеть ничего нельзя. Вот только этот двойной находится рядом, поэтому все так хорошо и слышно. Эти четверо сказали, что очень устали и лягут спать. И я пообещала им, что заставлю соседей уменьшить звук.

– Продолжайте, – сказал Селлерс.

– Но я уже рассказывала.

– Еще раз расскажите.

– Я подошла и постучала в дверь. Никто не ответил. Я постучала громче. Опять никакого ответа. Тогда я толкнула дверь. Но она была заперта изнутри. И тут я просто взбесилась и ударила кулаком так, что ключ выскочил из замочной скважины. Запасным ключом я отперла дверь и вошла. И вот что я увидела: они лежали на полу, везде была кровь. Мой новый ковер был залит кровью! А ведь я положила его всего три месяца назад. Я так старалась создать уют для своих гостей! Мне так хотелось, чтоб все здесь выглядело прилично! И вот теперь…

– И вы позвонили в полицию?

– Верно. И раз вы уже здесь, я хочу, чтобы вы мне разъяснили: вот я взяла деньги за двойной номер… А эти четверо, как только услышали весь этот шум и вой полицейских машин, ужасно разозлились и потребовали деньги обратно. Я им сказала, что если они порядочные люди и у них чистая совесть, то никакой шум не может им помешать спокойно спать. А они пригрозили, что подадут на меня в суд за то, что я не хочу вернуть деньги. Вот скажите, могут они это сделать?

– Нет, – сказал Селлерс.

– Вот и я так думаю. Я рада, что вы подтвердили.

– Продолжайте.

– Они съехали около часа ночи. Сказали, что не станут спать в гостинице, где произошло убийство. Поехали куда-то вниз по шоссе. Я уверена, что они ничего приличного нигде не нашли.

Я взглянул на Селлерса.

Селлерс сказал:

– Дайте мне сведения об этой компании… кто они… как зарегистрировались… номер машины и…

Женщина начала перелистывать журнал.

– Не сейчас, – сказал Селлерс. – Я вернусь через несколько минут. А вы за это время подготовьте для меня все материалы. Выпишите на отдельный листок. Я вернусь и заберу.

Селлерс взял меня за руку и вывел наружу.

– Может быть, начнешь говорить, Дональд? – спросил он.

Я покачал головой.

– Начинай, – сказал Селлерс. – Тебе лучше быть чистеньким в этом деле.

– Не могу, – сказал я. – Это именно то дело, которое я расследую в данный момент.

– Ну надо же! Он расследует! Да ты знаешь, что я уже все перепроверил! И с Бертой разговаривал по этому поводу.

– Я продолжаю настаивать, что я веду это дело. Клиентка заплатила двести долларов. Она хотела… – И я остановился.

– Ну, ну, продолжай, – сказал Селлерс.

Я покачал головой и сказал:

– Я не могу злоупотреблять доверием клиента. Прежде чем сказать что-то, я должен получить разрешение на это.

– Ты можешь помочь нам, Дональд. Я хочу поскорее выяснить ситуацию и закрыть дело.

– Нет, Фрэнк. Не проси меня. Я уже сказал, что веду это дело.

– Ну да! Ведь я знаю, что ты сам подцепил эту девчонку. Берта мне все рассказала. Если и дальше будешь пороть эту чушь, то потеряешь патент. Уж больно ты прыткий, любишь срезать углы. А Берта все-таки честный игрок, и я постараюсь освободить ее от такого партнера, как ты.

– Я же сказал тебе, Фрэнк, что как раз сейчас веду дело. Оно имеет отношение к Доуверу Фултону, но никак не связано с убийством.

– Ты обязан сотрудничать с полицией. Не забывай.

– Послушай, Фрэнк, это самоубийство, несчастная любовь. Они оба чокнутые. Предпочли такой выход из положения… Это их личное дело. Что касается полиции, то дело закрыто. Ты знаешь это не хуже меня.

– Но здесь есть некоторые неясности. И начальство требует, чтобы их прояснили.

– А здесь нечего прояснять. Они мертвы. Обычное двойное самоубийство.

– А машина? И вообще все это запутано. И я хочу распутать.

– Если бы я рассказал тебе все, что знаю, дело не стало бы менее запутанным.

– Кто твой клиент? На кого ты работаешь?

Я покачал головой.

– Подожди здесь, – сказал Селлерс.

Я видел, как он направляется в офис. Через пять минут он вышел, на ходу складывая лист бумаги.

Он сел в машину и сказал:

– Ладно. Прогуляемся по другому адресу.

На этот раз мы поехали в Сан-Роублз. Дом 6285 по Ориндж-авеню был послевоенной постройки. Его слепили из тех материалов, которые были под рукой. Такие домики обычно строят на юге. Он был опрятный снаружи. Но перед строителями, по-видимому, встала проблема стоимости одного квадратного метра, вот они и постарались сделать как можно меньше этих квадратных метров. Лет пятнадцать назад такой миниатюрный домик, наверное, сочли бы за архитектурную новинку и использовали бы как кукольный, правда, большого размера, или как агентство по продаже недвижимости. Теперь же он стоит двенадцать тысяч семьсот восемьдесят пять долларов. В нем были две спальни и ванная.