Спорим, ты меня любишь?

Нет, к этому шагу он ещё не готов.

Дав себе время на то, чтобы успокоиться (и заодно избавиться от психолога, который начал ныть о недопустимости неуставных отношений с ценным членом экипажа), командор вышел из корабля только тогда, когда Маруся доложила об экстренном происшествии. И с кем? С Александрой!

Не чувствуя ног и забыв, как дышать, он метнулся к выходу… Но всё оказалось не так уж и плохо. Воздух? Да вроде самый обычный. Наверняка всего лишь откат от его укуса…

Как он сразу не подумал? Может ли это быть индивидуальной реакцией организма?

А вдруг…

Аллергия?!

Сердце пропустило удар, цепкие когти первозданного ужаса вонзились прямо в душу, но всего на миг. Уже в следующий он заставил себя сделать вдох и трезво оценить внешний вид и поведение Александры. Она не выглядела испуганной, неадекватной или нездоровой. И Маруся, и Глафира не высказали опасений, так что можно было надеяться, что это было лишь нелепое стечение обстоятельств.

Нервное потрясение от приземления на планету, если будет угодно.

Но осторожность не помешает…

Естественно, Кай не смог упустить случая и не назначить себя добровольным компаньоном. Со снисходительной покровительственностью отметил её негодование, неожиданно ощутил глубокое удовлетворение, когда она молча подчинилась, и даже одобрил место для отдыха — с валуна открывался не только великолепный обзор на лагерь, но и красочные виды. Прямо — лагерь и джунгли, налево — море, позади — горы, направо — Александра на фоне громады корабля.

И-зу-ми-тель-но!

Его внутренний зверь, с недавних пор заявляющий о себе всё громче и отчетливее, удовлетворённо урчал и даже почти не требовал сиюсекундных активных действий. Его тоже напугала вспышка безумия пары, а безопасность избранницы всегда стояла у шеррианцев на первом месте.

Избранницы и потомства…

О, нет. Стоп-стоп! Какое потомство, зверь?! Мы на работе! В экспедиции! За миллионы километров от безопасного логова. И вообще…

Пока не капитулирует, никаких котят!

А он сделает всё, чтобы она капитулировала в течение этой недели!

Иначе безумие не минует уже его…

Сбор информации затягивался, слишком непривычным для меня было именно такое изучение мира, но кое-что становилось ясным уже сейчас.

И это было потрясающе!

Во-первых, магия. Самая чистая, самая сильная, самая насыщенная — магия жизни. И что бы вы думали? Её генерировали растения, вытягивая насыщенные крупицы силы из земли и воды! Это делали далеко не все растения на этой поляне, богатой травяным и цветочным разнообразием, но именно наше приземление (а также выжженный участок с магически насыщенным кустарником) стало виной тому, что концентрация магии в воздухе существенно возросла по сравнению со стандартом.

Временно, но именно мне этого более, чем хватило, чтобы опьянеть и переполошить коллег.

Во-вторых, валун.

Который не валун.

Когда часть моих щупалец ушла вертикально вниз, я едва не завопила от неожиданности — валун был крайне неоднороден по структуре и… Был живым!

Не уникальная, но крайне редкая (редчайшая!) неорганическая форма жизни на основе кремния!

Здесь? На терраподобной планете?

Ещё вчера я бы сказала, что подобное невозможно — не те условия. Но сегодня… А ведь вулканы не так уж и далеко. Мог ли этот малыш зародиться в жерле одного из них и отправиться познавать мир на свой страх и риск? Как давно? Ему явно не меньше тысячи лет! А разум… Есть ли?

Изменив часть исследовательских щупов на щупы-манипуляторы, я настроилась на ментальный контакт, и каково же было моё изумление, когда он состоялся! Не словами и совсем даже не фразами, а исключительно чувствами на уровне базовых.

Валун изумился контакту ничуть не меньше меня, но это было радостное изумление, граничащее с абсолютным детским восторгом. Ему было скучно. Одиноко. Пищи хватало, но рыхлый чернозём практически не позволял двигаться, да и температурный режим его, мягко говоря, не устраивал.

Шшу-ош (так назвал себя валун, но я пока не разобралась, имя это или раса) мёрз, даже одевшись в «шубу» из гранита и мха. Иногда к нему приходили ри-рру (с этим тоже предстояло разобраться), но наше присутствие нравилось ему гораздо больше. И тепла от нас тоже было больше…

— Александра, жаль отрывать вас от медитаций, но Луи уже приготовил обед. Ждут только нас, — ворвался в мой внутренний диалог с валуном начальственный голос командора. — Александра?

Я крайне нехотя попрощалась с разговорчивым Шу (ему понравилось сокращение) и начала аккуратно втягивать остальные щупальца, чтобы не растерять всю собранную информацию, но Кайреду не понравилась моя отстранённость и он решил поторопить, коснувшись моих пальцев и позвав повторно:

— Санни? С тобой всё в порядке?

В его тоне сквозило искреннее беспокойство, но в этот сокровенный момент все мои чувства были практически обнажены, и я не сдержала гневного шипения.

— Не смей произносить моё имя так! Оно лишь для родных и друзей! Ты же… Никто!

Я позволила своему негодованию, тщательно лелеемому все эти годы, взять верх над доводами разума и вылиться не только в словах, но и во взгляде.

Ненавижу! Ненавижу за то, что сделал! Ненавижу за то, что не защитил! Растоптал всё самое светлое, что во мне было! Посмеялся! Унизил!

Ненавижу за то… что люблю. Люблю вопреки всем доводам разума! Все эти годы. Двадцать бесконечных лет одиночества, ставшего моим компаньоном с той минуты, как моё сердце перестало быть только моим. Ни родители, ни друзья, ни коллеги, ни мимолётные любовники, чьих имен я даже не запоминала, не смогли вернуть мне ту меня, что была прежде.

За это ненавижу особенно!

Между нами вновь искрило, но на этот раз уже от негатива. Мои глаза метали почти натуральные молнии, его же были темны, как ночная буря. Казалось, даже лёгкое дуновение ветерка способно разжечь испепеляющий пожар тлеющей ненависти, но одно единственное слово, произнесённое шёпотом, ввело меня в ступор.

— Прости.

Через силу сморгнула, не веря своим ушам, и недоверчиво нахмурилась. Что я слышу? Мне не почудилось?

— Прости, — повторил, словно знал все мои мысли. Вновь коснулся моих пальцев, которые я буквально заставила себя не отдёрнуть, и практически невесомо огладил. — Я виноват. Сильно. Тот случай… Мне стыдно за него даже сейчас. Я был молод, безрассуден и эгоистичен.

Мой ступор стал ещё сильнее, но вместе с этим подняла голову и врожденная подозрительность. А не пудрят ли мне мозги? Ну лгут ли в очередной раз, чтобы потом поглумиться ещё жестче?