Сплетенные
Шрифт:
— Он сказал мне правду, — шепчет она. — Все это время, все годы я думала, что Зет — единственный, кто у меня есть. Единственный, кто заботился обо мне, даже не зная, что я его сестра. Но я ошибалась. У меня есть Чарли. У меня… у меня есть отец.
Отец.
В мире не было слов, которые потрясли бы меня больше, чем эти. Я чуть не выронила бейсбольную биту.
— Лэйс, не думаю… думаю, ты ошибаешься. Не думаю…
— Так и есть! Он мой отец. Это правда, я знаю, что это так.
— Когда он тебе это сказал?
— Около часа назад. Мобильный телефон, который дал мне Зет… Чарли отправил на
Последние два дня Лэйси была прикована к этому телефону. Два долбаных дня Чарли Холсан забивал голову Лэйси ложью. Должно быть, он прекрасно разбирается в людях, или, по крайней мере, хорошо изучил Лэйси, чтобы понять, насколько важна для нее семья. Он надавил на единственное, что может переключить ее мысли и свести с ума, и использовал все это против нее.
— Он лжет тебе, детка. Уверяю. Он сделает и скажет что угодно, лишь бы добраться до Зета. Он едва не убил меня, помнишь? Он пытался скинуть мою машину с дороги.
Наступила тишина. Безмолвная тишина, прерываемая звуками одного из самых опасных преступников Сиэтла, пытающегося прорваться в квартиру. Лэйси не произносит ни слова. Она знает, что я права, знает это в глубине души, но все же не воспринимает мои слова. Я знаю ее. Она потерялась в этой прекрасной идее, что у нее есть отец. Настоящий, биологический отец, который может позаботиться о ней и сделать так, чтобы в ее мире все снова стало хорошо.
— Лэйси, твой отец погиб в автокатастрофе. Он мертв уже двадцать шесть лет.
— Тот человек не был моим отцом. Он был одним из людей Чарли. Он украл меня.
О, боже. Теперь я никак не смогу с ней поспорить. С таким подверженным к внушению разумом, как у Лэйси, я не смогу убедить ее, что она была обманута. Тем более что она этого хочет.
— Слоан? Слоан! Иди сюда, — кричит Пиппа.
Ее голос на три октавы выше обычного и дрожит. С Лэйси придется разбираться позже. Я бегу по коридору, обхватив двумя руками бейсбольную биту, и обнаруживаю…
— Вот дерьмо!
Дверь сорвана с петель в верхней левой части рамы, а обшитое панелями дерево раскалывается на части под действием ударов ногами.
— Вы пожалеете, что не сэкономили моим ребятам время и силы, — говорит Чарли, и на этот раз его голос звучит пугающе. У нас есть несколько секунд до того, как они закончат.
Мой мобильный начинает звонить.
Сердце бешено стучит.
Пиппа выглядит так, словно ее сейчас стошнит. У меня такое чувство, что меня сейчас вырвет.
— Стой на месте. Стой на месте. Не двигайся, — шепчу я, указывая на место рядом с дверью, где она уже стоит.
Она испуганно кивает головой. Я крадусь в сторону двери, кручу биту в руках и жду.
Это так банально, что мне хочется рассмеяться. Я бы посмеялась, если бы не тот факт, что я готова обделаться от страха. Прячусь за дверью, готовясь размозжить бейсбольной битой череп незваного гостя. Они ведь должны были это предвидеть, верно?
И тогда это происходит. Только
не так, как в фильмах, где дверь срывается с петель, и мебель разлетается в стороны. Дверь прогибается и приоткрывается, образуя щель шириной в фут, а затем в щели появляются рука, плечо и половина туловища, и все, о чем я могу думать, — это Джек Николсон в «Сиянии», ухмыляющийся нам и объявляющий: А вот и Джонни.Ну что ж, а вот и Слоан, ублюдок. Я не колеблюсь, забываю о своих планах, и вместо этого обрушиваю биту на плечо человека, который пытается отпихнуть диван с дороги. Древесина обрушивается на него с удовлетворительным треском, и доктор во мне производит подсчет нанесенного ущерба. Вывих? Раздробленный сустав? Судя по мучительному крику, доносящемуся с другой стороны двери, вероятность того, что я нанесла серьезный ущерб, достаточно высока.
— А-а-а-а! Чертова с*ка только что ударила меня, — кричит голос. Я разворачиваюсь и снова бью парня, на этот раз по руке. — Бл*дь!
Рука, принадлежащая человеку, с другой стороны, падает и безвольно болтается, пока он пытается укрыться в безопасном месте.
Я испытываю некоторую гордость за себя, когда тело парня исчезает, но вдруг передо мной появляется лицо седовласого привлекательного мужчины лет пятидесяти, в радужных оболочках глаз которого таится отблеск безумия. Мне знакомо это лицо. Полицейские распространяли фотографию Чарли по больнице — он выглядел нормальным, невзрачным, — когда Арчи Монтерелло был застрелен, но видеть его во плоти — совсем другое дело. Он более пугающий.
Наступает напряженное молчание, во время которого мужчина широко улыбается, быстро оглядывая меня. Звук моего постоянно звонящего мобильного делает момент еще более напряженным. Мужчина делает шаг вперед и просовывает дуло большого, тяжелого пистолета через щель в дереве. Его ухмылка становится еще шире, обнажая идеально ровные, белые зубы.
— Ну, здравствуй, принцесса. Тебе не кажется, что стоит ответить на звонок?
ГЛАВА 15
ЗЕТ
Хулио не стал развивать свой странный комментарий. Он завершает разговор, и я тут же звоню Ребелу, но его слова не выходят у меня из головы на протяжении всего разговора с президентом МК «Вдоводел».
Ребел отвечает быстро и по-деловому, прекрасно понимая, кто ему звонит.
— Ну и ну, разве это не приятная неожиданность?
— Уверен, ты ни черта не удивился, — отвечаю я.
Он никому не позволит пропасть с его радара.
— Ладно, может, и нет. Но для меня большая честь, что ты соизволил позвонить сейчас, учитывая, что я уже некоторое время пытаюсь связаться с тобой и твоей очаровательной девушкой. Чем могу быть полезен?
С таким мужчиной, как Чарли Холсан, никогда не перестанешь проливать кровь.
— Взаимоотношения Слоан с сестрой… ее дело. Если она не отвечает тебе или твоей жене, то, возможно, Алексис не стоило вычеркивать ее из своей жизни и заставлять два гр*баных года беспокоиться.
Ребел издает фыркающий звук на другом конце линии.
— Это не наша битва, брат. Это дело девочек, но ты же знаешь, что все не так просто, как кажется. Возьмем, к примеру, ситуацию с моим мальчиком. Наш мексиканский друг забрал Кейда и сказал, что отпустит его, только если я приду за ним. Как думаешь, почему?