Спящая красавица

— О мой бедный рыцарь с незапятнанной репутацией. Что я делаю?

Он неожиданно разразился смехом:

— Ничего.

Она надеялась, что это правда. Она страстно желала, чтобы это было правдой. Она сказала немного холодно:

— Мы лжем, не так ли? Я имею в виду, что ты не думаешь, что хочешь на мне жениться, так ведь?

— Хм. — Его голос из темноты прозвучал сдержанно, так, словно он раздумывал.

— Ты думаешь, нам следует пожениться?

Он не ответил сразу, а чуть погодя неуверенно сказал:

— Я... хм... я не думал... я...

Она резко оборвала его:

— Прекрасно. Я только хотела узнать, в каком направлении нам с тобой искать компромисс. Так, — добавила она, — мы будем тайно встречаться, будем делать вид, что живем отдельно. Вам придется пожертвовать частичкой вашей чести, чтобы проводить со мной время.

Он фыркнул:

— Моя честь, Бог мой! Как будто это так важно. — Он добродушно толкнул ее: — Что же, ты не должна думать: вот добрался до своей возлюбленной и не расскажет сказочку-другую.

— Ты никогда не лжешь, как говоришь.

— Я лгал, когда говорил это. Я лгал без удержу. Я как-то сказал матери, что был на улице, а на самом деле я сел на поезд, доехал до Лондона и провел там целый день. Мне было восемь. — Он рассмеялся.

Николь хотелось плакать. Это была выдумка. Ложь матери была проявлением его уважения, когда он был еще ребенком. И это осталось в нем до сих пор, потому-то этот эпизод и сохранился в его памяти.

— О дорогой, — пробормотала она.

Он настаивал, защищаясь:

— Николь, я могу лгать лучше, чем кто-либо.

Лгать им — да, но сможет ли он жить один?

— Прекрасно, — сказала она.

Незаконные любовные отношения такими и должны быть.

Три следующих дня Джеймс и Николь провели наслаждаясь обществом друг друга. Они ели, пили вино, смеялись, болтали и занимались любовью. По ночам они плавали нагишом в прохладных водах Средиземного моря, пока зубы у них не начинали стучать от холода. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, под покрывалом, и им было уютно, как щенкам, забравшимся в теплое местечко. Они поздно ложились спать и спали до полудня, тесно сплетясь телами.

Три сказочных дня... Они были до глупости счастливы в эти дни, Николь не могла припомнить подобного ощущения за всю свою жизнь. Великолепные дни или почти великолепные: Потому что подсознательно она считала эти дни. Три сказочных дня, четыре, пять... Как долго еще это продлится? В действительности, говорила она себе, это не может длиться вечно. «И жили долго и счастливо» — фраза прямо-таки из сказки.

Глава 18

— Как мы будем разбираться с этим? — спросила Николь, глядя на Джеймса, одевавшегося утром четвертого дня.

Прислуга пришла приступить к своим обязанностям в полдень. Поезд отправится в два двадцать пять и увезет Джеймса к Ла-Маншу, где он пересядет на другой поезд, который следует в Кембридж.

— Я не знаю, — ответил он рассеянно.

Джеймс заново застегивал брюки. Разговаривая об отъезде и расписании поезда, он с первой попытки застегнул их неправильно.

Николь лежала на спине на кровати, с удовольствием наблюдая, как он волнуется, и пребывая в нерешительности, стоит ли ему помочь.

Она могла бы сказать ему, что в такой ситуации ему следовало бы купить для нее дом в Или либо в Ройстоне, где-нибудь рядом с ним, но не так близко, чтобы быть на виду. Это было обычным для подобных отношений. Но она не хотела считать их отношения обычными, а с другой стороны, ей хотелось самой определить, где они смогут избежать возможной слежки. Это удерживало ее от разговоров, и она сама не была уверена ни в чем, и это было для нее так непривычно.

Его брюки никак не желали застегиваться.

— Тебе придется поехать со мной, — сказал он.

Она рассмеялась в ответ.

— Ах, дорогой, первое правило тайных отношений гласит: мы не должны нигде появляться вместе. А я почти определенно больше не появлюсь ни в одном из мужских колледжей с тобой. Люди непременно отметят это, если мы так поступим.

Джеймс взглянул на нее.

— Николь, ты нужна мне. — Он моргнул, нахмурился, подыскивая слова, затем сказал предельно искренне: — Я не могу быть счастлив, если тебя нет со мной.

От такого сентиментального признания Николь вся похолодела. С кем бы еще у нее могли быть такие по-идиотски романтические отношения? Но когда она увидела, как он смотрит на нее, внутри ее все стало оттаивать. Сердце в груди отогрелось, и лед расплавился. Но вместо того чтобы опустить его на землю, что она должна была сделать, Николь глупо улыбнулась и сказала:

— Я куплю этот дом. Мы можем здесь остаться.

Она рассмеялась, поэтому он смог расценить ее слова как шутку.

Джеймс не шевельнулся, как если бы он действительно обдумывал это предложение.

Николь разглядывала его, но затем была вынуждена отвести взгляд. Она взяла его жилет — он лежал рядом с ней на кровати.

— Вот, — сказала она, протягивая Джеймсу жилет, — ты можешь опоздать на поезд.

Он взял жилет. Надев его, сказал:

— Если мы купим этот дом, — при этих словах глаза Николь сверкнули, — или один из нас, я едва ли смогу появляться здесь. Разве что между семестрами. Немного дольше я смог бы пробыть здесь летом.

Он бросил на нее огорченный взгляд.

— Николь, я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты не появлялась в моей жизни время от времени, а была постоянно.

О да! О нет! Если бы только она могла сдерживать свои эмоции, не показывать их каждый раз, когда он говорил что-нибудь подобное. Для большей пристойности Николь обернула свои бедра простыней. «Хорошо, — подумала она, — это безумие, купить этот дом? Почему бы нет?»

— Не уезжай в Кембридж, позволь мне купить этот дом. Останься здесь.

Она перехватила мелькнувшее на его лице выражение: глубокая морщина обозначилась у него между бровями, затем расправилась.

Опустившись на одно колено, Джеймс что-то поискал под кроватью.