Спартачок. Двадцать дней войны

— Не издеваюсь, а шучу, понимать надо разницу. Чему вас учат в институтах? Открытая информационная среда — аксиома коммунизма. Я пошутил. Чтоб с женской темы соскочить.

— Не скажешь?

— Почему? Скажу, конечно, у нас открытая информационная среда, документов под грифом не существует в принципе. Скажу — но потом. Мне выходить пора.

Лицо майора изобразило такое глубокое разочарование, что замполит не выдержал и засмеялся.

— Если совсем коротко — у нас с ЭТИМ делом проблем нет, — сжалился Грошев. — Ни у мужчин, ни у женщин.

— Совсем-совсем? — не поверил майор. — Чтоб бабы да не выпендривались?!

— Вот и подумай, как этого можно добиться, вместо того чтоб порнушку разглядывать. Потом перечислишь варианты, и посмеемся вместе. Всё, я ушел. Связь по туранской радейке, если припрет.

Майор проводил его внимательным взглядом. Подождал. И развернулся к замполиту:

— Так, дружище. Выкладывай. Мне на твою черную рожу смотреть страшно. Что у вас там произошло?

— Бой, — пробормотал замполит и опустил глаза. — Сам понимаешь. Кровь, кишки, крики…

— Не бистди. Выкладывай. Не скажешь мне, будешь Спартачку рассказывать. Он твое состояние раньше меня засек.

— Не надо ему, он меня убьет! — вырвалось у замполита.

— Вот и рассказывай тогда! И вместе подумаем, что и как.

— Я… когда мы чистили базу дальней разведки, там дома стояли целые… он орет «зачищай!», ну я и… дверь рванул, а там женщина…

— И что? — спокойно спросил майор.

— Гранату забросил, — признался замполит. — Не думая.

— И из автомата добавил?

— Пулеметом, — еле слышно сказал замполит. — А она теперь ко мне приходит. Закрываю глаза — стоит и смотрит. И двое детей у нее за спиной, маленькие совсем. В бою не думал, после боя тоже, а сейчас прорвало. Спать не могу. Есть не могу. А она стоит. И смотрит.

Майор вздохнул, полез в ящик со взрывчаткой и достал оттуда крохотную бутылочку.

— На.

— А поможет?

Майор почесал нос. Хмыкнул. И признался:

— Вообще нет. Но чем не повод выпить? Пей, Витя, не выеживайся.

После второго подхода замполита повело. Видимо, сказались бессонница и недоедание. И на удивление мягкий голос майора доносился словно сквозь вату:

— На этой войне нет героев, капитан. Мы с тобой — захватчики. Сначала развалили империю, потом спохватились и как бы вернулись. Но вернулись, как сумели. А сумели через кун. Разбомбили ее поселок. Убили и искалечили ее мужа, братьев и родителей. Разнесли хозяйство, перебили скот. Для нее мы теперь не люди. Мы и для себя не люди. Убил — и ладно, она враг. Живи спокойно, капитан. И утешайся знаешь чем? Ты над ней не глумился, вот чем. Быстрая смерть — она иногда многого стоит. И вот еще что: мы все равно отсюда не вернемся. Все поляжем на войне. Мы грехи заранее оплатили по самой высокой ставке. Допивай, капитан. И ложись, поспи.

— Я бы так не корчился, — заплетающимся языком пробормотал замполит. — Если б не коммуняка. Он тоже, падла… стоит и смотрит. Есть такое слово — взыскующе. Вот так он и смотрит… Смотрит — и понятно, что лучший выбор для меня — застрелиться на кун…

— Есть такое дело, — согласился майор рассеянно. — Но ты не спеши стреляться, дружище. Застрелить нас найдутся желающие, а пока поживем. Пилять, что-то мне не по себе…

Щелкнула в углу рация, и резкий голос Грошева приказал:

— Уматывайте в укрытия, над вами рой!

И почти одновременно с его предупреждением земля встала на дыбы.

Глава 8

День десятый

Ш-ш-ш-бух!

Земля подпрыгнула. Майор инстинктивно втянул голову в плечи, потом выругался и выглянул из норы. Быстренько глянул в сторону дороги и нырнул обратно. И вовремя — над головой раздался оглушительный треск кассетного снаряда, по земле хлестнули осколки. И снова — ш-ш-ш-бух! И далекий рокот крупнокалиберных пулеметов. И пронзительный вой тяжелых дронов в темном небе. Вот уже час роту смешивали с землей.

Майор снова выглянул. Засек вспышку в далекой посадке и пригнулся. Чертовы туранские танки выкатились на комфортный километр и лупили по позициям, неторопливо и с удовольствием выбирая цели. И ничего им не сделаешь ротным вооружением! Где тяжелая арта поддержки, где?! Где расхваленные всепогодные штурмовики? Где, суки, контрбатарейная борьба?!

Он снова укрылся в боковой норе, проверил готовность оружия и успокоился. Где-где… где-то, чего тут непонятного? Подумаешь, роту вынесут в ноль. Не первая и не последняя рота, это война.

Снова накатили сомнения. Правильно ли поступил, когда оставил с бойцами замполита, а сам умчался на первую «фишку» в засаду? Их там кроют в хвост и гриву, как бы не побежали без твердой руки…

Майор перевернулся на другой бок, брезгливо стряхнул с перчаток налипшую грязь. И решил, что все он сделал правильно. Под таким обстрелом никуда бойцы не побегут. Под таким обстрелом единственное, что хочется сделать — это зарыться поглубже в землю. Метров на семь. Так рота и зарылась за месяц, каждые сутки копали, не жалея рук. Так что не побегут. И уцелеют большей своей частью, паникеров отлавливают дроны в первую очередь. А его место — именно тут, в засаде на бронетехнику. Пойдут же туранцы когда-нибудь в атаку? И кто их остановит? Бойцы с недельной подготовкой? Да они от страха все гранатометы растеряли, верняк! А кто не растерял, те не попадут. Сам майор в своем первом бою тоже не попал. Тем более на «фишке» — трофеи, рядовые в них точно ни в зуб ногой. «Ятаганы» — европейское производство, турецкий шильдик, по итогу штатное вооружение кыпчаков. Хорошие гранатометы, надежные. Если не просроченные. Значит, командиру роты тут и сидеть. Сделать три выстрела — и в ноль. На такой дистанции десант покрошит стрелка из автоматов максимум после третьего выстрела. А у него выстрелов всего два. Ну и нормально.

Страшно ахнуло в посадках впереди, примерно там, где была раньше база туранских дроноводов. Майор выглянул и не поверил глазам. Никак танк горит?! Довыеживался, сука! Только кто это его? Кто-то прополз под непрерывным огнем километр поля и засадил из гранатомета сзади? Да ну на кун, таких чудес не бывает!

И тут наконец заревела «броня». Майор торопливо опустил на глаза трофейный тепловизор. Так… две коробки с десантом по дороге, но одна, сука, напрямик через поле! Еще три — намного дальше, прямо на роту прут… И кого палить?

Майор изготовился. Ну… последние минуты жизни — самые сладкие! Вдохнуть поглубже, посмаковать во рту стылый, но такой живительный воздух — и вперед.

«Ятаган» не подвел, бронированную коробку аж подбросило, фигурки бойцов полетели в разные стороны… наверно, полетели. Экран тепловизора мгновенно засветился и показал белое пятно. Майор тут же развернулся. Ага… С холодной ясностью он смотрел, как БТР разворачивается на него, ищет наглую цель прицелом пулемета, а руки четко делали свое дело.