Спор на жизнь
Шрифт:
— Как это трогательно, я близок к тому, чтобы расплакаться, — с едкой ухмылкой бросил Дракула, подходя ближе.
— Я вернусь, — едва слышно прошептал Гэбриэл, — в архивах Ватикана должна быть какая-то подсказка. Это не может так просто закончиться.
— Уходи, пока я не передумал, — бросил хозяин замка, ухватив Анну за руку.
Никто из присутствующих не сомневался в том, что этот момент был решающим в судьбе каждого из них. Все испытания, которые они прошли в своей жизни, готовили их именно к этому дню. Не было ни триумфальной радости, ни горького поражения, — была лишь святая уверенность в том, что все происходящее — лишь очередной виток их бренного существования, ведущий путешественников к пока еще невидимой цели. Каждый из них остался с пустым сердцем, тяжелыми
Анна с тихой болью провожала взглядом удаляющуюся фигуру человека, ради которого она пожертвовала единственным, что у нее осталось — своей свободой. Не давая себе отчета в том, по каким причинам она совершила столь самоотверженный поступок, девушка лишь удивлялась тому, что за столь короткий отрывок времени он стал неотъемлемой частью ее души. В то же время, оказавшись в плену у своего злейшего врага, принцесса не испытывала привычного страха. На место ему пришло тихое смирение и какое-то новое ощущение, дать название которому она была не в состоянии. Оно зародилось в ее душе в день маскарада и с тех пор медленно подтачивало ее защиту, заставляя неустанно думать об этом.
Гэбриэл, наконец приоткрывший завесу тайны, скрывающей его прошлое, уходил с ощущением глубокой утраты и чувством собственной беспомощности, которую в него вселяло знание. Мужчина приехал в Трансильванию по поручению Ватикана для того, чтобы освободить мир от кровожадного убийцы, наводившего ужас на всю округу, но внезапно открывшиеся подробности его прошлой жизни вызывали больше вопросов, нежели давали ответов, что породило в душе охотника сомнения. Сомнения, которые пошатнули его незыблемую уверенность в правильности своих суждений, заставив руку дрогнуть в самый важный момент, склонив чашу весов в сторону врага. При этом вся тяжесть его поражения легла на хрупкие плечи девушки, осмелившейся встать между вампиром и оборотнем в судьбоносной схватке.
Владислав, потерявший своих невест, потомство, и со смертью монстра — всякую надежду возобновить свои опыты, молчаливо взирал на растворяющийся во тьме силуэт врага, которому он даровал свободу, четко понимая одну истину: пока противник жив, он не повержен. Однако впервые за долгие столетия в нем не вскипела жажда мести, более того, наблюдая за прощанием Анны и Ван Хелсинга, странная тревога зарождалась в груди. Ревность, зависть, горечь, — чувства, которые, как ему казалось, он был не способен испытывать, вспыхнули в сердце, оставляя после себя горький осадок. Игра, которую мужчина начал, чтобы развеять скуку, обернулась против него, заставляя жалеть о том, что не убил принцессу в тот момент, когда она оказалась в его руках. В то же время, как и любого охотника, его обуял азарт. Затерявшись в вечности, он давно перестал мечтать, но, глядя на картину человеческих страстей, желание заполучить благосклонность девушки, зародившееся ранее окончательно окрепло, прорастая вглубь его холодного сердца. Ему уже было недостаточно пленить красавицу, насильно обратив в себе подобную. Каждая клеточка его тела желала взаимности, отметая в сторону тщеславие, напыщенность и жажду власти, порождая глубокое внутренне противостояние, страшащее его. Как и многие до него, Владислав стал жертвой первородного греха, желая вкусить запретный плод. Ирония судьбы заключалась в том, что он мог обладать любой женщиной, но хотел лишь ту, что ненавидела его всеми силами души.
Порыв ветра со скрипом распахнул чудом уцелевшие ставни, заставив все тело девушки содрогнуться от холода, проникшего в ее тело ледяными иглами. В этот момент кусок ткани лег ей на плечи. Инстинктивно укутываясь в нее, Анна даже не осознавала того, что плащ, который она с презрением отвергала ранее, сейчас был для нее теплее пухового одеяла, нежнее тончайшего шелка, желанней подогретого вина, даря ей столь необходимое тепло и успокоение.
