Спасти Париж и умереть

Когда поезд, снижая скорость, поехал вдоль платформы, Ботун почувствовал слабый толчок в спину. Толчок был такой слабый, что никто не обратил на этот толчок внимания. Но Ботун неожиданно понял, что падает… Он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, истошно заорал…

Крик его был перекрыт гудком поезда.

Уже падая в пропасть, Ботун оглянулся и увидел мужчину в сером пиджаке. Мгновение – он узнал своего убийцу, того самого блондина, старого кавалера мерзавки Адель.

Раздался оглушительный гудок поезда… в глаза Ботуну ударил сноп яркого света, весь мир для него перевернулся, и все заполнила тьма.

Ботун упал на рельсы перед самым поездом, и машинист не успел затормозить.

На платформе кричали люди. Сквозь толпу уверенно пробирался человек в сером пиджаке и берете, низко надвинутом на брови. Никто не обращал внимания на этого человека, всех интересовало, кто упал под поезд.

Человек поднялся по лестнице, лавируя среди людей, спускавшихся в метро. Он не оглядывался, словно шум на платформе не интересовал его.

На улице он закурил сигарету и спокойно свернул в ближайший переулок. Вид у мужчины был удовлетворенный, движения спокойные, неторопливые.

Знаменитый провокатор Ботун погиб от руки человека, которого всего один раз мельком видел в катакомбах, бывшего заключенного многих европейских концлагерей, старшего лейтенанта Красной армии Павла Бондарева.

Доктор Менгеле сидел за рулем нового «Рено». Он давно мечтал приобрести такую машину и теперь был счастлив. Французские предприятия работали в обычном ритме, и машина была в хорошем состоянии. Доктор приобрел ее по совету владельца ресторана «Фуке», с которым подружился и у кого регулярно обедал.

Автомобиль стоял в глухом переулке, в двух кварталах от здания немецкой военной полиции на улице Фош. О встрече доктора попросил штандартенфюрер Мейер. Звонок от штандартенфюрера был странным, но доктор доверял этому человеку и согласился на встречу.

Только что закончилось очередное совещание у бригаденфюрера Оберга. Менгеле знал, что Мейер сейчас покинул здание военной полиции и найдет его. Так было условлено.

И в самом деле, раздался приглушенный стук в окно. Обернувшись, доктор улыбнулся.

Штандартенфюрер Мейер в новеньком парадном мундире, начищенных до блеска сапогах, перчатках – потому и стук вышел глуховатый – стоял рядом.

Менгеле опустил стекло.

– Приветствую вас, Йозеф!

– Приветствую вас, Курт!

Они недавно стали обращаться друг к другу по имени, доктору это несказанно нравилось.

– Мой дорогой Йозеф, прошу прощения за звонок, – сказал Курт Мейер, смущенно улыбаясь. – Прошу подвезти меня домой. Мой автомобиль капризничает, пришлось оставить его дома…

– Кнохен и Оберг просто из кожи вон вылезут, если узнают, что ваша машина не в порядке! – воскликнул Менгеле. – Они сделают для вас все возможное! Да и я могу поделиться адресами пары хороших мастерских. Впрочем, я счастлив, что вы обратились ко мне. Я подвезу вас с превеликим удовольствием.

Курт занял переднее сиденье. Он намеренно оставил свой исправный автомобиль дома, но доктору знать об этом вовсе не следовало…

– Разрешите спросить вас, дорогой Мейер, – сказал Менгеле, когда автомобиль плавно отъехал от тротуара. – Это все, что вы хотели мне сказать?

– Давайте отъедем, – сказал Мейер, внимательно поглядывая по сторонам. – Наша встреча не то чтобы секретная… Но все же некоторая осторожность не повредит…

– Понятно! – ухмыльнулся Менгеле. – Хорошо, тогда ответьте, почему вы столь красивы в наше суровое время? – Он подмигнул. – Наши сбросили Монтгомери в море? Изменились сводки с Восточного фронта?

Курт прищурился и откинулся на спинку сиденья.

– Хотите правду? Сегодня меня пригласила одна дама…

– Остается пожелать вам удачи, – хохотнул Менгеле. – Что ж, вы правильно поступаете. Жить в Париже – и ни с кем не познакомиться…

– И вы в новой машине, разрешите узнать, почему?

– С удовольствием объясню, – улыбнулся доктор. – Только прежде отъедем подальше…

– Почему так?

– Боюсь, гестапо заинтересуется, откуда я взял деньги на покупку!

Теперь они рассмеялись оба.

– Оказывается, мы оба грешны перед рейхом, – произнес Курт с некоторой долей грусти.

– Откровенно говоря, я накопил немного средств в Польше, – сказал Менгеле. – Я привез их сюда контрабандой… Сами понимаете… Это запрещено… Но с золотом в Аушвице не развернешься.

– Понимаю. Как вы добирались сюда, в Париж?

– Через Берлин, увы, мой дорогой Мейер, через Берлин…

Курт с трудом сдержался. Менгеле, говоря о золоте, имел в виду золотые коронки, которые он снимал с евреев в Аушвице. Официально это золото использовалось для нужд рейха. Некоторую часть золота врачи вроде Менгеле присваивали.

– Здесь я нашел покупателя, – с гордостью поделился Менгеле. – В результате у меня появилась эта машина…

Мейер отвернулся и поморщился.

– Куда же мы едем? – спросил доктор.

Курт уже совладал с собственными чувствами.

– Прошу вас, доктор, прежде чем ехать домой, провезите меня по Елисейским Полям. Хочу, наконец, побыть туристом в Париже…

– С удовольствием!

Они выехали на улицу Фош, свернули на площадь Этуаль, потом на Елисейские Поля. Сзади осталась величественная громада Триумфальной арки. На Елисейских Полях «Рено» набрал скорость… И хоть шла война и рядом сидел подонок Менгеле, Иван Денисов на несколько минут отвлекся от всего и просто любовался Парижем. Между домами справа мелькнула и пропала ажурная Эйфелева башня. Впереди была площадь Согласия со знаменитым обелиском. Слева показался и остался позади Елисейский дворец. За Сеной возвышалась «Усыпальница Инвалидов» с прахом Наполеона и других великих полководцев.

– Вы шикарно ведете, доктор, – сказал Мейер. – И вообще у вас все замечательно получается…

– Я стараюсь, – кивнул Менгеле.

Иван Денисов вздохнул. Пора было вспомнить о деле.

– Итак, вас можно поздравить с покупкой? – спросил Курт, сжимая и разжимая кулак в перчатке.

– О да! – радостно отозвался Менгеле.

– Тогда слушайте меня внимательно, – произнес Курт. – Считаю своим долгом предупредить вас…

– О чем?

– Я только что слышал на совещании… Оберштурмфюрер Кнохен не доверяет вам…