Сплетая жизнь

— Ваше величество, я не могу молчать, — едва не рыча от негодования, произнес один из них, — вы…

— Либо молчите и помогайте, либо я попрошу вас вывести. Мне бунт на корабле сейчас не нужен, — прямо заявила я и, не тратя времени впустую, принялась за ногу мальчишки.

Мой чемоданчик отыскали быстро, а так уже лежали нужные готовые растворы, часть рецептов из которых я позаимствовала из магических талмудов. Целители, как ни странно, соизволили проявить мудрость и хоть продолжили ворчать, но сделали все, чтобы не отвлекать меня. При этом они следили за каждым моим действием, оценивая и запоминая все, что я делаю.

Под временную операционную нам отвели небольшой кабинет, обрабатывать который бросились Ральф с Лероем, сразу поняв, что к чему. Не высказать простыми словами, как я была им сейчас благодарна и не столько за посильную помощь, сколько за поддержку. Ведь они прекрасно понимают, что независимо от результатов операции, нас всех вновь ждут проблемы. Такое уже было чуть меньше года назад и вряд ли Инквизиция простит то, что вновь твориться у них под носом и даже ее величество Виктория не сможет нас защитить, если тот же Гаспар захочет крови.

Правда, я все же надеюсь на созыв Ассоциации врачевателей. Только они смогут побороться за место под солнцем, и может быть, даже, изменить подход к местной медицине. И вот тогда все, что мы делаем, будет не зря! А если принц не выдержит… Там уже все равно: итог известен.

Ядвига, понимая всю серьезность момента, с силой утащила Викторию в соседнюю комнату. От вида бледной матери, руки, конечно, не тряслись, но настрой сбивался. Подготовившись, я покосилась на замершего рядом Ральфа: у него было непривычно серьезное выражение лица, что никак не красило первую язву академии. Я не смогла удержаться от улыбки, на что молодой рыцарь среагировал моментально.

— Я знаю, что моя великолепная харизма и безупречная внешность вызывает у девушек ступор, но давай мы переключимся на принца!

Я сделала вид, что задумалась и с интересом спросила:

— А что мне за это будет?

Ральф, явно чувствуя себя просветителем, нехотя буркнул:

— Нельзя во всем искать выгоду. Как можно жить с такими меркантильными замашками?

— Лучше, чем без них.

Не хотелось его разочаровывать тем, что именно из этого жизнь и состоит и мы никогда не делаем ничего просто так. Даже дышим по причине желания жить. Времени на дискуссии не было, лежачий в беспамятстве мальчишка слабел на глазах. Переглянувшись, мы начали.

— Господа, — осмотрев мальчика еще раз, я обратилась к врачевателям, — мне нужно, чтобы вы записали показатели жизнедеятельности принца прежде, чем мы введем периферийную систему…

— Вы еще имеете наглость ставить опыты на его высочестве? — возмущенно ахнул один из них, но выглядело это крайне ненатурально, что мужчина тут же сник и попытался сделать вид, что тут не при чем.

Терпеть не могу вот таких честолюбивых «праведников», у меня от них зубы сводит. Я покосилась на сосредоточенного Лероя, вставшего рядом со мной и шепнула:

— Запишешь? К началу, температура…

Тщательно обработав операционное поле и решив не ставить «экран», который готовится из стерильной простыни, мы подошли к самому главному.

— Лерой, надо здесь расширить… Вот так, да…

— Что с фиксацией?

— Рано, — глухо буркнула я, постоянно покрываясь испариной.

Ральф, тщательно следя за моим состоянием, тут же промокнул мне лоб салфеткой. Процесс шел медленно и тяжело, хотя другого я и не ожидала.

— Я на будущее спросил…

Говорить в такие моменты о будущем — плохая примета, но отдергивать парня я не стала.

— Ральф, подключай свои способности, почисти здесь…

Рыцарь был очень талантливым парнем, на радость папе и даже иногда послушным, что делало его на вес золота. Одинаково хорош в роли оперативника и врачевателя, он тут же подошел ближе к принцу и едва не касаясь его травмированной ноги, сложил перед собой две ладони. От них тут же прошло едва заметное свечение, я почувствовала, как воздух вокруг нас сгустился и стало ощутимо жарче.

Осознанно и по привычке, я старалась не полагаться на магию, поэтому никак не могла к ней привыкнуть. Но в некоторых случаях, как сейчас, она просто не заменима. Вот так вот постоянно страхуя друг друга и сменяя, мы колдовали над мальчишкой целую вечность. Когда мы закончили, в пору было нас самих класть рядом с принцем: колоссальное напряжение не прошло бесследно.

— Можете продолжать поддерживать его высочество так же, как это делали, — устало пробормотала я, оставляя спящего мальчика на попечение одного из врачевателей и выходя в соседний зал, — но там на столе я оставила инструкцию и препарат, который поможет ему быстрее восстановится.

Врачеватель, видя, что принц не только не скончался от наших «зверств», но и перестал походить на бледную моль благодаря усилиям Ральфа, щедро поделившегося с ним своей жизненной силой, отнесся к моим словам с куда большим вниманием.

— Наверно, я должен сказать вам спасибо, — проскрипел мужчина, потирая закрытые глубоко посаженные глаза, — но не буду. Его высочество еще не пришел в себя и еще надо посмотреть динамику…

— О, не утруждайте себя, — со смешком разрешил Лерой, неожиданно возникая рядом с нами, — Ярослава у нас альтруистка. Ее хлебом не корми, дай кому-нибудь помочь… Надо, не надо, то уже не важно!

Врачеватель недоверчиво хмыкнул, но на меня посмотрел со смесью брезгливости и жалости. Я его понимала: в этом мире слово «помощь» синоним дурости, чуть ли не болезнь. Чтобы я не успела ничего сказать, оперативник с широкой улыбкой на лице, радостно стукнул меня по спине. Только приятель забыл, что я мало похожа на наших одногруппников и от его удара, мой несчастный хребет едва не переломился пополам. Он, конечно, сообразил, что переборщил, но было уже поздно. Ядвига, проводившая королеву к сыну, успела заметить маневр Лероя и тут же набросилась на него с кулаками.

— Верзила не отесанный, точная копия своего несносного братца! Ты когда думать головой начнешь?

— Никогда! — Лерой ржал, как здоровый конь и вдруг признался, сильно понизив голос, — это больно.

— С чего вдруг? — опешила ведунья и без того большие круглые глаза увеличились в размере.

— Мысли всякие появляются, иногда даже спать мешают, — охотно пояснил Лерой, — начинаешь оценивать все: себя, свою жизнь… Сразу возникает потребность что-то делать… А зачем? Лучше без этого, без лишней суеты, так больше свободного времени.