Спартак. Бунт непокорных

Он повернулся, стараясь задержать дыхание, как это делал Иаир, который сидел рядом с ним, скрестив ноги и выпрямив спину. Казалось, он смотрит в небо, видневшееся между крышей и стеной, вдоль которой взад и вперед расхаживали стражники гладиаторской школы.

Слуги Батиата привели сюда новых рабов, расталкивая толпу, жадно глазевшую на будущих гладиаторов. Они же указали комнату, куда будут приводить для них продажных женщин, которые бродили по ту сторону стены и крутились возле стражников. Бывшие гладиаторы, те кого не забрала смерть, уже не сражались. Они стали смотрителями, учителями, служителями школы Гнея Лентула Батиата. Их тела были покрыты шрамами и рубцами. Один из них рассказывал, как однажды лезвие меча лишь скользнуло по его горлу, будто сам Зевс остановил руку противника, который решил, что пронзил ему шею. Это заблуждение стоило ему жизни.

— А я жив, хоть и в ошейнике, — продолжал мужчина, ощупывая длинный шрам на шее.

На теле другого виднелись три длинные и глубокие борозды, рассекавшие торс от шеи до пояса.

— Медвежьи когти, — гордо объявил он и добавил: — Если гладиатор хочет остаться в живых, он должен полюбить смерть, спать с ней ночью, а днем ходить рука об руку. На арене он должен быть ее рабом и убивать, чтобы возвеличить ее. Быть готовым безропотно повиноваться, когда победитель поднимает меч, ожидая знака хозяина и приказа толпы. Ваша судьба — умереть, гладиаторы!

Он крикнул еще:

— Все женщины мечтают о вас. Они называют вас бесстыжими, но сами желают ласкать вас, раскрыв рты и раздвинув ноги!

И Спартак увидел этих женщин. Накрашенные, они окружали сторожей, упрашивали их пропустить в зал к гладиаторам.

Спартак сжал бедро Аполлонии.

— Я видел сон, — сказал он. — Змея, обернувшись вокруг моей шеи, лизала мне губы раздвоенным языком.

Аполлония начала дрожать и раскачиваться с широко открытыми глазами. Она предрекла, что Спартак будет обладать огромной и ужасной мощью, что вокруг него соберется бесчисленное множество людей, которые создадут армию свободных, и он станет их предводителем.

Она сказала, все быстрее раскачиваясь и призывая Диониса:

— Боги наблюдают за тобой, Спартак! Ты, фракийский воин, раб, закованный в цепи, заставишь дрожать Рим!

Она говорила захлебываясь, словно потеряв разум, трясла головой, волосы разметались по плечам. Ладонями она зажимала уши, будто не хотела слышать, что ей говорил навязчивый голос. Наконец стала неистово кричать, и слов было больше не разобрать.

Потом она сказала, что безграничное могущество и сила, которыми будет обладать Спартак, станут причиной его гибели после череды великих побед.

— Боги всегда забирают то, что когда-то дали нам, — добавила она. — Они возвышают человека до себя, а потом сбрасывают в бездонную пропасть. Они будут завидовать тебе, Спартак, и сделают так, что ты победишь, но потом принесут тебе несчастья.

Она взвыла, бросилась ему на шею, обняла за плечи и, причитая, стала целовать его грудь.

Закрыв глаза, Спартак наклонился к ней и, гладя по голове, старался успокоить.

Ночь прошла, наступил рассвет.

Стражники кричали, что пора отправляться, повозки уже готовы.

С ними будут обращаться, как с дорогими животными, а не как с обычными рабами, клеймеными раскаленным железом. Хозяин школы Гней Лентул Батиат не хочет, чтобы гладиаторы тратили силы на Аппиевой дороге. В Капуе они сразу начнут занятия и выйдут на арену, чтобы доблестно бороться и мужественно побеждать смерть.

— Женщины прибегут к вам, как собаки, и будут зализывать ваши раны. Они предложат вам лучшее вино, самых жирных дроздов, горлиц, поджаренные яйца кабана. Вы вправе требовать от них чего угодно. Гладиаторы, в ваших руках непреодолимая сила смерти. Идемте!

Мужчины поднялись.

Они шли, украдкой рассматривая друг друга, фракийцы и нумидийцы, кельты и германцы, даки и галлы.

Некоторым, как Спартаку, позволили взять с собой жен. Женщины тоже были связаны. Выйдя из темного зала, они принялись бранить женщин, поджидавших гладиаторов снаружи и шедших за повозками по грязным улицам квартала Велабр.

Солнце ослепило Спартака, как тогда, во время сражения с даком Гальвиксом.

Он сказал:

— Я не видел его. Он мог убить меня, но предпочел умереть сам.

Спартак обернулся к Иаиру, сидевшему рядом с ним.

— Почему?

Иаир посмотрел ему в лицо, потом сказал тихо, будто по секрету:

— Каждый из нас находится в руках Единого Бога. Он все видит, всем руководит. Забудь про дака. Забудь прорицания Аполлонии, Спартак. Действуй и верь в свободного и честного человека. Тогда ты будешь следовать пути Господа Бога.

ЧАСТЬ II

17

Иаир изо всех сил зажал ладонями уши, надеясь, что шум крови в голове заглушит вой, доносившийся со ступеней амфитеатра, расположенного над подземными залами, где он находился.

Он съежился, поджал ноги и уткнулся головой в колени.

«Убей! Убей!»

Толпа хрипло и ритмично выкрикивала:

«Убей! Убей!»

Вой проникал сквозь люки, отражался от низких сводов, катился дальше по переходам, которые вели к школе гладиаторов, расположенной рядом с амфитеатром Капуи, на берегу реки Вольтурно.

Достаточно было сделать несколько сотен шагов, чтобы дойти до гладиаторской школы по этим подземным коридорам, где гладиаторы собирались перед тем, как подняться на арену и выйти на пропитанный кровью песок.

Вдруг наступила тишина. Иаир поднял голову, осмотрелся и подошел к подвальному окну. Прямо перед собой, на другом краю арены, он увидел ложу, где сидели магистраты и патриции Капуи, а рядом с ними стоял, опершись о балюстраду, Гней Лентул Батиат, хозяин школы, ее владелец, устроитель игрищ.

Раздался резкий, пронзительный крик:

«Убей! Убей!»

И толпа подхватила этот призыв.

Иаир отошел от окна, сжался в сумраке.

Он не хотел видеть, как претор поднимет руку, сожмет кулак, помедлит мгновение, прислушиваясь к реву толпы: «Прикончи! Убей!» И претор уступит, опустит большой палец, подавая победителям знак прикончить тех, кому они приставили меч или трезубец к горлу или наступили на грудь.

Снова наступила тишина, затем будто вздох удовлетворения донесся со стороны скамей, на которых теснились зрители.