Спрятанный дневник
Шрифт:
– Петер!
– сказал Травник.- Три минуты прошли.
Петер жестом попросил их подождать ещё минутку и потом громко сказал:
– Я молчал целых шесть минут. Теперь у меня три минуты в запасе.
– Видимо, они тебе скоро понадобятся,- поддел его Алеш.
Все дружно рассмеялись.
– Завтра я не могу, весь день работаю,-заговорил Трав ник, успокоившись.-Послезавтра после двух буду свободен… Встретимся в три, если не возражаете. Только смотрите хорошо подготовьтесь.
– Мы там были, знаем, что надо,- уверенно сказал Алеш.
– Уже были? Что ж, сынок, ты мне ничего не сказал…
Напоследок
– Значит, послезавтра в три!
Петер и Мирт побежали в посёлок. Марко всё больше отставал от них. Ноги его словно налились свинцом, на сердце легла тяжесть.
Глава двенадцатая
У ЛАСКИ
Марко сидел за ольхой и тайком наблюдал за хлопотавшей возле косули Рушкой. Петер Растяпа нашёл для неё прекрасное убежище под большим мостом, который укрывал её и от дождя, и от людских глаз. К тому же река летом так обмелела, что даже у самых быков видно было песчаное дно с торчащими в нём валунами. Только друзья Рушки знали об этом убежище. Что же касается тёти Кристины и дяди Лекша, то они, введённые в заблуждение беспечальным видом дочки, полагали, что косуля гуляет себе на свободе, а Рушка даже и думать о ней забыла.
Марко видел, что Рушка чем-то озабочена. Он вышел прогуляться, и ноги сами привели его сюда. Ещё в первый раз он почувствовал к Рушке какое-то особое расположение. Косуля была для неё тем же, чем для него лошади. Часами мог он любоваться их горделивой поступью, царственной осанкой и умными глазами. А как празднично было у него на душе, когда ему удавалось взять в руки поводья. Бывало, мать ему говорила: «Марко, зря ты пошёл в механики, быть бы тебе кучером…»
«Уйду-ка я отсюда,- подумал Марко,- Рушка любит быть одна… Да и на заводе засмеют, если узнают, что я, как маленький, играл с косулей… А мастер Янжек так просто лопнет со смеху…»
Марко совсем уж собрался встать, как вдруг Рушка стремительно повернулась и задумчиво зашагала к ольхе. Подойдя к дереву, она схватилась за ветку и вдруг вскрикнула.
Уходить было поздно: Рушка видела его.
– Марко… Ой, как ты меня напугал!
– Я шёл мимо…- пробормотал Марко, заглядывая в её расширившиеся от удивления глаза.
– И не подошёл ко мне, прятался за деревом, как заяц… Помоги мне наломать веток. Надо огородить Ласку.
– Выберем ветки потолще. Ночью может и собака подкрасться.
– Конечно. Я очень боюсь… По-моему, она заболела. Почти не ест, всё время спит…
– В прошлый раз она так весело прядала ушами…
– Наверно, скучает по нашему саду, по травке… Не привыкла она к шуму реки… А может, тоскует по лесу… Не знаю.
– Долго её нельзя здесь держать.
– Взгляни на неё, Марко.
И Рушка повела его под мост. Косуля неподвижно лежала на мягкой подстилке из свежего сена, сделанной заботливыми руками Рушки.
Рушка присела на корточки и нежно погладила её по узкой спине. Косуля медленно повернула голову. Глаза у неё были мутные и печальные.
– Она и вправду больна,- тихо сказал Марко.
– Не говори этого при ней,- Рушка приложила
палец к губам,- Ласка всё понимает.Печальные глаза Ласки как будто улыбнулись.
– Марко, ты очень спешишь?
– спросила Рушка, беря его за локоть.
Он отрицательно мотнул головой.
– Тогда помоги мне сделать ограду… Ты верно сказал о собаках… Поможешь?
– Помогу.
Марко ломал у реки ветки, Рушка носила их под мост. Когда сучьев набралось достаточно, Марко стал камнем вколачивать их в землю.
Рушка подавала ему колья и следила за тем, чтоб они стояли ровно и прямо. Потом они вместе переплели колья прутьями. За делом Марко совсем забыл, что он убежал сюда от самого себя, что он уже не ребёнок, что кулаки у него могучие и сила богатырская. Сейчас он был просто добрым и серьёзным малым.
Наконец ограда была готова. Марко горделиво оглядывал её со всех сторон, каждый раз находя какие-нибудь недоделки. Рушка подсела к косуле:
– Ласка, теперь ты можешь не бояться собак…
Косуля задрожала всем телом.
– Тебе здесь страшно? И скучно? Что ж делать, потерпи денёк-другой. Скоро отец опять станет добрым-предобрым.
Марко молча сел рядом. Кругом была тишина, нарушаемая лишь тарахтеньем проезжавших по мосту редких автомобилей и телег. Мост при этом вздрагивал и прогибался. Река журчала еле слышно, будто стыдясь своего почти пустого русла.
Вдали послышался звон.
– Полдень,- тихо произнёс Марко.
– Ты не пошёл сегодня на работу?
– У нас тоже каникулы.
Замолчали. Косуля положила голову Рушке на колени и закрыла глаза.
– Когда я вырасту, я буду лечить животных,- заговорила вдруг Рушка.- Всем буду помогать, даже воробью и муравьишке… Устрою больницу для животных. Я уже и название придумала-«Больница имени косули Ласки».
– А лошадей тоже будешь лечить?
– Буду. А что?
– Так. Я очень люблю лошадей.
Рушка приподняла голову Ласки, но та не открыла глаз.
– Я так боюсь, Марко… Вдруг Ласка умрёт?!
– Глаза Рушки расширились от страха.
– Не бойся…
– Побудь со мной, Марко… Я очень боюсь, что она умрёт у меня на руках… Я ещё никогда не видела, как умирают люди:и животные… Когда у нас режут поросёнка, я весь день сижу дома…
– Ладно, побуду ещё немножко.
– Ой, как же я забыла! Ведь я принесла молоко.
Рушка бережно опустила голову косули на подстилку и побежала к стоявшей поодаль корзинке. Вернулась она с бутылочкой, доверху наполненной молоком. Но косуля не проявила к нему ни малейшего интереса.
– А как жадно она пила вчера,- горестно проговорила Рушка, снова кладя её голову к себе на колени.- Если бы точно знать, что её тянет в лес… А может быть, она думает, что мы её разлюбили и потому прогнали со двора…
Но Марко уже не слушал её, весь уйдя в свои мысли.
– Мне надо к ребятам, они ждут,- сказал он.
– Знаю. Сегодня в три вы идёте в шахту.
– Я не пойду, я не могу идти с ними,- скорее себе самому говорил Марко.- Конечно, меня сочтут предателем. И Петера подведу - ведь он за меня поручился… Но я всё равно не могу идти с ними…