Спартачок. Двадцать дней войны

Он успел первым. И успел, и попал. А вот неопытному бойцу на его месте уже пришел бы конец. Собственно, и ему сейчас что-то будет, третий броневик на дороге цел…

И тут ахнуло возле дороги. Он нырнул вниз за автоматом, распрямился — и снова не поверил своим глазам. Подорвался. Подорвался, сука! Стал объезжать и подорвался! А на чем?! Значит, бывают чудеса, еще как бывают!

Над полем раскатился сплошной оглушительный треск — рота вступила в бой с туранским десантом. Уцелели, придурки, все же уцелели под обстрелом! И уцелели, и огонь вовремя открыли! Правда, непонятно куда, в такой-то темноте, но авось напугают! Ай да Замполлитра, не подвел!

Снова бумкнул в посадках танк, ахнуло в расположении роты. Майор зло скривился. Дрон засекает огневые точки, наводит танк, и тот выносит личный состав. Простая, но эффективная схема, и жить его роте по этой схеме одну атаку, второй накат отбивать будет некому. Где РЭБ, суки, где?! Где дробовики, чтоб хотя бы низколетящие «самосбросы» крошить? Где?! Где, пилять, противотанковые ракетные комплексы, аналогов которым нет и не будет?!

Защелкали пули, он нырнул вниз. Вообще-то у него самого проблема посерьезней. Десантники засекли его выстрел и теперь не дадут высунуться. И если опытные — придавят огнем, подбегут и забросают гранатами. Да ему и одной за глаза. И не поменять позицию под огнем в чистом поле. Всем хороша «фишка», жаль только, одноразовая!

Щелкнуло в наушниках, и спокойный голос Грошева раздался райской музыкой:

— Шкапыч, не дергайся. Сейчас прижму, рвешь по сигналу.

В сплошной трескотне работу снайперки не услышать, и майор подобрался в окопе в одной надежде, что связь не оборвется.

— Пошел!

Он выбросился наверх, вскочил и помчался к родным траншеям, низко пригибаясь. Пилять, спортсмены бы так побегали! В бронике, с оружием и согнувшись в три, нет, в четыре погибели!

В траншею он рухнул, уже теряя сознание от усталости. Рухнул, на карачках добрался до какой-то ямки и бессильно откинулся. Жив. Пока что жив.

— Шкапыч! «Теплак» рабочий? Придави туранцев, меняю позицию!

Майор опомнился, выполз повыше. Так… ага, бегут, голубчики!

Он успел срезать из автомата двоих, когда фигурки десантников начали как-то быстро и беззвучно падать. Снайпер, который не промахивается — страшное дело…

— Все, — прозвучал голос Грошева. — Патронов нет. Пошел искать оружие. Ты тут подержи пока дорогу один. И не подставляйся, скоро вернусь.

И майор держал. На третьем рожке его срисовали сверху и чего-то сбросили пакостное, но сработало странное чутье, которое Спартачок называл эфирным зрением, и майор успел закатиться в нору. Почти успел, слегка хлестнуло по бронику вдогон не то грязью, не то… лучше не думать. Главное, боеспособность не потеряна.

Потом рядом оказался Грошев, оскалился, шарахнул парой очередей вверх, переключился тут же на десант, и стало полегче. А потом и потише.

— Неужто отбились? — выдохнул майор и сполз в окоп.

— Первый накат, — буркнул Грошев. — Потому что было чем.

— Там БТР так странно сдетонировал… — припомнил майор.

— Я и говорю — было чем. Я мины переставил на вероятную линию прорыва. Туранские, они не все на неизвлекайке были. И танк достал трофейным дроном. Но мин больше нет, и дроны кончились. Прямо в нычку снаряд прилетел. Второй накат родными РПГ-МС будем отмахиваться, на ста метрах. А туранцы нас с двух километров спокойно раскатают, к гадалке не ходи.