========== Исповедь ==========
Больше месяца прошло с того момента, как решающая схватка склонила чашу весов, навсегда изменив судьбы участников этих событий. На следующий день после кровавой
бойни Дракула перевез свою пленницу в летний дворец в Будапеште, после этого они не встречались, хотя вечерами в большом зале Анна часто ощущала его незримое присутствие.С удивлением для себя девушка отметила, что заточение не превратилось для нее в пытку, однако одиночество, пропитавшее каждый уголок особняка, с каждым днем наваливалось на нее с большей силой, вызывая непреодолимое желание с кем-нибудь поговорить, но слуги, встречавшиеся ей в коридорах, были на редкость молчаливы, вступая в разговор лишь при крайней необходимости. Дракула и вовсе не появлялся, что заставляло принцессу терзаться в сомнениях из-за безуспешных попыток разгадать его намерения.
В пользование девушке были предоставлены ее прежние покои, но в обстановку были внесены некоторые изменения: портрет незнакомки, занимавший почетное место на стене, исчез, зато на его месте появилось полотно, на котором раскинулись бескрайние просторы Трансильвании; в дальнем углу поставили изысканный туалетный столик, уставленный множеством флакончиков, с огромным зеркалом в середине; тяжелые бархатные портьеры заменили на полупрозрачные гардины, что делало спальню светлее и уютнее. В целом, комната полностью соответствовала требованиям, которые молодая леди могла предъявить к своим покоям.
Приятной неожиданностью стало и то, что никто не ограничивал передвижения девушки, и она могла коротать часы, исследуя нескончаемые комнаты великолепного дворца. Однако Анна прекрасно понимала, что свобода, предоставленная ей, являлась лишь эфемерной иллюзией, и как только она переступит порог дозволенного — последует наказание, но девушка старалась не отчаиваться и потратить это время с пользой, пытаясь найти ответ на загадку, не дававшую ей покоя.
Всё больше мысли Анны занимала личность загадочной Катарины, подобно вихрю, ворвавшейся в ее жизнь. Разумно заключив, что ответ на этот вопрос она сможет найти в семейной летописи, девушка проводила многие часы в библиотеке, изучая древние фолианты, пытаясь найти на пожелтевших от времени страницах ее имя, но все усилия были тщетны, что только разжигало интерес.
Однажды перебирая бумаги, Анна наткнулась на старую папку, перетянутую кожаным шнурком; ни без интереса ухватившись за нее, она стала изучать найденные документы. Сверху лежало несколько грамот, датированных 1457 годом, закрепляющими за монастырями Козия и Тисмана близлежащие земли, освобождая их от податей и повинностей. Далее лежали письма от монахов, благодарящих своего господаря за средства, которые он выделил для основания нескольких церквей.
— Щедро… подумать только, никогда бы не поверила, что он столько денег тратил на церковную благотворительность, интересно, что с ним произошло после… — прошептала она, продолжая перебирать бумаги.
Дальше лежали купчие на землю в Австрии, Италии и Англии, а так же закладные на имущество и долговые расписки, на которых читались фамилии самых известных в Европе семей. Особый интерес представляли бухгалтерские книги, где каллиграфическим почерком были прописаны движение средств. Из них Анна узнала о том, что Дракула вкладывал немалые средства в строительство железных дорог, фабрик и торговых домов. Из писем, датированных 1861 годом, девушка пришла к выводу, что в начале Гражданской войны в США он почти задаром выкупил огромные партии хлопка, которые придерживал едва ли не до конца военных действий, после чего продал на английские мануфактуры, в десятки раз увеличив свою прибыль.
— Хитрый ход: он использовал морскую блокаду южных штатов, зная, что европейским мануфактурам неоткуда будет взять хлопок, и, когда из-за дефицита цены на него взлетели до заоблачных высот, продал всё. Теперь понятно, откуда вся эта роскошь, — с ухмылкой проговорила она, продолжив листать учетную книгу.
Даже беглого ознакомления с документами хватило для заключения о том, что Дракула простирал свои интересы практически на все направления экономики, являясь держателем облигаций и акционером многих торговых, промышленных и финансовых структур, что давало ему контроль едва ли не над всеми политическими и социальными механизмами.