Посветлело как-то незаметно. Майор глотнул воды, стер с лица грязь и осмотрел поле боя. Так… бойцы тоже коробку сожгли, но одну. Все равно молодцы.

— Хорошо бы личный состав проверить, кто там жив, кто ранен, какое у бойцов настроение, — лениво сказал Грошев. — Еще лучше по траншеям не перемещаться, не обнаруживать себя лишними движениями. И что выбрать?

— Пошли проверять, — решил майор. — Небо вроде не гудит.

— Ага. Только высотный наблюдатель над нами кружит, а так ничего, жить можно.

Майор выругался, потом еще раз, погромче и с чувством. Стало значительно легче. И они пошли смотреть потери и считать живых. А высотный наблюдатель… пусть смотрит, может, глаза лопнут!

Через час они втроем собрались в своем блиндаже, который единственный и уцелел. Хорошо замаскирован, и бойцы туда-сюда рядом не мельтешили, вот и не засекли сверху.

— Ну что, товарищи офицеры… — начал майор и уставился на тощего бойца, который протиснулся в блиндаж:

— Харчо, тебе чего?

— Комвзвода-2, — усмехнулся он. — Как бы. Теперь.

— А тебя сюда звали?

— Пусть будет, — буркнул Грошев.

Майор хрюкнул. Хмыкнул. Потер грязный подбородок.

— Я его позвал. У нас тут совещательный момент, то есть общий срач в коммунарском понимании, значит, можно и нужно. Солдаты много чего хотят сказать отцам-командирам, послушаете, может, и понравится.

— Ну что, товарищи офицеры, подведем итоги, — как ни в чем не бывало продолжил майор. — Накат мы отбили, это главное. Сожгли пять туранских коробок, положили сколько-то десантников, скорее всего, сравнимо с нашими потерями. Но надавали нам в процессе по башке — мама не горюй!

— Потому что гоняли сбросами, как овец, — сказал Харчо и сплюнул. — АГСку накрыли вместе с расчетом, трофейный миномет тоже, три пулемета туда же. А наш ПВО где-то шухерился.

Майор с явным удовольствием посмотрел на молчащего Грошева.

— Позвал? Хотел, чтоб выслушали голос солдат? Выслушал, доволен? Ладно, вступлюсь, так и быть. Спартачок, пока вы по норам ныкались, сжег коптером танк и отогнал другой, в результате чего мы тут сидим сейчас живые. А потом мы вдвоем держали дорогу. Вдвоем. И сожгли три коробки. А сколько туранцев положили — ну, ты видел, как он стреляет.

— Извиняюсь, не знал, — буркнул Харчо. — Меня позвали и пообещали, что могу говорить всё, что считаю нужным. Вот и говорю.

— Вот и говори, — благосклонно разрешил майор. — Сколько у тебя во взводе осталось?

— Девять. Семь на ходу, двое лежат. Патронов мизер. Один ручник, без патронов. Ну… гранаты еще.

— Красиво… кстати, третий взвод где?

— Нету, — сообщил Харчо и снова сплюнул. — По ним танк на прямой наводке работал… Понял. Я же извинился?

— Нету, — повторил майор. — Нету… а раненые?

— Нету, — повторил равнодушно Харчо. — Туда туранцы дошли, всех вырезали. А потом мы их. Вон замполит подтвердит, он с нами ходил.

— Понятно. Первый взвод?

— Девятнадцать на ногах, — неохотно сказал Грошев. — Тяжелых нет. Пулеметов нет. Патроны есть.

— Девятнадцать, потому что сидели по норам, пока мы рубились, — снова подал голос Харчо.

— Сидели, — кивнул Грошев. — Я приказал. На дальней дистанции работают пулеметчики и снайпера, стрелкам там делать нечего. Пулеметчики и работали. И погибли. А снайпер у нас один на роту, вы своими кривыми руками стрелять не умете. Снайпер тоже работал. А ты со своим геройством положил парней без пользы.